– Что значит – не в себе? – в груди Кафтырёва шевельнулось предчувствие чего-то нехорошего.

  – То и значит! Три дня где-то пропадал, потом объявился... другим каким-то.

  – Другим? Не понимаю! – ощущение надвигавшейся беды стало острее.

  – Ну и похер! – разозлился Китаец. – Собирайся давай, поехали! Где у тебя одежда?

  – Там, в комнате, в гардеробе...

  – Ладно, жди здесь!

  Посыльный Всеволода оставил Романа в прихожей, усадив на тумбочку, где хранилась обувь, а сам сбегал в комнату, откуда принёс джинсы и рубашку.

  – Одевайся!

  – Тут где-то должны быть кроссовки, – застёгивая джинсы, сказал Кафтырёв.

  – Лучше вот эти надевай, их не надо завязывать.

  – Ладно, – смирился Роман, впихивая ноги в узкие колодки нелюбимых туфель.

   <a href="http://samlib.ru/m/moiseewa_o_j/07nastm.shtml#Part0">к оглавлению</a><a name="Part7"></a>

Глава 7. Боевые столкновения

  – Что ж, Вера, спасибо, что пришла и вот это всё мне поведала, – Васильков постучал концом ручки по исписанным листкам. – Эх, жаль нельзя твои показания официально оформить, чтобы к делу привязать!

  – Понимаю, – вздохнула Вера. – Какой из меня свидетель, если я на местах преступлений не была и своими глазами убийств не видела...

  – Ничего, если знать, кто виноват и где искать, то и свидетели настоящие найдутся, и допросы куда как живее пойдут.

  – Всё, что я рассказала – чистая правда, Иван Игнатьевич, не сомневайтесь!

  – Ладно, давай пропуск.

  – Вот.

  Следователь поставил свою подпись и, протянув бумажку Вере, спросил:

  – Скажи, пожалуйста, а ты вот болезни опасные сразу видишь? Всегда?

  – Нет, – покачала она головой, мельком глянув на свой браслет. – Сейчас я вообще приспособилась почти ничего не замечать.

  – Да? – Васильков внимательно посмотрел на неё поверх очков. – Почему?

  – Чтобы не увидеть чего-нибудь лишнее. Когда роешься в чужом св... организме, попадаются не только болезни, но и всё остальное, иногда очень личное... стыдное... Короче, это как за голым человеком подглядывать, понимаете?

  Следователь задумчиво кивнул.

  – В общем, я стараюсь не лезть к людям без спроса... а что?

  – Да так... – он замялся, потом всё же продолжил: – Жена настаивает, чтобы я в больницу в ближайшее время лёг, боится после того инфаркта. А мне сейчас это, ну, совсем не в кассу! Хотя бы месячишко ещё – закрыть самое срочное, а уж потом...

  – Иван Игнатьевич, сегодня-завтра прямой опасности для вашей жизни точно нет, – сказала Вера, не уточняя, что давно уже проверила это по собственному почину, ещё когда они шли к допросной. – Хотите, посмотрю подробнее!

  Она нажала пять заветных точек – со стороны это выглядело, будто она просто поправляет браслет.

  – Обещаю сосредоточиться только на здоровье, а если что другое случайно вылезет – постараюсь сразу же забыть.

  – А конвульсий не будет?

  – Не будет! Это точно.

  – Хорошо, – пожевав губами, решился следователь. – Давай, как ты сказала... если не трудно.

  Сунув браслет в карман, она аккуратно совместила светаки, мгновенно погрузившись в череду событий и дел: служебных, домашних, личных – жизнь следователя отличалась насыщенностью и, среди всех забот, беспокойство о собственном здоровье было задвинуто в самый дальний угол. Вера внимательно вглядывалась в потоки, выискивая тёмные пятна, относившиеся исключительно к здоровью, и честно старалась избегать любой информации о расследованиях, как вдруг, когда она уже собиралась отлепиться от чужого светака, перед носом вдруг вспыхнул образ, который заставил её потрясённо застыть.

  – Вера? – видно, уловив на её лице замешательство, позвал Иван Игнатьевич.

  – Да? – она разлепила светаки, подавив острое желание немедленно зарыться во все расследования Василькова, чтобы вычленить любую инфу, связанную с этим образом.

  – У меня что-то сильно не в порядке?

  – Сердце... – Вера с трудом собралась с мыслями, – сердце по-прежнему ваша основная проблема, но пока всё стабильно. Вам, конечно, надо в больницу, но не прям срочно.

  – Спасибо Вера! Значит, месяцок у меня в запасе имеется.

  – Только если будете беречься! – предупредила она, прямо в кармане просовывая руку в браслет. – Сами понимаете: если какая резкая нагрузка, то в один миг всё изменится и станет как в прошлый раз. Так что Иван Игнатьевич, вы уж, пожалуйста...

  – Ладно-ладно, я понял!

  – И ещё. Я тут одну вещь увидела, но, как вам и обещала, лезть никуда не стала. А узнать очень хочется, может, вы мне так скажете?

  – Что именно? – Васильков напрягся.

  – Это был образ человека в перьях, верней, не совсем человека... Такой полуптица-получеловек, без крыльев, вместо одежды – чёрные перья. Можете сказать, где вы его видели?

  – Полуптица-получеловек? – удивился следователь. – Я видел?! Ты, Вера, по-моему, путаешь что-то...

  – Нет-нет, не путаю! Но... образ по-разному может сложиться, необязательно вы вот прямо в натуре его видели, может, вам кто-то его описывал, или даже картинка какая... Фигура у него вроде человеческая, но покрыт чёрными перьями до кистей и коленей, а вместо голеней и стоп – птичьи лапы с когтями. И лысая голова с красными глазами.

  – А-а! – Васильков щёлкнул пальцами. – Вспомнил! Вот как ты про картинку сказала, так сразу и вспомнил. Это был рисунок такой!

  – И кто его нарисовал?

  – Девица одна, художница, с собой покончила.

  – Иван Игнатьевич, пожалуйста, расскажите подробнее!

  – А в чём дело-то? Зачем тебе?

  – Потому что я тоже видела этого птицечеловека.

  – Где?

  – Во сне, но это точно был не просто сон! Поэтому мне очень надо понять.

  Вера сделала ударение на словах "очень надо": мол, если придётся, она считает инфу без разрешения, и неизвестно, сколько увидит при этом лишнего. Васильков намёк понял.