– С чего это? – Леночка выпятила губу.

  – Если ты её не отпустишь, то меня никогда не найдут и не похоронят. Как и тебя. Мы так и останемся не упокоенными. Да ты и сама это знаешь!

  – Ну и что? А если я уже не хочу упокоиваться? Что, если мне и здесь нормально?

  – А как же я?

  – Привыкнешь! Я же привыкла... Нам будет тут весело!

  – Нет, не будет! – замотала головой Вера. – Мне нужно вернуться, как ты не понимаешь? Надо много чего сделать, и... меня же там ждут!

  – Никто тебя не ждёт, у тебя всю семью перебили, я своими глазами видела, когда тебя из тьмы сюда выдирала!

  – Тогда подумай о своей бабушке! – парень повернулся к единственному горевшему в доме окну. – Она так и будет тут вечно с тобой сидеть? Ты знаешь, как баба Таня хочет упокоиться, но ради тебя она готова на всё! И что же? Ты вместо благодарности накажешь её? За то, что она предвидела, как ты умрёшь маленькой и осталась о тебе позаботиться? – Он посмотрел на девочку.

  Губы Леночки задрожали, плечи поникли, взгляд скользнул под ноги. Сейчас лучше помолчать – поняла Вера и тихо замерла в ожидании. На детской площадке негромко поскрипывали пустые качели – за всё время разговора их равномерное движение так и не изменилось.

  – Ладно, иди! – Леночка разжала пальцы, отпуская гостью.

  – Я провожу, – вызвался парень.

  Они медленно пошли по тротуару прочь.

  – Подождите!

  Оба оглянулись: девочка бежала к ним, сжимая в руке что-то красное.

  – Вот, держи! Это от моих цветов.

  Вера неуверенно взяла нежный и прохладный лепесток – он трепетал под пальцами, будто живой.

  – Бери, бери, пригодится! – Леночка сложила пальцы гостьи в кулак, заставляя сжать алый треугольничек. – Не бойся, он тебе ничего плохого не сделает.

  – Спасибо.

  – Ага! – кивнула девочка и замерла, уставившись куда-то в пространство, глаза её влажно заблестели.

  – Кажется, будто она плачет, но это не так, – сказал парень. – Пойдём!

  Он развернулся и зашагал по тротуару, Вера последовала за ним.

  – Меня Дима зовут, – представился он.

  – Вера.

  – Знаю.

  Когда они дошли до конца улицы, девушка обернулась: Леночка так и стояла, оставаясь совершенно неподвижной.

  – Это просто след, – пояснил Дима, – а сама она уже ушла.

  – Куда?

  – К бабе Тане, конечно!

  И тут Вера заметила, что фигура девочки стала бледнеть, словно в воздухе растворялась. А следом стало выцветать вообще всё вокруг.

  – Пора тебе выбираться отсюда, – предупредил Дима.

  – Но как?!

  – Смотри мне в глаза и будь внимательна: на краю дыры задерживаться не стоит, поняла?

  Вера кивнула:

  – Я готова!

  Карие радужки рывком расширились, заполнив собой всё видимое пространство, картина убийства Димы развернулась во всех подробностях, а потом Вера моргнула и, едва почуяв ледяной ветер, отпрянула. Пережидая ужасный вдох адской бездны, она заметила, как в потоках возле дыры проглядывает ещё кое-что необычное, и "пойдя по следу", быстро сообразила, что за "цветы" и зачем посадила Леночка.

  Краем светаковского зрения она заметила вбежавшего в допросную Василькова: от манипуляций с дырой мужику стало плохо, но едва Вера перестала цепляться за живое, порванные ею цветные потоки убийцы стали быстро восстанавливаться.

  Считав всё, что он знал о местах захоронения тел, она отлепилась от чужого светака и вернулась в своё физическое тело – правая рука была сжата в кулак, но красный лепесток исчез. Куда он делся, неужели в моём светаке растворился?! – испугалась Вера, но в памяти сразу же всплыли слова девочки: "Не бойся, он тебе ничего плохого не сделает", и тревога ушла – мёртвые не лгут!

  Дверь в допросную была распахнута, и девушка заглянула внутрь: мужик пришёл в себя и таращился вокруг осоловевшим взглядом, рядом стоял Иван Игнатьевич с телефоном в руке.

  – С ним всё в порядке! – громко успокоила следователя Вера и пробормотала, тихо, себе под нос: – Пока, во всяком случае.

  – Чёрт возьми, Вера! – Васильков выскочил из допросной и захлопнул за собой дверь. – Что ты тут такое творила?!

  – Ч-что?

  – Припадок мужику устроила, вот что! Сама у стены застыла, жилы на шее вздулись, но вроде не падаешь, и глаза под закрытыми веками мечутся. И тут вдруг – грохот из допросной! Врываюсь, а подозреваемый упал лицом вниз и в конвульсиях бьётся, цепь от наручников гремит, он лбом об стол колотится...

  – Извините, Иван Игнатьевич, я не хотела... вас пугать, это вышло случайно...

  – Да я уже "Скорую" вызывал! Ты вообще представляешь, что тут сейчас могло начаться?! – Васильков сунул телефон в карман и рукавом вытер пот со лба. – У подозреваемого судороги, рядом какая-то, не имеющая отношения к делу, девица – тоже в странном ступоре... Как мне с начальством объясняться?

  – Но я же правда не нарочно! Зато теперь я абсолютно уверена: это он!

  – Ладно, – смягчился следователь. – Хоть не зря... всё это... – он махнул рукой на дверь допросной.

  – Не зря! – энергично закивала Вера. – Очень даже не зря. Потому что это именно он убил Леночку Макееву, и он же убил ещё одного парня – Дмитрия Лямочкина.

  – Лямочкина, говоришь? Так вот, значит, куда он пропал!

  С лестницы в коридор вышел опер и направился к ним. Васильков замолчал, ожидая, когда он подойдёт, а Вера, устав отводить глаза, чтобы не лезть в личную жизнь всех и каждого, достала из кармана браслет и надела на руку.

  – Здрасьте, – кивнул опер Вере.

  – Добрый день, – ответила она.

  – Саш, проводи допрос без меня, я, если успею, присоединюсь позже.

  – Как скажете, Иван Игнатьевич, – Саша окинул девушку любопытным взглядом и прошёл в допросную.

  – Слушай, Вер, а ему снова плохо не станет? – глядя на закрывшуюся дверь, спросил следователь. – Врач точно не нужен?

  – Сейчас нет, хотя вообще жить ему недолго осталось. У него рак.