Тогда виргинцы решили действовать привычным методом – натравить на непокорных краснокожих соседние индейские племена. В мае 1676 года «лояльное» бледнолицым племя оканичи сообщило, что рядом с их селением появились сасквеханноки. Оканичи гостеприимно приняли их, накормили и предложили отдохнуть в своем лагере. А ночью они напали на саскеханноков, убили три десятка воинов, а еще десяток замучили у столба пыток. Прочих же отправили в качестве подарка губернатору.

Колонисты щедро «отблагодарили» оканичей. Им удалось узнать, что «по слухам, у дикарей скопилось пушнины на тысячу фунтов стерлингов, и было несправедливым оставлять в их руках такое богатство». За день до ухода из лагеря оканичей, во время прощальной пирушки, виргинцы внезапно напали на индейцев и вырезали их всех подчистую – воинов, женщин и детей. Кончилось все это безобразие тем, что уцелевшие индейцы откочевали из Вирджинии куда подальше, не желая больше иметь дело с бледнолицыми, которые не держали слова и не выполняли подписанные договоры.

А отдельные поселения сасквеханноков оставались лишь выше по течению Сасквеханны, а также вдоль некоторых ее притоков. К началу 1760-х некоторые ушли за Аппалачи, где растворились среди других племен, а из оставшихся почти все поумирали от оспы. Немногие выжившие были практически все перебиты колонистами. Оставалось лишь двадцать два человека в деревне Конестога, перешедшие в христианство и поэтому номинально находившиеся под покровительством губернатора Пенсильвании. Банда, называвшая себя «Ребята Пакстона» (Paxton Boys), вторглась в деревню и убила шестерых из них. Губернатор осудил это преступление, но не наказал преступников, а выживших индейцев перевели в «дом работы» в городке Ланкастер. Через две недели «ребята Пакстона» пришли и туда, где и перебили оставшихся сасквеханноков.

12 июня 1755 года. Деревня Аткваначуке. Капитан 3-го ранга Хасим Хасханов, позывной «Самум»

Хас сидел в центре индейской деревни, там, где местное начальство отвело место для его группы. Опершись спиной на рюкзак, он гонял в голове мысли уже по десятому кругу. Хас уже свыкся с мыслью, что группа оказалась в Северной Америке, причем в далеком прошлом. В отличие от большинства своих сослуживцев, семьи он не имел, постоянной девушки тоже не было. Немного тревожила мысль – как там родители, как его пес и кот, которых он на время командировки распихал по друзьям.

В любом случае то, что они имеют – это уже данность и объективная реальность. Можно признавать это, можно и не признавать, но от этого ничего не изменится. С другой стороны, его грела мысль, что он, сам не желая того, стал участником приключений, о которых до этого читал только в книгах. И он мог повлиять на ход истории, мог изменить ее.

Только, в отличие от книжных героев, у них не было академических знаний по истории, ноутбуков с учебниками и энциклопедиями, да и какими-либо фундаментальными знаниями в области наук и производств они не обладали. Они были обычными парнями, которые делали свою работу. Правда, делали ее хорошо. И еще надо понять, каковы их запасы, и как они будут жить в этом мире. А в том, что в этом мире им придется жить очень-очень долго, Хасим не сомневался.

– Чи-чи, – прошипел сигнал внимания/вызова. Околачивавшийся неподалеку Север моментально принял охотничью стойку.

– Через десять малых большой сбор, – скомандовал Хас.

Север кивнул и ушел оповещать парней.

Минут через пятнадцать все собрались вокруг Хаса.

– Товарищи офицеры, – начал он, – вы уже, наверное, поняли, что мы попали в глубокое прошлое, да к тому же еще на североамериканский континент. Обстановка тут сейчас сложная. Насколько я помню, в здешних местах уже вовсю идут трапперные войны. Англичане и французы делят новые земли, а лет через двадцать-тридцать американцы начнут войну за независимость. В Европе же идет Семилетняя война[43]. В общем, если кто-то смотрел или читал «Чингачгука» и прочих «Зверобоев», то он примерно может представить, о чем идет речь. Нам с вами надо определиться, как мы будем жить дальше. И с кем мы будем жить дальше. А также, что мы можем предложить этому миру. Есть какие-нибудь мысли? Согласно традиции прошу высказываться всем, начиная с младших офицеров.

– А русских в Америке сейчас нет? – спросил Дарт.

– Есть. Но, по-моему, они находятся где-то в районе Калифорнии и на Аляске[44].

– А мы можем дойти до них? Со своими все-таки как-то проще…

– Попробуем, но не в ближайшей перспективе. Еще вопросы будут? – Хас посмотрел на Севера.

Тот отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Давайте облегчим задачу. Надо определиться, с кем мы сейчас законтачим, установим отношения и попробуем наладить какой-то элементарный быт. Или вы хотите всю жизнь в индейских вигвамах прожить? Нет? Хорошо. Тогда у нас три варианта: французы, англичане и американцы[45]. Крови между нами и ними пока нет, и мы вполне можем с любыми из них вступить в переговоры. Кто-нибудь хочет к англосаксам?

Вся группа отрицательно покачала головами.

– Хорошо. Тогда это, предварительно, французы. Хотя они тоже обезьяны порядочные… Но, как говорят в народе – на безрыбье и рыба раком… Сейчас я хочу следующее: Удав, – Леня кивнул ему, – подсчитать весь БК, который в наличии у группы.

– Салават, – Наиль поднял руку, – от тебя доклад по минно-взрывным средствам.

– Север, – Андрей тоже поднял руку, – с тебя доклад по АКБ ко всем радиостанциям, и предложения по их зарядке. Вопросы?

Группа синхронно покачала головами.

– Добро. Тогда разойдись. А вас, Руссо, – голосом папы Мюллера произнес Хас, – я попрошу остаться.

– Ну, и что ты думаешь? – спросил Хас, когда они остались одни.

– А что тут думать, – пожал плечами Рустам, – ты, в принципе, все верно сказал. Вообще же надо как следует все оценить и взвесить.

В это время у длинного дома, как его называл Кузьма, началась какая-то движуха. Хас какое-то время прислушивался, а потом тронул Рустама за плечо:

– Пойдем-ка, понюхаем, что там стряслось. Что-то не нравится мне вся эта возня.

Когда они подошли к дому, то увидели группу индейцев, которые что-то возбужденно говорили и жестикулировали, показывая руками в сторону леса. На земле сидел молодой изможденный индеец в окровавленной одежде. Видимо, он был или сильно избит, или легко ранен. Хас увидел стоящего в толпе и опиравшегося на плечо симпатичной рыжеволосой девушки Кузьму, ухватил его за рукав и спросил:

– Что там у них произошло? – и кивнул головой в сторону о чем-то горячо спорящих индейцев.

– Так это, индейцы из лесу возвратились. Они за раненым своим ходили. Ну, которого вместе со мной подстрелили. Раненого нашли и привели. От него они узнали, что по его следу белые трапперы идут. Он со скалы их заметил – они по ущелью шли. Скачущий Олень их как следует по лесу покружил, но, похоже, что они крепко его след взяли. Скоро они будут тут.

– Эти охотники – американцы? – спросил Хас.

– Кто? – не понял Кузьма.

– Я говорю – это англичане идут? – тут же поправился Хас, вспомнивший, что до американцев здесь еще дело не дошло. Надо было чуть-чуть потерпеть – всего каких-нибудь двадцать лет.

– Да, англичане, – ответил Кузьма.

– И что теперь будет?

– Биться с ними будут, вот что. Если они наше селение найдут, то запросят подмогу, и индейцам тут не жить. Опять придется все бросить и бежать. Ведь эти ироды вырежут всех. Они ни баб, ни детишек не пощадят. Вон, когда я у макуасов жил, мне рассказывали, что губернатор Массачусетса Уильям Шерл платит сорок фунтов за скальп индейца-мужика и двадцать фунтов – за скальп бабы. Большие деньги, между прочим… Вряд ли здесь по-другому.

Хасим и Рустам переглянулись. Вот она, первая кровь… Быстро же… Но выбора у них не было. Англичане большими силами выйдут сюда и начнут резать всех подряд, не разбираясь, кто здесь индеец, а кто русский. Если что, то и их скальпы сбагрят, как скальпы французов. Да и Хасу неожиданно захотелось схлестнуться с англичанами, если честно. Он ощутил боевой кураж, как тогда, на юго-востоке, когда они распотрошили группу британской САС.