Полина никому не признавалась в том, как она любила мечтать. Вернее, она просто бесцельно гуляла, в то время как в ее голове проплывали расплывчатые фантазии, перемешанные с эпизодами из прочитанных книг и просмотренных кино: средневековые замки, рыцари в сверкающих доспехах, царственные красавицы, эльфы и феи, огромные непроходимые леса, луга разноцветных благоуханных трав и сундуки, ломящиеся от драгоценностей.

После смерти дедушки и бабушкиного отъезда она часто уходила, забираясь подальше от дома. В центре их городка сохранилось несколько дореволюционных домов. Полине особенно нравился один: выцветше – желтый, с облупившейся лепниной, но сохранивший достоинство и несколько потрепанную элегантность. Она обычно садилась на оградку у газона и гадала, что за секреты скрываются за его большими мрачными окнами. Мысленно она уже сочинила целый роман про принцессу, которая томится в заточении у злых разбойников, и только добрый дракон может ее спасти. Принцесса обитала в маленькой башенке с флюгером, прилепившейся к углу дома, и Полина часами вглядывалась в ее крошечные окошки.

Она забредала на поле на окраине городка и подолгу гуляла там. По шоссе с ревом проносились машины и фуры, вдалеке непрестанно извергала серый дым ТЭЦ. Поле заросло бурьяном и густыми кустами, среди которых виднелись дорожки, протоптанные работниками авторемонтных мастерских, стоявших в некотором отдалении от трассы, и редкими собачниками. Полина медленно шла по тропинкам, перед ее невидящими глазами проносились иные, яркие и явно более привлекательные миры. Домой она обычно приходила к вечеру. Мать никогда не интересовалась, как она провела день, а отцу обычно было не до разговоров: сразу после ужина он ложился на диван и дремал под рев телевизора.

Был предпоследний день лета, они только что вернулись из Анапы, где отдыхали у дяди Гриши и тети Гали. Было прохладно, в воздухе висела морось, влажная от грязи, кое-где уже пожелтевшая трава липла к подошвам Полининых кроссовок. Ежась под кофтой, Полина ощутила разочарование, вспоминая горячее сухое марево августовского полудня в Анапе. Прямо перед ней промелькнула тень – она чуть было не наскочила на идущего на нее человека, посторонилась и побрела дальше, осторожно переставляя ноги.

Она не сразу заметила его, так, краем глаза зацепила, что кто-то идет по соседней тропинке параллельно ей. И вот он уже перед Полиной – в два раза крупнее и выше, смотрит в упор. Лица она так и не запомнила, только глаза и кривую жуткую улыбку.

– Боишься? Боишься меня?

Дальнейшее она помнила урывками, как ни силилась потом вспомнить, а впоследствии старалась изо всех сил стереть из памяти.

Он бросился на нее, придавил к земле, она впала в оцепенение.

«Обморок», – промелькнуло в голове.

Через несколько мгновений Полина вырвалась, царапаясь, загребая ногтями склизкую землю с пучками травы, и побежала прочь сквозь кусты. Мужик хрипло кричал ей вслед. Полина вылетела на шоссе, противно лязгнули тормоза, что-то сильно ударило ее в бок. Она упала, ободрав руку до крови.

– Дура, бля! Идиотка! Куда выперлась, овца? На дорогу смотреть надо! – проорал водитель в окно. Машина, обдав ее облаком выхлопных газов, умчалась. Полина отползла к обочине.

– Да что ж за тварь такая! Девочку сбил и уехал, урод! – рядом с ней остановилась белая иномарка, женщина высунулась из двери и наклонилась к Полине. – Ты как, пошевелиться можешь? Посмотри на меня! Где болит?

Полина тупо смотрела на левую руку: рукав был ободран, исцарапанная ладонь сочилась кровью. Рядом с ними притормозила еще одна машина.

– Что случилось? – крикнул парень.

– Да придурок какой-то на девочку наехал и скрылся. А если бы насмерть? А ну, смотри на меня! – потребовала женщина. – В глазах не двоится? Тошнит? Как это вообще случилось, ты дорогу перебежать пыталась? Переход же совсем рядом.

– В скорую надо звонить и в ментовку, – посоветовал парень. – Ты номер машины запомнила?

Полина помотала головой.

– По камерам пробить можно.

– У, тварюга, убила бы, и кто таким мразям ездить разрешает, – продолжала сокрушаться женщина. – Ну что, я звоню в скорую?

– Не надо, – у Полины неожиданно прорезался голос.

– Ну, как не надо-то, а вдруг у тебя сотрясение?

– Нет, я только руку поцарапала, – Полина продемонстрировала выпачканную в грязи ладонь.

– Да давай я тебя в травмпункт отвезу хотя бы, – женщина с сомнением посмотрела на нее. – Я-то из Питера, а ты местная? Знаешь, где тут у вас травма?

– Нет, – монотонно повторила Полина. – Спасибо. Я домой пойду.

Женщина на белой иномарке высадила ее у подъезда. Она все время повторяла, как Полине повезло, что машина проворачивала на медленной скорости с дороги, ведущей от автомастерских к шоссе, а если бы на нее врезались на полной скорости, она бы не выжила. Под причитания «маме позвони, пусть врача вызовет или в травму тебя отвезет» Полина медленно побрела к квартире. Ушибленный бок пульсировал от боли.

Дома она разделась, грязную и порванную одежду сложила в пакет и зашвырнула поглубже под кровать. Под ребрами с правой стороны расплывался обширный синяк. Полина промыла под краном кровоточащую ладонь, отыскала в аптечке мазь от ссадин и ушибов, пахнущую чем-то невыносимо едким, и, морщась, осторожно намазала бок, заклеила пластырем руку. В тех местах, где напавший мужчина хватал ее, проступили розовые отпечатки. Что же он кричал ей вслед, что он кричал, почему-то ей казалось важным это вспомнить. Сильно слипались глаза, она рухнула в неразобранную постель и тут же провалилась в сон.

Наутро у Полины поднялась температура. Вполголоса ругаясь, мать засунула ей подмышку градусник и охнула:

– 38 и 3!

– Где ж тебя прихватило так? – осведомился отец, заглядывая в комнату.

– Это еще что. Ты посмотри! – мать оттянула на Полине пижаму: от ключиц по телу расползалась бледно-розовая сыпь.

– Ветрянка, что ли? – усомнился отец. – Они ж с Димкой переболели вроде, лет десять назад.

– Ах ты, горе луковое, вечно с тобой так, – разозлилась мать, набирая номер. – Лариса? Ларис, меня не будет сегодня… да… ребенок заболел… не знаю, температура тридцать девять почти… щас врача вызывать буду… не знаю, когда буду… Ал Юрьне скажи… ага, вечно так, то понос, то золотуха…

– Ну что, захворала, голубушка? – доктор, не глядя на нее, заполнял бумаги у стола. – И перед самым началом учебного года. Класс-то какой?

– Девятый, – мать хмуро смотрела на Полину.

– Посмотрим, что тут у нас. Температура какая с утра была? Рубашку подними, – приказал он, ощупывая ее горло. – Так, а это еще что такое? – он ткнул пальцем в синяк, расцветший за ночь багровыми красками.

– Упала, – прошептала Полина, опустив глаза.

– Где тебя угораздило? – вскипела мать.

– С велосипеда… у Оли взяла покататься…

– Аккуратней надо быть. Сейчас послушаем тебя… Картина ясная – розовый лишай.

– Какой лишай? – разъярилась мать. – Ты что, с кошками блохастыми целовалась?

– Заражение необязательно происходит от животного, – мягко поправил врач. – Болеет часто? Ну, вот видите, иммунитет снижен, легко цепляется всякая инфекция. Так, вот, читайте назначение, – он вырвал из блокнота листок и протянул матери. – Температурку выше тридцати восьми и пяти сбиваем, как обычно, антигистаминное от зуда. От шелушения мазь. И витамины обязательно пропейте. На прием через две недели.

Полина покорно проглотила все положенные лекарства и заползла обратно в кровать. От слабости и жара она почти все время дремала, пребывала в вязком бездумном оцепенении, просыпаясь от окриков матери – выпить таблетки, поменять простынь, поесть. На четвертый день температура спала, приехал Дима с коробкой дорогого мороженого, и, не обращая внимания на вопли: «Ты обалдел? Только ангины нам еще не хватало!», навалил Полине целую тарелку.

Полина вяло отщипывала от брикета крошечные кусочки и силилась осознать, что же с ней произошло тогда, в поле. Первый шок, спасительно защитивший ее разум и чувства, прошел, и теперь, чем больше она вспоминала, тем яснее чувствовала: «Это Я ВИНОВАТА». Не надо было бродить по безлюдному месту, не надо было гулять одной и давать повод вот такому чудовищу, рыщущему в кустах в поисках маленькой слабой девочки, напасть на нее. Но больше всего Полина горевала о том, что произошедшее навсегда уничтожило ее смешную тайную игру в мечты, маленький сказочный мир, ведь только там она чувствовала себя спокойной и счастливой, как в детстве, когда дедушка был еще жив и бабушка была рядом. Никогда, никогда ей больше не вернуть этого…