Сунери вернулась к кухонному столу, дождалась, пока закипит вода, взяла чайник в руку:

– Мой муж рассудил подобным же образом и, решив восстановить справедливость, в ту же ночь приделал мне настоящие рога на пару с медсестрой из реанимации, – врач подошла к обеденному столу, налила кипяток в две чашки, отставила чайник, крепко обхватив тонкими пальцами горячую кружку, шагнула к Кристиану, протянула ему кофе, – добрый и справедливый человек, не отнять.

– Ты замужем?! – поразился мужчина и быстро взглянул на левую руку девушки, где не было кольца. – Ты в разводе? – не замечая протянутого напитка, как-то совсем серьезно спросил Блэр, не сводя внимательного взгляда с бледного лица доктора.

– Зачем? – приподняв брови, улыбнулась Сунери.

– Предательство нельзя прощать, – Кристиан отвернулся к окну, затем вовсе опустил голову, – как у вас говорят? Даже если склеить разбитую вазу, какой бы красивой ни казалась она со стороны, не в силах она будет удержать воду.

– У «нас» говорят, что у нее будет большое преимущество перед другими вазами, – доктор прямо смотрела на актера.

– Какое уж тут может быть преимущество? – усмехнулся Блэр и поднял голову.

– В отличие от своих целых «товарок», у вазы будет бесценный опыт – опыт быть разбитой и собранной заново, – Сунери мягко улыбнулась, разглядывая красивое лицо перед собою. – И потом, кто сказал, что я простила? – девушка улыбнулась еще шире.

– Вообще ничего не понимаю, – мужчина улыбнулся и вернул зеленый взгляд лицу врача.

– Мне не нужен развод, Кристиан. Мне не нужен муж. Мне не нужен Бостон. Я или слишком ленива, чтобы тратить свое время на суд, или… – она опустила взгляд на кофе, – я просто смысла в этом уже не вижу.

– Господи!!! – проследив взгляд Сунери, воскликнул актер, оторвался от стола и двумя руками вынул кружку из побагровевших пальцев девушки. – Ты что?!! Кипяток!!! Ты обожглась!

Доктор, словно очнувшись, поглядела на свою руку, на которой расплывался уже второй кофейный ожог, застыла, осознавая наконец, что именно сейчас произошло.

– Ты что ж, и боли не чувствуешь?!! – Блэр схватил ее руку и начал аккуратно, бережно дуть на нее. – Есть мазь?!

Сунери, словно во сне, медленно подняла блестящие от слез глаза на Кристиана:

– Нет… Боль я чувствую… – она прикрыла веки и стиснула зубы, влажные губы дрогнули, словно в сдерживаемом рыдании.

– Эй!!! – мужчина, не зная, что делать, шагнул еще ближе и, аккуратно коснувшись подбородка девушки, приподнял лицо. – Сунери… Я отвезу тебя в больницу…

– Ага, чтобы над нами весь приемник ржал! – доктор вырвалась из нежного захвата, опустила голову еще ниже, приоткрыв рот, глубоко вздохнула, подняла уже смеющееся лицо на актера. – Пусти, гелькой смажем и нормально будет! – она подошла к холодильнику и стала выискивать лекарство.

– Ожог сильный, давай съездим… – нахмурившийся Блэр шагнул следом.

– Давай-давай! – врач уже намазывала себе руку холодным гелем. – Только нужно тогда еще тебе в ухо ватную палочку засунуть, типа, достать не можем… И приедем два таких красавца в пол-одиннадцатого ночи, им же все равно там делать нечего, чай поди пьют с куличами.

Кристиан отобрал у Сунери гель и стал сам наносить прохладную субстанцию на кисть, девушка вздрогнула и, не мигая, уставилась остекленевшими глазами на склонившегося перед ней мужчину.

– Ты по-нездоровому сердобольна, – Блэр закончил с рукой и сам же забросил лекарство именно в тот отсек холодильника, откуда его достала доктор, – ты жалеешь всех…

– Мне никого не жаль, – прервала его девушка, улыбнувшись, вернулась к столу, правой рукою взяла свой кофе.

– Тогда в чем причина твоих поступков? – актер пошел за нею, коснулся пальцами своей черной кружки.

Он ненавидел ее. Он действительно сейчас ненавидел неодушевленный предмет…

– Во всем должен быть смысл, – пожала плечами Сунери и отпила кофе, – мы совершаем так много необдуманных поступков, принимаем столько скоропалительных решений… Мы тратим так много сил: и физических, и душевных на то, что даже при отдаленном рассмотрении не стоит и ломаного гроша. Сейчас бы мы рванули в госпиталь. Потратили бензин, часа три своего времени, которое я бы провела с Азоркой, ты – с семьей… – она опустила глаза и облизнула пересохшие губы, – мы бы отвлекли доброго человека. Мы бы заставили смертельно уставшего врача делать то же, что смог сделать и ты за минуту. Мы бы отняли его у другого пациента, которому, возможно, это бы стоило жизни. Не важно, нужна ему эта жизнь, плоха ли она или хороша, счастлив он в ней или считает дни до своей смерти…

– Смысл… – медленно повторил Блэр и поднял взгляд на девушку.

– Смысл, – кивнула она и отвела глаза.

– А все ли ты делаешь со смыслом? – он все же взял в руки ненавистную чашку, ставшую ему врагом, и оперся спиной о стол. – Каждый ли твой поступок осмыслен?

– Нет, – тут же ответила Сунери и, повернув голову, посмотрела прямо в глаза мужчине.

Кристиан улыбнулся и отпил кофе:

– А чего так? – шутливым тоном, снижая степень серьезности беседы, уточнил он.

Доктор вздохнула, словно в недоумении поджав губы, развела руками, не выпуская кружки из пальцев.

– Чуть-чу-у-уть бы более развернутый ответ? – еще шире улыбнулся Блэр и приподнял брови.

Ему действительно было интересно. Интересно разговаривать с нею, интересно слушать ее, интересно пытаться «просчитать» ее.

– У меня есть исключение из общего правила, – улыбнулась Сунери и тоже оперлась спиною о столешницу, – я объясняю сама себе это достаточно просто, – она снова сделала глоток из кружки.

– Например, как? – Кристиан повернулся к доктору.

– Я женщина, мне можно тупить, – серьезным тоном высказала очевидную вещь девушка.

– Классно! – восхитился Блэр и даже поставил свою чашку на стол. – А мужикам, значит, тупить, как ты говоришь, не положено?!!

– Совершенно верно! Ты на лету схватываешь! – Сунери рассмеялась.

Кристиан снова взял кружку и, улыбаясь, продолжил пить свой кофе, разглядывая в высокое окно ночной дворик. Деревянные часы на стене пробили одиннадцать ночи. Сунери вздрогнула и обернулась к Блэру, распахнула от неожиданности губы – он пристально, внимательно смотрел на нее.

Сколько он смотрел?..

– Ты солгала мне, – он улыбнулся и, не разрывая зрительного контакта, ухватил сброшенную на стол кожаную куртку, выпрямился, стал медленно надевать ее.

– В чем? – девушка тоже оттолкнулась от стола, поставив на него пустую кружку, снова повернулась к мужчине. – Госпиталь? Муж? Лечение легкого ожога? Смысл?

– Нет… – Кристиан скользил по напряженному лицу мягким, даже нежным взглядом, – ты солгала только об одном: о причине твоего исключительного, единственного в своей природе бессмысленного поступка.

– А если я в блондинку покрашусь? – бросила последний весомый аргумент Сунери.

Блэр неодобрительно причмокнул:

– Да хоть рога себе приклей, – он улыбнулся. – Видишь в чем штука, – он шагнул как-то слишком близко и навис над девушкой, – сколько ни убегай, а от себя оторваться не получится, сколько ни переезжай, ты всегда и всюду берешь с собою себя. Есть вариант – либо позволять выжирать тупым и пустым людям свои мозги серебряной ложечкой, но это очень неприятно и больно, либо самому е*ать этих самых людей, не подпуская их на пушечный выстрел к своему мозгу, и трахать его самостоятельно тем способом, какой тебе больше нравится, рассчитывая перестроить его на нужный лад…

– Ты выбрал последний вариант? – непонятно откуда набравшись смелости, не успев подумать, спросила Сунери и подняла испуганное лицо к Кристиану.

– Ты скажешь мне правду? – вопросом на вопрос ответил Блэр и медленно улыбнулся, обнажая белоснежные клыки.