— Даже если он выиграет, — Сабмила топнула ножкой, — я не подарю ему своего шарфа. — Возмущённо взглянула на свою подругу, она вдруг вспомнила, что видела этого воина в числе своих претендентов: — И мне не нравится, что ты соблазняешь моих принцев.

       — Да куда тебе столько? — Чанлиф поднялась с подушек, перекинула косы на спину и поправила лиф платья. — Не жадничай! От них не убудет, а мне всё радость. Соскучилась я по мужской ласке, — грустно улыбаясь, произнесла она.

       — Знаешь, они, между прочим, приехали за меня сражаться. — Принцесса готова была снова разреветься, а подруга лишь небрежно пожала плечами, показывая всем своим видом, что не видит ничего плохого в том, что случилось. — Вот пусть и сражаются. А ты потом возьмёшь то, что останется.

       — Ну, ты и сказанула, — Чанлиф рассмеялась, но её глаза превратились в две узкие щелочки. Опустила босые ноги на шёлковый ковёр и встала во весь рост, потянулась, как кошка, демонстрируя свою пышную грудь, тонкую талию и округлые бёдра. — Знаешь, дорогая моя подруга, я возьму тогда, когда мне это понадобится, и поверь, ты даже не узнаешь об этом, — прикусила алую нижнюю губу, хитро поглядывая на принцессу.

       Сабмила даже рот приоткрыла от удивления: она никогда прежде не видела свою подругу такой соблазнительной.

       — И давай ты возьмёшь за правило всё же стучаться ко мне в покои. Иначе в следующий раз ты застанешь меня ещё за чем-нибудь… Похлеще, чем массаж стоп.

       — Я пришла тебе новость рассказать, а ты на меня ворчишь, как старая бабка.

       — Кто ворчит? — Чанлиф прошла к столику и налила в золочённый кубок вина. — Я учу тебя уму-разуму. — Отпила несколько глотков, стараясь унять своё ретивое сердечко. Она только что приняла решение: как только подруга уйдёт, обязательно пошлёт слугу за этим принцем — нужно завершить начатое; или даже сама схожу, для надёжности. — Давай уж, рассказывай о своих новостях. Да я лягу немного посплю перед предстоящим вечером. Твой отец обещал сегодня устроить пир на весь мир. Будем танцевать.

       Сабмила сбивчиво рассказала, что случилось во дворе, и о том, как она храбро отстояла своё право присутствовать завтра утром на поединке… тайно, конечно.

       — Ты должна пойти со мной! — заявила принцесса. — А ещё придумать, в кого мы переоденемся, чтобы нас никто не узнал.

       — Нет уж, дорогая, — Чанлиф недовольно повела бровью. — Меня не интересует степняк.

       — Но он такой… — Сабмила смущённо замолчала, подбирая слова, чтобы как можно лучше описать пранадармца. — Взгляд — во! — исподлобья зыркнула на подругу. — Усы — во, — изобразил нечто под носом и тут же и бороду показала. — И он весь такой, — подбоченившись, начала важно прохаживаться по комнате.

       — Фу, какая гадость! — Чанлиф брезгливо передёрнула плечами. — Хватит с меня усов и бород, хочу молодого и горячего.

       — Так он молодой и сильный, и ты можешь…

       — Так, я не поняла, ты что, своей щедрой рукой отдаёшь мне пранадармца? — Чанлиф посмотрела на принцессу проницательным взглядом: “Так и есть!” Сабмила покраснела и старательно отводила взгляд.

       — А я не хочу, — произнесла её подруга вкрадчивым тоном. — И утром с тобой я не пойду. Мне это не интересно!

       — Ну, пожа-а-алуйста, — принцесса сложила руки в просительном жесте и уставилась на подругу с надеждой.

       — Нет, — отрезала Чанлиф.

       — Не буду настаивать, — вдруг согласилась Сабмила. — Давай ты сначала сама на него посмотришь, а потом решишь, хочешь ты со мной пойти или нет. На пир-то ты собираешься прийти?

       — Да, собираюсь. Но хочу, чтобы ты знала: я ничего тебе не обещаю.

       На том и порешили: встретиться вечером за праздничным столом в честь открытия турнира и всё ещё раз подробно обсудить.

       Глава 7

       Милада прошла в покои вслед за Мидином, остановилась и обвела оценивающим взглядом помещение: везде позолота, ковры, резная мебель и картины, а посередине — огромная кровать на помосте, на неё нужно было подниматься по ступеням.

       — Вот ваша комната, — произнёс Мидин; его поразило, как степняк отреагировал на вызов принца из Велорочья — спокойно, даже как-то равнодушно. — Я обязан вас предупредить: нашему мудрому правителю может не понравиться то, что вы затеяли. — Гость остановился возле огромного окна и не оглядывался. — Я говорю о вашем поединке вне турнира, назначенном на завтрашнее утро в саду. Вы же понимаете: я буду вынужден сообщить об этом происшествии.

       — За что вы переживаете? — тихо поинтересовалась Милада, с интересом наблюдая, как принцы собираются кучками и что-то обсуждают. — Что именно нельзя делать? У вас запрещены поединки?

       — Нет, не запрещены! Но я волнуюсь, что по своей молодости и горячности вы можете попасть в беду, а нам потом расхлёбывать последствия и объясняться с вашими многочисленными родственниками, — Мидин не стал лукавить и сказал как есть.

       — Я услышал вас! — Милада встретилась с ним взглядом. — Никто не пострадает! Я вам это обещаю.

       — Хорошо. — Мидин едва заметно наклонил голову, стараясь не смотреть в глаза пранадармца. — Тогда я покину вас. Если вам что-нибудь понадобится, слуга за дверью. И пожалуйста, не забудьте: сегодня наш любимейший правитель устраивает пир в честь открытия турнира. — Понизил голос до шёпота и склонил голову ещё ниже: — Вы приглашены тоже.

       — Спасибо. — Милада махнула рукой, отпуская эрганца, и снова принялась наблюдать за принцами во дворе, но как только дверь за мужчиной закрылась, взглянула на Свана. — Мне не стоило дразнить принца из Велорочья, да? — Сейчас, когда у неё появилась возможность всё хорошо обдумать и взвесить, затея с поединком стала казаться глупостью.

       Но ответа не последовало. Сван приложил палец к губам, а затем повёл им по помещению, давая понять, что не стоит сейчас что-либо обсуждать. Подал знак воинам, и те разбрелись по комнате, тщательно осматривая стены и портреты. Все обратили внимание на то, как Гаруф выделил голосом название этой башни: что-то в ней точно было не так, и что именно, они собирались непременно выяснить.

       Сван прошёл к столу и вытащил из подсвечника свечу, зажёг её и пошёл вдоль стен. По колебанию пламени ему удалось обнаружить два потайных прохода и три подслушивающих окна, которые находились за портретами.

       Милада прошла в центр комнаты и принялась создавать полог тишины; это заклинание относилось к нейтральным и широко использовалось как на светлых землях её родины, так и в Эгране. Любой уставший путник мог применить его, чтобы отгородиться от внешнего мира и, например, хорошо выспаться или же, как в их случае, не быть подслушанным.

       — Всё. Теперь мы можем свободно говорить. — Милада прошла к кровати и взобралась на неё. — Что мы имеем в результате?

       — Два потайных прохода и три подслушивающих окна, — недовольно ответил Сван, исследуя со всех сторон огромный шкаф, чтобы найти устройство, которое открывало бы проход.

       — Я не об этом, — грустно вздыхая, произнесла Милада. — Как мне быть? Идти завтра на поединок или нет? А сегодня вечером на пир?

       — Идти однозначно! И на пир, и на поединок завтра, а потом и на турнир, и желательно, победить некоторых участников, чтобы пройти на следующий этап. Справитесь? — Милада кивнула. Сван серьёзно посмотрел на принцессу: — И по поводу вашего первого вопроса, стоило или нет дразнить принца из Велорочья. Скажу так: мне это не понравилось. Очень! Но если бы вы как-то иначе отреагировали на его вызов, то это выглядело бы подозрительно. А так… вы повели себя, как самый настоящий степняк — безрассудный, горячий, ничего не прощающий.

       Милада ещё тяжелее вздохнула.

       — Сван, скажи, мне будет достаточно его всего лишь ранить, правильно?

       — Да, именно так и есть, до первой крови. Никто не позволит калечить принцев из соседних королевств, прибывших по приглашению самого правителя. Одно дело — турнир, и совсем другое — поединок.