— Всё верно, наш эксперт мистер Дымов, — сказал Оливер, сделав короткий жест в мою сторону.

— Могу я отвлечь его на полчаса для беседы? — спросил Разумовский. — Это не повлияет на Ваши переговоры?

— Если только мистер Дымов изъявит такое желание.

На мне снова скрестились взгляды. Я лишь махнул рукой, как бы говоря, что ничего не имею против. Видя лицо Бэра Пойзона, едва сдержал улыбку. Тронул за плечо Степана, отвечающего в нашей группе за связь, показал на один из военных шатров, где сквозь приоткрытый полог виднелся стол и несколько складных стульев. Тот понятливо кивнул и поспешил к Джорджу Грэю с вопросом, можем ли мы использовать указанный шатёр для переговоров. Собравшиеся ожили и начали быстро расходиться по своим делам. Акер смерил меня коротким взглядом и ушёл следом за Оливером. Бэр Пойзон с товарищем отправился к взлётной полосе, чтобы проконтролировать процесс разгрузки оборудования и вещей. Спустя минуту перед входом на территорию Хантов осталась только моя команда и Великий князь с телохранителем. Я первым зашагал к указанному шатру, а мастер Ву Ци довольно проворно успел оказаться между мной и Разумовским, чтобы тот не перехватил меня по пути.

В шатре, который явно предназначался для частных встреч и переговоров, оказалось просторно. Два лёгких раскладных стола установили так, чтобы вокруг можно было рассесться большой небольшой компанией. Ещё на одном столике в углу поставили походную кофеварку, стопку одноразовых стаканчиков, запечатанные упаковки с вечно мягкими и очень сладкими круассанами и конфетами. Не знаю, из чего делали эту знакомую любому наёмнику выпечку, но она даже спустя полгода оставалась мягкой, несмотря на жару, холод или сырость. Эти небольшие слоёные булочки делала одна немецкая фирма, поставляющая для наёмников во всём мире индивидуальные рационы питания. Кстати, упомянутые ИРП можно было увидеть под столом.

Я уселся за стол, подальше от входа, прислонил трость к столешнице. Мастер Ву Ци устроился рядом, всё так же держа меч поближе к себе. Не помню, чтобы он его вообще выпускал из рук.

— Господин Дымов заранее просит простить его, — сказал Степан, входя следом за Разумовским, — после аварии он почти не разговаривает. Сильно повреждены голосовые связки.

Разумовский коротко кивнул. Занял место за столом, подальше от Ву Ци. Трофим же остался стоять, тоже больше наблюдая за китайцем, чем за мной. Это хорошо, что я его с собой взял, так как он притягивал к себе почти всё внимание.

— Позвольте представиться, Разумовский Константин Николаевич. Я отвечаю за проведение Колизея в Российской Империи.

— Господин Дмитрий Дымов приглашён торговым домом Хантов как эксперт по оценке умений и техник для предстоящего аукциона, — представил меня Степан.

— Это правда, что Вы учитель Кузьмы Матчина? — спросил Разумовский. — Я не слышал, чтобы он говорил об учителе.

Я снова кивнул. Поднял голосовой прибор, приложив его к горлу. Последние несколько дней я тренировался, поэтому говорил немного уверенней.

— Я учил его техникам ближнего боя и защиты, — прозвучал металлический, голос. — И ещё немного практике развития «внутреннего моря».

— И Вы тоже практикуете «укрепление тела»?

— Всё так, — я кивнул.

— Вы гражданин Японии, России, может быть, Империи Цао?

— Это не важно. Я путешествую по миру в поисках интересных техник. Может быть здесь, на аукционе я найду что-нибудь стоящее. Что конкретно Вы хотите от меня. Я не люблю долгие беседы.

Возможно, моя наглость и покоробила Разумовского, но виду он не подал.

— Я планирую купить для рода несколько перспективных техник, и они тесно связаны как раз с «укреплением тела». Не хочу отвлекать Матчина, тем более он вечно занят в МИБИ, поэтому хотел бы получить экспертную оценку от специалиста.

— В девяносто девяти случаях из ста, на аукционе вы не купите ничего ценного из техник «укрепления тела». Но оценку я дам, мне не сложно. Мистер Хант пригласил меня как раз для этого. Возможно, техника, которую вы хотите купить, даже не дойдёт до стадии торгов, как никчёмная или бесполезная.

— Нет, эту технику продают не на аукционе Хантов, — он качнул головой. — Её продадут завтра устроители Колизея.

Я посмотрел на Великого князя, но говорить ничего не стал. По моему мнению, покупать что-нибудь у бандитов и пиратов ещё глупее, чем кота в мешке в торговом доме Хантов. Последние хотя бы следят за качеством товара и с них можно потребовать компенсацию ущерба, если техника окажется ерундовой. Но если у Разумовского много денег и ему их девать некуда, я мешать не буду.

— Я знаю почти все техники «укрепления», — сказал я после небольшой паузы. — Возможно, и ту, что будут продавать завтра. Но вне зависимости от этого, за два процента от стоимости вы получите мою оценку.

Я сделал жест ладонью, словно что-то разрезая, показывая, что к теме больше возвращаться не собираюсь.

— Приемлемо, — кивнул князь и встал. — Приятно было познакомиться, господин Дымов.

Я ответно кивнул, не став подниматься. Изобразил лёгкую улыбку, провожая князя. Не знаю, серьёзен он был или нет, насчёт техники, но меня это заинтересовало. Через пару минут мы с командой дружно прошли в просторную палатку, которую выделили для нас. Полчаса я потратил на то, чтобы привести грим в порядок, хотя он и не думал отклеиваться или отслаиваться. В нём действительно было жарко, но терпимо. Очень хотелось стащить его с лица и хорошенько умыться.

Пока мистер Хант и Акер договаривались, я решил прогуляться по лагерю. Время перевалило за два часа дня, не сидеть же мне в палатке до вечера. К тому же я никогда не был на Колизее и любопытство распирало. Это, конечно, не фестиваль Смерти, когда в жертву древним богам приносили людей, чаще всего захваченных в плен врагов, но прогуляться среди палаток и посмотреть на всевозможный сброд тоже было интересно. Гости только подъезжали, прибывая на небольших пассажирских самолётах или в туристических автобусах. И у шестидесяти процентов всех участников цвет кожи был от светло-коричневых оттенков до почти чёрного.

Первым делом я отправился туда, где людей было больше всего, а шум стоял как на восточном базаре. Собственно, это и был рынок, где торговали всякой мелочью начиная от амулетов вуду, украшений из серебра и золота, и заканчивая необработанными алмазами. Отдельно продавали всевозможные наркотические порошки и травы. Как говорили в Африке: «Опиум — это не яд, а средство для расширения сознания». Поэтому самым большим спросом пользовался именно курительный опиум. При желании можно было прямо в лагере заглянуть в тихую палатку, чтобы расширить сознание до полного исступления.

Моё внимание привлёк высокий мужчина, габаритами не уступающий Джиму. Светловолосый европеец, увлекающийся бодибилдингом, в дорогом костюме и в обнимку с парочкой красивых женщин. Выглядел он так, словно вышел на прогулку, но все, кто мог чувствовать давление силы, старались обходить его стороной. Я немного приблизился, чтобы получше его рассмотреть. Что-то в нём привлекло внимание. Когда же он потянулся к прилавку, чтобы зачерпнуть огромной ладонью немного необработанных алмазов, я увидел массивный перстень на пальце в виде черепа с золотыми зубами и красными камешками в глазницах. Вот теперь стало понятно, почему он такой наглый и смелый. При кажущейся расслабленной позе он использовал какую-то технику, готовый к атаке в любую секунду. Врасплох его взять не получится, и даже если мастер Ву Ци умудриться подкрасться и ударить, не уверен, что сможет причинить сколь-нибудь значимый ущерб. Этот накаченный так же силён, как и тот толстяк, с которым дрались индусы на складе. Впору звонить Геннадию Сергеевичу и просить его срочно приехать. Но внимания к себе я привлекать не хотел, поэтому поспешил выйти к соседним рядам.

Погуляв ещё немного по лагерю и не найдя больше ничего интересного, я вернулся к Хантам. У входа, под присмотром одного из людей Пойзона, топтался знакомый мастер, продававший технику «резонирующего» удара. Я не успел сменить направление движения, он меня заметил и побежал навстречу. Мастер Ву Ци успел встать между нами, угрожающе положив ладонь на рукоять меча.