— Я — что?

— Да так, видимо, ничего. В тебе нет ничего особенного, Хадвар. Таких, как ты, — легион, — решив, что искромётно пошутил, легат заулыбался, но встретив взгляд подчинённого, мгновенно поджал губы. — Ты же не хочешь застрять тут навсегда? Если отправишь рапорт, то наверняка остаток дней проведёшь на севере, подметая снег, а может, даже отправишься на передовую. Я понятно изъясняюсь? Так что шёл бы ты свои обязанности выполнять.

Заявился солдат, чтобы известить о приезде генерала Туллия, и легат, подобравшись, выпроводил Хадвара. Из комнаты он так и не вышел — потолок сотрясся и обвалился, так что загадка осталась нераскрытой. Хадвар выбежал на площадь как раз в тот миг, когда Братья Бури скрылись в башне, попытался выцепить взглядом заключённого, но не нашёл его на привычном маршруте.

Хадвар помог конюху открыть ворота, расставил жителей в местах, где меньше огня, поскольку давно выучил картину разрушений — порой на собственной шкуре. Его благодарили, обнимали, и на душе полегчало. Следовало сразу спасать людей делом, а не словами. Возможно, боги того и хотели — чтобы Хадвар помог людям пережить трагедию, а не предотвратил её.

В мыслях постоянно повторялись слова легата, с которыми Хадвар согласился бы в обычный день: в нём правда не было ничего примечательного, подсчёты оптимизировали снабжение, но сама армия, этот колосс, его стараний не замечала. Им внушали, что только легион силён, и один человек не может изменить мир — но теперь Хадвар сильно сомневался в этом изречении.

Заключённый без определённого происхождения нашёлся возле брошенной телеги: от всей души он пинал колесо пяткой, пока не выломал ось, затем продолжил уничтожение, наваливаясь всем телом. Дракон кружил над Хелгеном и даже не спешил выкуривать Братьев Бури из башни. Подоспевший Хадвар схватил заключённого за плечи — теперь-то руки были свободны — и попытался оттащить от телеги.

— Друг, нужно уходить!

— …Будь она проклята! — различил Хадвар в мешанине рычания и ругательств. Затем заключённый перевёл взгляд на него, впервые удивившись хоть чему-то. — Ты почему не у крепости?

— А ты? — передразнил Хадвар нервно и пригнулся. Пролетевший над головой дракон взмахом крыла поднял в воздух горящие обломки и каменную крошку. — Бежим, а то он сейчас…

— Не, — отмахнулся заключённый, — он так и будет кружить, пока я не выйду из Хелгена.

До Хадвара начало медленно доходить:

— Хочешь сказать, что в центре петли — ты?

— Ага. Смотри!

Выскользнув из хватки, точно неугомонный ребёнок, заключённый разбежался, запрыгнул на покосившуюся телегу, оттолкнулся — и взмыл в воздух навстречу драконьей пасти. Для таких габаритов поймать человека на лету оказалось проще простого. Хадвар невольно засмотрелся, как дракон махнул головой и с силой запустил заключённого куда-то в сторону леса.

Ну, по крайней мере, он покинул Хелген.

В следующий миг Хадвар вновь стоял посреди невредимого города. Решив, что пора собраться с мыслями, он ушёл в таверну, пока солдаты открывали ворота перед генералом Туллием. Разговоры тут же затихли, как бывало всякий раз, когда Хадвар заходил куда-либо: больше жители деревни не видели в нём норда — красные доспехи легиона приравняли его к имперцу, да и страсть к спискам казалась им нездоровой.

Однако сейчас Хадвару было плевать: только он разобрался в ситуации, уверовал в свою исключительность, как собранная картина вновь распалась. Обидно — мягко сказано. А может, он умер в проклятом Хелгене — и так выглядело посмертие? Как же надо было прогневать богов!

Едва он коснулся заказанной кружки, как земля сотряслась, завопили люди на улице. Потолок вспыхнул, и доски посыпались на головы посетителей. Все, кроме Хадвара, ринулись к двери.

В образовавшуюся дыру упал и уже знакомый заключённый. Отряхнувшись как ни в чём не бывало он подбежал к замешкавшемуся хозяину таверны и заорал:

— Где тут мёд с можжевеловыми ягодами?

— Это Вилод варит… — промямлил тот, и следующий огненный вихрь снёс таверну до основания. Хадвара отбросило ударной волной, и пока он, подгорая, летел навстречу крепостной стене, в мыслях царил странный покой: раз уж умер давно, то чему сопротивляться?

Он потерялся в череде смертей и воскрешений, точно пробуждённый драугр плёлся на работу и бормотал имена по списку, пока капитан его не прерывала, а затем заключённый творил очередную дурость, чтобы умереть весело. Хадвар, возможно, понимал его чувства, но воспитанность мешала окунуться в безумие.

В том, что заключённый давно спятил, он не сомневался — и не хотел присоединяться.

План вызревал медленно, словно с каждой смертью Хадвар действительно терял часть рассудка. Он обшарил по списку нужные вещи на учёте гарнизона, научился огибать падающие обломки и огненные залпы, попутно выталкивая из-под них ошарашенных жителей. В оптимизации издержек Хадвар приблизился к полубожественному уровню. Только один человек вечно оставался переменной хаоса в расчётах.

Наконец, когда Хадвар вооружился и раздобыл верёвку, ему удалось повязать заключённого и утащить в крепость, где огонь не мог их достать. Дознаватель обрадовался подарку, затем помог отбиться от Братьев Бури. Сверившись с картами в документах, Хадвар убедился, что тайный путь вёл в пещеры, а там — на свободу. Чтобы не потеряться, он затолкал бумаги за пазуху и набрался уверенности, что всё получится.

Заключённый с интересом следил за происходящим — видимо, такого с ним ещё не происходило, но Хадвар не собирался его радовать.

— Объясни, что происходит! — потребовал он.

— Понятия не имею. Я что-то намудрил и сломал время. Должно быть, какое-то проклятие Акатоша, но раз Алдуин попался в ту же ловушку…

— Это Алдуин там летает? — взвизгнул Хадвар и схватился за голову, но заключённый его успокоил:

— Да какой-то недоделанный этот ваш Алдуин, неправильный. Все мне говорили, что он должен мир уничтожить, только не тот это дракон, а поддельный. Когда я возмутился и ушёл, то начал жизнь заново, всегда с треклятой телеги. Это больше года даэдра в задницу, знаешь ли!

— Поддельный или нет — дракон несёт смерть. Акатош выбрал тебя, чтобы покончить с Алдуином и новой тиранией драконов, а ты так просто жизнь растрачиваешь!

Для полноты образа не хватало гневно сплюнуть, но Хадвар был слишком воспитанным. Заключённый поёжился в путах, лёжа на боку, шмыгнул носом.

— И давно тебя затянуло?

Хадвар внезапно понял, что понятия не имеет — не считал. По ощущениям — бесконечно давно.

— Не знаю, как тут разобраться — и разве мы не вместе в петлю попали?

Заключённый хохотнул так, что мурашки пробежали по затылку.

— Нет, раньше ты всегда стоял у башни и ждал меня как истукан, а я перестал отвечать на помощь, решил продолжить свой протест, чтобы побыстрее покончить с мучениями… Я и имени своего не помню. Раньше выдумывал всякое, но потом надоело.

Значит, в петле для него прошло много лет — немыслимо! Хадвар сглотнул сухой ком, лишь представив, что и он теперь обречён из-за упрямого идиота.

— А может, я в петлю попал, потому что тебя спасти должен, вернуть на путь истинный?

— Я скорее Ралофа придушить хочу, а не мир спасать — вот такие у меня простые желания… Ну и узнать, что за можжевеловый мёд такой, нигде его не видел.

Хадвара вдруг осенило; он сощурился и будто невзначай спросил:

— А ты знал про особые свойства можжевелового порошка?..

Они договорились найти загадочную медовуху, если, конечно, легионеры всё не растащили — но здесь Хадвару наконец-то улыбнулась удача. Он понял, что поставленные цели будто бы оживляли его спутника, даже в глазах появился блеск, а значит, так, словно морковкой подманивая, можно вернуть его обратно к миссии Акатоша.

Попивая мёд прямо из бутылок, они сидели на отвесном берегу неподалёку от Ривервуда, наслаждаясь первым за долгое время закатом.

— А теперь ты скажешь, что дядя Алвор нас приютит.

Хадвар покачал головой и рассмеялся. Несмотря на уверения, что петля его достала, заключённый обожал вставлять пророческие фразы, опережая мысли.