Сергей Георгиевич с усилием растер лицо. Лезть в высшие материи, в коих он, в отличие от Лукьянова, был не силен, ему не хотелось, но и понять все то, что он сейчас услышал, он тоже не мог. «Как это я – человек, и вдруг – медведь?»

– Все дело, – продолжал разминать мозги заместителю командира отряда «дед», – в том самом Огне, о котором я говорил раньше. У тебя – такой Огонь, вернее проявляется он так, у меня, сам видел, какие с ним отношения, у того, кто понесет «Пяруноў Перст» в жилах вообще чистый Огонь, потому и определила ему Макошь такую непростую Судьбу.

– Хм, – вдруг улыбнулся какой-то своей глубоко запрятанной мысли Лукьянов, – тогда у нас два персонажа, что понесут «Пяруноў Перст»?

– Один, – уверенно ответил Орислав. – Он сейчас такой на всей Земле один.

– Странно, – подметил Алексей Владиимирович, видя, что и Медведев в это время тоже начал задаваться подобным вопросом, – их же два брата, они двойняшки. Одному «Пяруноў Перст», а другому что?

– А у другого своя Судьба. Тот, что у вас, старший, он первородный, коих в старину звали врода, урод…

Сергей Георгиевич неожиданно прыснул смешком, но тут же поднял вверх руки извиняясь за несдержанность. Эта обидная выходка, похоже, совсем не расстроила гостя. Наверное, он попросту привык к тому, что сейчас многие слова не имеют древнего, изначального смысла.

Лукьянов смотрел на «деда» с интересом. Он, в отличие от своего боевого зама догадывался, о чем идет речь.

– Ты, Орислав, говоришь в том ракурсе, что Леша Волков у своих родителей первородный?

«Дед» кивнул, и этот короткий контакт между двумя, понимающими друг друга людьми, вынуждал и Медведева попытаться настроиться на их волну. Неторопливая беседа изобиловала паузами, и потому, в одну из них по обыкновению Службы Сергей Георгиевич решил ввинтить провокационный вопрос, имеющий свойство клина, заставляющий оппонента проявить себя:

– Скажи, Орислав, – начал он издалека, – а вот тот Огонь, о котором ты говорил. Он несет в себе какую-то защитную функцию?

– Обязательно…

– Так, – продолжал заместитель командира отряда, – хорошо. Стало быть, чем сильнее, масштабнее кровь, вернее Огонь в ней – тем сильней и защита?

– И это верно.

И вот тут-то, по мнению тертого разведчика «шахматный слон ставится на поле H4 – шах или даже мат сопернику». Ситуация складывалась в пользу нападения. «Интересно, – уже тихо злорадствовал Медведев, что он скажет об этой кровной защите, когда узнает, что непростой персонаж, «Той, хто панясе Перуноў Перст» имеющий, по их мнению, в своих венах даже не кровь, а чистый Огонь, сейчас с пулевым ранением находится в медблоке?»

Но, не суждено было боевому командиру сделать очередной выпад. Орислав, что называется, чувствовал ветер, а потому в очередной раз, шокируя руководство Базы, он, даже не услышав жалящего, уже зудящего на кончике языка Медведева вопроса, предвосхищая его, ответил прямо в лоб:

– Если ты хочешь спросить о том, почему Огонь не защитил вашего бойца, я скажу так: тот, кто пока не почувствовал в себе этот мощный Огонь, кто боится его проявления, более всего и не защищен. Он в некоторых ситуациях даже слабее, чем простой человек с замутненной жизненной позицией. В ком больше Огня – с того больше и спросится. Как ты не прячь этот костер, придет время отвечать за то, как ты распорядился его жаром.

Лукьянов и Медведев коротко переглянулись:

– А-а-а…, – неуверенно протянул командир отряда, – откуда вы, …ты знаешь, что Леша ранен?

– Я видел это, – спокойно и даже весело ответил Орислав.

– Но как? – обеспокоился Сергей Георгиевич, которого вторично за сегодня дернул нешуточный вопрос о, казалось бы, безупречно организованной безопасности Базы.

– Хм, – привычно улыбнулся в бороду гость, – вы же умудрились спрятать под землей целую дружину и технику, думаете, что вас никто не видит? А мне немудрено стать «невидимым» для ваших парней. У вас технологии, а у меня Знания, но результат-то один и тот же. Это я привел к вам американца…

– Ты?! – дуэтом вскрикнули руководители Базы.

– Да я. – источая царственное умиротворение, ответил «дед». – Не сам же он вас тут нашел? Вас найдешь, как же.

– Так это он, – начал догадываться Сергей Георгиевич, – от тебя отмахивался, когда сидел на нашей крыше?

– От меня. Он все время порывался уйти, не понимая куда попал, и что от него хотят. Пришлось придержать на месте, пока вы сообразите, как бы половчее это дело обустроить? Он меня видел, а вы и ваша техника нет.

– Как интересно, – с нотками зависти выдохнул Медведев, – хорошо бы и нам, так научиться, но вопрос не в том, в другом, а именно: «Нафига он нам нужен, этот америкос? И еще: может, стоило бы спросить у нас, приводить его сюда или нет? Ладно ты, Орислав, и твой второй «дед», как там его? Я уже понял, что вы можете проходить куда захотите и когда захотите, но этот «гусь», на кой он здесь сдался»?

«Дед» не спешил с ответом. Какое-то время он просто сидел, глядя стеклянными глазами на посуду с компотом, потом немного отпил, встал и поведал озадаченному руководству Базы длинную и неоднозначную историю.

Начал он с того, что подробно рассказал о том, кто такой этот американец. Когда Лукьянов и Медведев услышали, что у них в медблоке спит тот самый Ингви Олсен, журналист, после выстрелов которого все в их стране пошло кувырком, и без того докучающая им головная боль, стала попросту раздирать на части их черепные коробки. Орислав рассказывал медленно, доходчиво, с пояснениями, но информации было столько, что даже более-менее ориентирующемуся в этих сферах командиру отряда было трудно это переварить.

Если сжать и перевести все это на современный язык, то картина рисовалась следующим образом: существуют некие… «древние организации», которым не все равно, что творится на Земле. Предположения Медведева о том, что это структуры близкие к масонам, были тут же отвергнуты, причем настолько однозначно, что сразу становилось понятно, «дед» знает о масонах намного больше самого Сергея Георгиевича. Так вот, «организация», к которой относились эти «дедушки», как бы это помягче выразиться, …жестко придерживается требований древней славянской культуры и веры. Именно веры, а не религии. Краткий экскурс в различия этих понятий был зачитан тут же.

Все ранее подвергаемые критическим измышлениям расистские высказывания гостя, сами собой переходили в другой статус. Сомнений не было, этот человек под расизмом подразумевал то, что сейчас считается проявлением глубочайшего патриотизма. Было видно, что Орислав глубоко знал историю, как он это называл «черных, желтых, красных, серых народов» едва ли не до времен динозавров, а то и дальше того. А ведь перед ним сидели не дети. Спецшкола с отличием Медведева позволяла разглядеть и песчинку правды в колодце лжи, но даже Сергей Георгиевич не сомневался, знания «деда» систематизированы и цельны. Они устоялись в его голове и, возможно, получены в таком виде еще в детстве.

Возвращаясь к указанной выше «организации», «дедом» было сказано буквально следующее: «в ней состоят разные сущности». На все уточнения «какие?», был ответ: «вам этого знать пока не нужно, будет достаточно знать хотя бы нас двоих (его и того самого Атея Асогостова)».

Выходило, что они, эти «дедушки» что-то вроде странников, или посыльных по особым поручениям с какими-то неограниченными полномочиями. Для них (а сколько таких бродило по земле, не известно) не составляет никакого труда, скажем, пересечь границу любой державы. Рассказывая то о той, то о другой стороне света, Орислав даже не заострял внимания на такой формальности, как пересечение границы. Судя по тому, как он об этом говорил, проблема появлялась, только если надо было идти через межи с «мирским» человеком или нести что-то тяжелое, да и то. Не проблема, так, заминка и не более того.

Интересным оказалось и то, что у этой организации существуют конкуренты, можно даже сказать враги. Повествование о них еще больше раздвинуло границы устоявшегося, но в данное время трещавшего по всем швам мировоззрения руководства Базы.