Когда Ингрид наконец оказалась на земле, а крылатый охотник замер, глядя на нее сверху вниз, он не упустила возможность одержать безоговорочную победу и отомстить за испытанное унижение — от его побега, от его охоты, от его игры.
— Нам незачем враждовать! — выкрикнула она, заглушая грохот собственного сердца. — Да, власть сейчас в твоих руках. Но надолго ли? Займи место рядом со мной, и мы будем править хоть целым миром.
Пока она говорила, ее рука нащупала под обрывками юбки рукоять кинжала. Ингрид вынула его вместе с ножнами и подвязкой, но лишь для того, чтобы демонстративно откинуть в сторону. В застывшем над ней крылатом эльфе Ингрид чувствовала силу, и этой силе, впервые за долгое время, она готова была довериться. Видимо, ее предложение и впрямь чего-то стоило: крылатый задумчиво нахмурился, присел, все еще нависая над ней. Его ладонь, удивительно человеческая, но с острыми будто когти ногтями, прошлась по бедру Ингрид, там, где только что был кинжал, сдавила на миг след от подвязки, перекрывая ток крови, скользнула вверх, замерев между ног. Ингрид напряженно застыла, а потом подалась вперед, разводя ноги шире, размазывая скопившийся сок по когтистым пальцам. Если как инициацию и договор доверия ей нужно пережить всего лишь очередное насилие — она готова.
Крылатый склонил голову к плечу, вглядываясь в ее лицо, пошевелил пальцами, скользнул двумя внутрь, на удивление, не расцарапав нежную плоть. Бесцеремонно растянул, проталкивая третий, и зло ухмыльнулся.
— Этого ты хочешь, человек?
Впервые Ингрид услышала его голос. Нарочито грубый и хриплый, но не клекот, не свист — простую человеческую речь.
— Я хочу знать твое имя, — сказала она твердо.
Он моргнул, мешкая. Усмешка пропала, его лицо неуловимо смягчилось, и Ингрид допустила ошибку. Даже прирученный сокол может клюнуть, ей ли не знать натуру хищников, но она не сдержалась и погладила зверя. Он зеркально повторил ее жест, проведя по щеке, но сделал это той самой ладонью, что до того хозяйничала в ее лоне, и нежности в этом жесте не было. Его пальцы, совсем недавно аккуратные, теперь с силой вминались кончиками, почти до крови царапая ее лицо ногтями. Но растекающаяся от его ладони влага была не кровью Ингрид, а ее женским соком, знаком не сдержанной похоти.
— Зови меня Борра, — наконец ответил крылатый. Теперь голос его казался на удивление приятным: низкий и глубокий, хоть все еще немного насмешливый.
— Я запомню…
Ей нужно было лишь еще немного потянуть время. Он не торопился договариваться, но ее люди наверняка уже осторожно подходили к похитителю, и орудию, которое должно ранить, обездвижить, но не убить крылатое существо, требуется точный прицел.
Но Борра, видимо, ждал нападения. Он взметнулся вверх прежде, чем кто-либо из солдат успел бы подобраться достаточно, чтобы накинуть на его крылья цепь с железной петлей. И снова крылатый монстр получил возможность продемонстрировать свою силу. От первых арбалетных выстрелов он как щитом прикрылся стеной внезапно вытянувшихся из земли побегов. Перезарядить оружие солдаты не успели.
Сверху у темного эльфа было неоспоримое преимущество, и он использовал его, методично — без жестокости, но будто садовник, подрезающий своевольные побеги — убивая окруживших людей. Ингрид закрыла голову руками, чтобы не видеть, как смерть настигнет и ее, и лишь вздрагивала, слыша вопли ужаса умирающих солдат и стоны воздуха, сотрясаемого мощными взмахами крыльев. Все вокруг заполнил металлический запах крови, а потом внезапно наступила тишина, и Ингрид отвела руки от лица, чтобы увидеть, что осталась одна.
По неведомой причине крылатый пощадил королеву, главный источник своих неприятностей. Из солдат в живых осталась лишь Герда, наблюдавшая за всей ситуацией с разумного отдаления, но так и не успевшая навести орудие. Уверившись, что угроза не собирается возвращаться, она оставила грозную машину и помогла Ингрид подняться и хоть немного привести себя в порядок. Кости были целы, синяки и ушибы легко излечиваются компрессами и теплыми целебными ваннами. Но оставались царапины на щеке — от когтей Борры. Тонкие, почти бескровные, но даже когда они заживут, их будет не так-то легко спрятать за кремом и пудрой. И каким бы невнимательным ни был король, он заметит.
— Мне нужна кошка, — приказала Ингрид, оценив припухшие следы на щеке.
— Ваше величество? — даже невозмутимая Герда была удивлена внезапной просьбой хозяйки и, должно быть, подумала, что во время полета королева явно не раз стукнулась головой.
— Я же хотела питомца, — Ингрид сдержала горькую усмешку, — а у кошек очень острые коготки. И ужасный характер.
— К ужину у вас будет кошка, ваше величество.
Умница Герда все верно поняла.
И все же… Ингрид не была зла. Она была спокойна и уверена, и знала, что делать. Она еще поквитается с крылатым злодеем. Покорный и сломленный, он будет наблюдать, как умирает его мир.
========== Часть 3 ==========
— Я думала тебя придется вытаскивать.
— Справился.
Вот бы удивилась королева, узнав, что Борра — не единственный в своем роде. И что свидетелем бойни была еще одна крылато-рогатая, с кожей цвета черного дерева и яркими крыльями. Она-то и подала сородичу знак, когда опасность стала слишком близкой.
Имя подруги Борры было резким как удар крыла: Шрайк. Некогда ее родители летали как хозяева зеленых влажных джунглей, и сама она могла бы прожить полную приятных забот жизнь там же, среди ароматных тропических цветов и ярких птиц. Но судьба рассудила иначе. Шрайк, как впрочем и Борра, родилась уже в убежище. Однако если бы не печальные обстоятельства, заставившие темных эльфов покинуть родные места, они бы с Боррой вряд ли когда-нибудь встретились. Они ценили эту встречу и общество друг друга, а о том, как прекрасна и бесконечна степь, Борра узнавал по рассказам отца, как Шрайк узнавала от матери о дождливых тропических лесах. Но порой эти рассказы, как и прозвище «дети гнезда» жгли сильнее холодного железа. Их народу оправиться бы, набраться сил, воспользоваться тем, что собрались вместе, и вернуть себе отнятые земли и свободные небеса. Но они продолжали прятаться. И хуже было даже не то, что эльфы смирились с этим тайным, ограниченным и физически и душевно существованием, а что однажды их теперь уже этот ставший привычным мир может исчезнуть. И следом придется исчезнуть им самим, потому что люди не остановятся никогда и рано или поздно доберутся в погоне за наживой, властью и военной славой куда угодно.
Шрайк осторожно прикоснулась к спине Борры у самого основания крыльев, и тот вздрогнул, выходя из печальных раздумий. Если облечь этот полный ласки и доверия жест в слова, они звучали бы как «Ты хорошо сражался. Я видела и знаю теперь, что ты сможешь защитить меня и наших детей. Если ты решишься позвать или придти, я не оттолкну тебя». Может быть, когда они отвоюют свое небо, Борра и подумает о том, чтобы создать пару, и скорее всего действительно выберет Шрайк, но пока этого не случилось, он предпочел сделать вид, что не заметил за собственными мыслями ее предложения. Он шумно встряхнулся и потянулся широко, будто от долгой неподвижности у него затекли крылья. Вытянул в сторону сначала одно крыло, едва не сбив молодое деревце, потом другое, потом оба, вместе с крыльями широко раскинув руки.
Едва успев отпрянуть, Шрайк подыграла, будто совсем не оскорбилась его явным пренебрежением, тоже от всей души потянулась, а затем все же покачала осуждающе головой.
— Коналл не одобрил бы даже твою первую вылазку, когда ты позволил себя схватить.
— Коналл слишком осторожен и наивен, если думает, что с этими существами можно договориться! — упоминание об их нерешительном лидере, талдычившем о мире с людьми, в сочетании с воспоминании о последнем приключении вызвали не самые лучшие эмоции, и Борра вспыхнул возмущением как сухая трава от искры. Да, узнав, что королева нанимает охотников отлавливать волшебных существ, Борра намеренно угодил в плен. Конечно, он рассчитывал на удачный побег, а также на то, что сможет достаточно хорошо изучить замок — убежище жадных правителей озлобленных и вредоносных людишек. Темные эльфы, в отличие от людей, не желают уничтожить всех, кто на них не похож, и переделать весь мир в угоду себе. Для их целей будет достаточно уничтожения одного людского королевства. Им даже не придется убивать в нем всех людей — лишь тех, в чьих руках власть, чтобы забрать ее в свои руки. Борра рассчитывал, что плен-разведка пройдет легко, хотя бы на клетку, но никак не на то, что в итоге ему пришлось испытать. И не на открытые угрозы королевы с тьмой в душе, настолько вязкой и черной, что ему до сих пор было очень не по себе.
