— Ну, допустим, — я встаю из-за стола, вкладываю руку в протянутую ладонь парня и он ведёт меня в центр зала, где нет столиков.
Егор располагает руки на моей талии, я складываю свои на его широких плечах, мы начинаем медленно раскачиваться в такт музыке.
Спустя пару мгновений обнаруживаю рядом Глеба и Анастасию, что вяло кружатся в танце, пока Егор активно раскрычивает меня, крепко сжимая в руках.
— Я хотел извиниться, — полушепотом говорит мне на ухо Егор, — за всякую хуйню, которая в универе была.
— Ты же извинялся уже, — напоминаю я негромко, — все в норме, Егор, правда.
— Меня просто заебывает, что я вёл себя, как мудила, а ты такого не заслуживаешь, — уточняет Ракитин.
Стоит заметить, что классические брюки и рубашка выглядели на нем чудесно, хоть и непривычно.
— Да забей, — говорю не особо красноречиво я, — мы же теперь друзья, да?
— Да, — расплывается в улыбке Ракитин и снова кружит меня по импровизированной танцевальной площадке.
Музыка обрывается, мы возвращаемся за столик, где уже ждёт вино и закуски.
— Натанцевался? — фыркает недовольно Настя, делая глоток из бокала, и смотрит на Егора.
— Ты че? — недоумевает Ракитин, что вальяжно расположился на стуле, и, кажется, был готов уснуть в любую секунду, — только не начинай хуйни, будь добра.
— Правда, Настя, все же хорошо было, — скулит измученно Голубин, — что страшного в том, что мы станцевали не со своими партнёрами?
— Страшно то, как ты, Егор, на неё пялишь, — злится блондинка, сминая ткань подола, — кажется, ты хотел со мной отношений?!
— Мне кажется, сейчас не время и не место для ссор, — замечаю спокойно я и делаю глоток вина, — к тому же, причин, действительно, нет.
— Ага, нет у нее причин, — продолжает агрессировать девушка, — конечно, откуда им взяться? Ты же сестра Бульвара, да? Девушка Фараона, подружка Егора. Не жизнь — сказка! А я что? Я для всего вот этого, — Настя многозначительно указала на свое лицо, — должна крутится, как белка в колесе. А тебе достаточно ресницами хлопнуть — все у твоих ног.
— Ты ведешь себя совсем не как взрослый человек, — хмыкаю я в ответ, притупляя желание высказать все, о чем я думаю уже долгое время, — прекрати позориться, — лишь добавляю и откидываюсь на спинку стула, делаю несколько глотков из бокала и поднимаюсь с места, — думаю, нам уже пора, — объявляю я, когда Глеб встает следом.
— Да, спасибо, за приглашение, ресторан классный, — согласно кивает блондин, жмет руку Егора.
— Извини, что оскорбила тебя своим существованием, — бросаю мимолетный взгляд на девушку, явно надеющуюся охватить ещё немного внимания к своей персоне, — пока, Егор, — парень целует меня в щеку.
— Пока, — улыбается он на прощанье и снова садится на место.
Бросаю на него сочувственный взгляд и направляюсь вслед за Голубиным к выходу из заведения.
Прохладный ветер приятно дует в лицо, развивая волосы. Лиговский сияет фонарями и неоновыми вывесками.
— А ведь она в чем-то права, — начинает рассуждать Глеб, вырывая меня из собственных мыслей, — тебе, правда, достаточно ресницами хлопнуть, чтобы получить что-то.
— В каком смысле? — я настолько опешила от высказывания Глеба, что даже остановилась.
— Ну, многое делается ради тебя и для тебя, — как-то неясно говорит блондин, теряясь в собственных мыслях.
— То есть? Ты думаешь, что мне все приносят на блюдце с золотой каймой? — уточняю я, перед началом своего монолога, — между прочим, я потеряла единственно важного мне человека, оставшись одна! Долго налаживала отношения в семье, после произошедшего. А потом снова осталась с ничем, потому что родителям и Артёму не угодил мой молодой человек! Тот ещё мудак, конечно. Изменял, использовал, все что угодно! Но я и с этим справилась. А потом в 17 лет уехала из дома к Артёму в Питер, даже не веря в то, что он меня будет рад видеть. Поступила в университет, где меня с недавних пор считают золотой молодёжью и конченой сукой. И после всего этого ты говоришь мне о том, что я все получаю по взмаху ресниц?! Иди нахуй, Голубин! — произношу последнюю фразу тише и уже ругаю себя за неё, ведь скорее всего Глеб имел ввиду совсем другое, а я устроила истерику с нихуя, но я была обязана кому-то выговориться и я сделала это.
— Блять, Ева, ну стой, — Голубин кричал мне в спину, шагая следом, но не сокращая расстояние до непозволительного, понимая, что сейчас лучше меня не выводить снова.
Он какое-то время пытался ещё что-то говорить, но вскоре сдался. До дома мы шли в тишине. Я глотала слезы, сдерживаясь, оставляя я их на потом. А Глеб просто послушно шел позади меня и молчал о чем-то своём.
Попав в квартиру, я сразу же запираюсь в своей комнате, не желая видеть Глеба. Он стукает в дверь, дергает ручку, что-то говорит.
Слышу шаги из глубины квартиры и сонный голос Артёма:
— Ева, открой дверь, — просит брат, — что случилось?
— Нет, — выдавливаю из себя я и начинаю реветь.
Успеваю сотню раз отругать себя за эту истерику: не стоило устраивать скандалов Глебу, ведь он не виноват в том, что моя жизнь сложилась не как в приторно сладкой сказке про принцессу.
Успокаиваюсь ближе к ночи. Звуки в квартире стихают. Артём, не желая разбираться, отправился спать. Глеб играл в приставку в гостиной.
Подхожу сзади и кладу руки на его острые плечи:
— Глеб, — наклоняюсь над ухом парня, — пойдём спать?
— Ты меня напугала, — спокойно говорит Глеб, откладывая геймпад, — давай лучше поговорим?
— Поговорим, — соглашаюсь я и, взяв его теплую руку в свою, тяну в комнату.
========== глава обо всем сразу ==========
Глеб стягивает с себя футболку и ложится на кровать возле меня.
— Что случилось? — спрашивает он, начиная перебирать мои волосы пальцами.
— Прости, — выдавливаю жалко из себя, — я не хотела выглядеть конченой истеричкой.
— Ты не истеричка, и, тем более, не конченая, — заверяет Глеб, тепло улыбаясь, — у всех бывает такое.
— Наверное, — неуверено пожимаю плечами я, касаюсь кончиками пальцев острых очертаний его плеч, мои заплаканные глаза в его растворяются, — меня так заебало, что, из-за Артёма, меня считают девочкой, которая получает все по щелчку пальцев, — признаюсь, к глазам подступают слёзы, но мне удаётся их сдержать, — ты ведь тоже так думал?!
— Да, прости, — неожиданно честно отвечает Глеб, заглядывая в мои голубые глаза, — знаешь, Артём так заботиться о тебе, я был уверен, что ты избалованный ребёнок. К тому же, ты самая младшая, долгожданная дочка, со слов Бульвара.
— Ну, мама, правда, очень хотела дочь, — усмехаюсь неловко, смахиваю с обнаженного плеча Глеба невидимые пылинки, — спасибо, что честно ответил.
— Знаешь, я тебя понимаю, — произносит вдруг Голубин, — многие меня не любят за успешных родителей и их обеспеченность.
Блондин приближается одним рывком, вовлекает меня в нежный поцелуй, складывая руки на спине.
Поцелуй развязный, пьянящий, влажный. Я придвигаюсь ближе. Провожу руками по плечам Голубина, цепляясь за них пальцами, сжимая бледную кожу.
— Пиздец, — выдыхает блондин, отдышавшись после поцелуя.
— Согласна, — улыбаюсь я и откидываю голову на подушку, закрывая глаза.
Слышу, как парень стаскивает с тумбочки свои сигареты, поднимается с кровати.
Открываю глаза.
В комнате, окутанной ночным мраком, освещенной лишь далёким огнями Лиговского, открывается окно.
Тусклый силуэт Голубина вырисовывается у подоконника. Он на миг освещает свой профиль вспышкой зажигалки и полкуривает сигарету.
Обнажённый торс, растрепанные блондинистые волосы, крепкие руки, тлеющая сигарета — все это сводит с ума.
Вскакиваю с места и подхожу к окну, усаживаясь на подоконник. Из окна тянет приятной питерской прохладой, ветер путает мои волосы и сизый дым его сигареты.
Парень, раздвинув мои ноги, встаёт между них. Задумчиво смотрит в глаза и делает ещё одну тягу, выпуская белые клубы дыма за моё плечо.
