Девушка отрицательно мотнула головой, скорбно скривившись.

— Только то, что я уже рассказала. Она сошла с ума…

— Плохо дело, — вздохнул старший аврор, усаживаясь на небольшой, но удивительно удобный диванчик. — Отследить портключ не удается, делал точно профессионал. Следящие чары и зелье поиска ни на Снейпа, ни на миссис Малфой не срабатывают, видимо она накрыла место их пребывания сильным блокирующим куполом. Мелкий Малфой тоже пропал неизвестно куда. И никто, Мордред подери, ничего не знает, никто ничего не видел.

— Дерьмо, — вклинился как всегда красноречивый аврор Уизли. — Мы в жопе.

— Не-а, — отозвался один из его молодых коллег, — не мы, в жопе Снейп.

Дальше эту высокоинтеллектуальную беседу выпускников лучшей магической школы девушка уже не слушала, устав бороться с собственным отчаянием и позволяя, наконец, безнадежности отравить своей горечью ее стонущую душу. И, надо сказать, эта самая безнадежность свое дело знала отменно! Грудь сдавливало все сильнее с каждой минутой, от желания сделать хоть что-то и понимания полного бессилия, хотелось выть в голос.

А с каждым ударом сердца в мозгу по-прежнему безостановочно пульсировала разрывающая душу мысль:

Тук.

«Он будет умирать, уверенный, что ты его предала».

Тук.

«Он будет умирать, уверенный, что ты его предала».

Тук.

«Он будет умирать, уверенный, что ты его предала».

Девушка снова заплакала, тихо-тихо, так, как когда-то плакал он. По телу вдруг пробежала неприятная судорога, все внутри на секунду скрутилось, но сразу отпустило.

«Прости меня, Северус. Умоляю, прости, любимый. Я такая идиотка. Если бы я тебя послушалась. Если бы сделала так, как ты просил… Отпустить тебя. Вот, чего ты хотел. Вот, что я должна была сделать. Но нет, я же упертая гриффиндорская выскочка, всегда знающая, как лучше. И вот теперь из-за моей глупости, тебе снова причиняют боль. Что эта сумасшедшая с тобой сделает? Что она заставит сделать тебя? Ведь теперь ОНА владеет тобой. О, силы небесные! Кто бы знал, как я мечтаю возобновить эти проклятые «Узы»! Те самые, которые стремилась разорвать столько месяцев. Но сейчас я отдала бы все на свете, душу бы продала, лишь бы ты снова был моим, здесь, в безопасности и чтобы тебе не было больно. Почему я не отпустила тебя? Идиотка! Идиотка!»

За окнами уже светило яркое полуденное солнце, когда отряд доблестных авроров, наконец, покинул квартиру «потерпевшей» героини войны. Гарри и Рон побыли с ней еще какое-то время, но когда примчалась, только узнавшая о случившемся директриса Хогвартса, парни, вздохнув с неприкрытым облегчением, тоже отправились заниматься делом — искать. Теперь обе женщины дружно плакали, поочередно утыкаясь носом в грудь друг другу. Странные болезненные ощущения то и дело снова пронзали тело Гермионы, но измученная мигренью и усталостью девушка не обращала на эти мелочи никакого внимания. Время от времени она подрывалась с места и принималась метаться по квартире, готовая бежать куда-то, что-то делать — ее сознание требовало действий. Минерва пыталась успокоить любимицу, хотя и не сильно настойчиво — женщина вполне разделяла гриффиндорские порывы своей воспитанницы и с радостью бы помчалась спасать Снейпа вместе с ней. Однако обе они понимали — куда идти неизвестно, что, собственно, делать тоже, и что почти весь аврорат и так стоит буквально «на ушах» в поисках попавшего в руки предположительно ПСов бывшего шпиона… Слишком много знающего шпиона… И обе женщины, заливаясь очередной порцией беспомощных слез, усаживались обратно, вновь оглашая комнату громкими горестными всхлипами.

Когда уставший за день город бережно обняла ночь, а яркая луна вновь запуталась в темных ветвях высоких деревьев, выплакавшиеся досуха женщины, наконец, выдохлись и теперь просто сидели в темной комнате, погрузившись каждая в свои невеселые мысли.

Негромкий звук со стороны кухни — будто кто-то стучит в окно — заставил женщин замереть, чтобы уже в следующий миг сорваться с мест и со всех ног помчаться впускать крылатого почтальона. А кто еще мог скрестись в окно четвертого этажа?

Гермиона быстро распахнула оконные створки, впуская в комнату крупного статного филина с оперением насыщенного коричневого оттенка и просто-таки громадными ярко-оранжевыми глазищами. Сердце девушки запрыгало в груди с бешеной скоростью, когда она заметила прикрепленный к лапке птицы толстенький свиток. Однако стоило девушке протянуть руку к посланию, как ответственный почтальон щелкнул мощным клювом у самых ее пальцев. Она вскрикнула и, одернув руки, удивленно уставилась на столь беспардонного гостя. Птица, тем временем, деловито обошла хозяйку квартиры и, спрыгнув с подоконника прямо на стол, заскрежетала когтистыми лапами к стоявшей рядом директрисе Хогварста.

Минерва, с опаской поглядывая в оранжевые глаза курьера, аккуратно взяла послание и сразу вскрыла печать. Гермиона не могла выдавить и слова, застыв в нервном оцепенении и глядя, как постепенно белеет ее наставница. Ни одна из них даже не заметила, как филин, так и не дождавшись угощения, недовольно ухнул и скрылся в ночи, расправив внушительных размеров крылья.

— Фестралы бы тебя утащили, дракклов жадный копуша! — в сердцах прошептала пожилая волшебница, сокрушенно прикрыв ладонью лицо.

— Минерва? — прохрипела Гермиона, на полном серьезе опасаясь, что колотящееся сердце сейчас проломит ребра.

Женщина покачала головой и опустилась на стоявший рядом стул.

— Мой «друг». Помнишь, тот, которому я отправила письмо несколько месяцев назад?

Девушка медленно кивнула.

— Читай, — Макгонагалл протянула любимице свиток, заметно краснея. — Только не обращай внимания на его манеру излагать мысли — он жуткий сквернослов и пошляк.

Гермиона удивленно приподняла брови, представить эту строгую, чопорную женщину в компании «пошляка» и «сквернослова» выходило с большим трудом, но яркий румянец, плотно заливший щеки ее школьного декана, сам собой наталкивал на определенные мысли. Немного сбитая с настроя необычным видом сконфуженной директрисы, девушка подрагивающей рукой приняла послание. Пробежав взглядом первые несколько строк, она брезгливо поморщилась и тоже покраснела — пожалуй, Минерва даже довольно тактично охарактеризовала этого своего «друга»… Однако уже пару минут спустя девушка взахлеб читала столь долгожданное послание, пропуская витиеватые ругательства и похабные выражения отправителя даже не замечая их, потому что среди них с каждой новой строчкой она находила то, что безрезультатно искала так долго.

«Багровые узы» — крайне старый и практически невостребованный обряд. В различных источниках зафиксировано всего несколько случаев его применения за всю историю. Изобретен он был одним богатым чистокровным волшебником, и применил он эти страшные чары к собственному сыну. От природы жестокий и властный, этот человек был крайне недоволен мягкосердечием своего чада и решил воспитать в сыне желанные качества с помощью «Багровых уз». Связав его «Узами» с низшими, на его взгляд, созданиями, лорд учил наследника быть «истинным правителем» — уметь применить силу, смотреть на боль и мучения, не отводя глаз, отнимать жизнь. И несмотря на то, что хозяйский сынок при этом оставался совершенно свободен, стимулом не филонить и взращивать в себе желанные отцом качества молодому лорду должна была послужить дамокловым мечом нависшая над ним самим угроза: проявишь слабость — станешь рабом смерда сам!

Так же, зная каким падким на женщин порой бывает его порхающий в облаках отпрыск, лорд вплел в обряд еще одно наказание: полюбишь рабыню — почувствуешь ее боль. И это будет значить, что ты проявил слабость. Проявил слабость — будешь наказан. Наказания указывались разные в зависимости от вариантов проступков и неповиновения со стороны любвеобильного парня. Было среди них и лишение магических способностей…

Однако даже суровый и жесткий отец не был лишен человеческих чувств и стремлений, а сын был единственным, пусть и непутевым. И Род должен был быть продолжен в любом случае. Так что грозный папенька, зная сына и допуская, что молодой человек окажется даже большей тряпкой, чем он предполагал, тайно оставил лазейку на случай полного краха. Впрочем, господам она не понадобилась — затея оправдала себя в полной мере.