Неожиданно зельевар совершенно покладисто кивнул, с любопытством гурмана разглядывая на столе пеструю мозаику «вкусностей».

«Да уж, дорогой профессор, все-таки и к вам тоже тропиночка вьется именно через желудок!» — улыбнулась про себя девушка, накладывая в тарелку «именинника» собственноручно приготовленные кулинарные изыски.

Снейп же со всей доступной его изувеченным рукам манерностью взял столовые приборы и с каменным лицом сунул в рот кусочек нежнейшего запеченного филе рыбы, тщательно его пережевывая остатками зубов. Гермиона даже дыхание затаила, будто ожидая оценки своего строгого преподавателя на сваренное ею зелье. Оценка не заставила себя долго ждать:

— Какая потрясающая гадость, — совершенно спокойно констатировал мужчина, кладя в рот очередной кусочек рыбы.

Девушка даже икнула от возмущения. И, схватив свою вилку, зло откусила большой кусок от своей порции. От неожиданного переизбытка соли на языке у нее свело горло и, кажется, даже задергался глаз, она чудом сдержалась, чтобы не выплюнуть этот кошмар обратно в тарелку.

— К этому блюду превосходно бы подошла вода этого года разлива, — чопорно заявил мужчина, и в этот момент ему не хватало разве что только фрака.

Гермиона хрюкнула, с трудом проглотив свой злополучный кусок «потрясающей гадости», и расхохоталась.

— Драклово дерьмо! — с досадой пробормотала гриффиндорка, стирая с глаз выступившие, то ли от соли, то ли от смеха слезы.

— Тут я не возьмусь с вами спорить, — криво ухмыльнулся бывший декан Слизерина. — Мне, к счастью, не с чем сравнивать.

— Идите вы… — все еще икая, выдохнула девушка, сообразив, что именно чуть не ляпнула, успела быстро сжать челюсти.

Мужчина напрягся.

— Может сразу десерт? — смущенно поморщилась она.

— Пожалуй, не откажусь, — кивнул Снейп, расслабляясь. — К чему готовиться? Его вы тоже испекли сами?

— Нет. Купила, — скривилась в ответ Гермиона и отвернулась к холодильнику, едва сдержавшись, чтоб не показать этому вредине язык. — Кстати, у меня для вас и подарок есть.

Полная тишина за спиной, заставила девушку обернуться. Снейп выглядел одновременно напряженным, озадаченным и растерянным. Вряд ли профессора в жизни часто баловали подарками… Все время, которое Гермиона потратила на выуживание из верхнего кухонного шкафчика приготовленный мужу презент, тот сверлил ее спину пристальным колючим взглядом.

— Ну, вот, — в последний момент откровенно струхнув и выругав себя за дурацкую идею, девушка, робея, протянула бывшему профессору небольшой прямоугольный сверток. — С днем рождения.

Мужчина даже не подумал сдвинуться с места, остолбенело, уставившись на свой нежданный подарок, зажатый в руках бывшей ученицы.

— Он не взорвется. Честное слово, — попыталась Гермиона подбодрить мужа, неожиданно растерявшего всю свою грозность и решительность. Очень медленно, будто не до конца уверенный в том, что действительно хочет это сделать, Снейп наконец протянул руку и осторожно взял пестрый сверток.

— Что это? — глухо спросил мужчина.

— Откройте и узнаете, — открыто улыбнулась она.

— Похоже на очередную книгу, — поморщился зельевар, все еще даже не пытаясь вскрыть упаковку.

— Возможно, — пожала плечами Гермиона. — Если, наконец, развернете, то узнаете. Вдруг именно эта книга особенная.

Быстро метнув на Хозяйку встревоженный взгляд, Снейп все же принялся неспешно стягивать бумагу. Нужно было видеть выражение лица бывшего Грозы хогвартских подземелий, когда из заветной упаковки он вытащил и развернул футболку совершенно дикого оранжевого цвета с крупной надписью на груди, гласящей: «Самый веселый и любимый учитель!»

Пауза решительно затянулась. Гермиона уже начала заметно нервничать. Но тут вышеуказанный «учитель» вдруг быстро натянул на себя обновку прямо поверх своей черной водолазки и с невозмутимым видом поинтересовался:

— Ну, и где мой праздничный торт?

Гермиона моргнула и медленно перевела взгляд с футболки на мужа. Глаза их встретились, и два человека на миг замерли. Всего на миг, потому что уже в следующий момент оба не сдержались и рассмеялись.

Позже, когда они вдвоем почти разделались с ошеломительно вкусным тортиком, и теперь неспешно смаковали остатки, девушка то и дело исподтишка поглядывала на этого необычного мужчину, с нескрываемым аппетитом выковыривающим из бисквита прослойку нежного суфле.

«Да вы, профессор, оказывается сластена…»

Сегодня молодая волшебница поняла: Искренняя улыбка — вот истинная магия! Именно она способна превратить жесткого и нелюдимого профессора в неожиданно интересного и даже по-своему привлекательного мужчину. Она смотрела в его лицо, отмечая каждую новую морщинку: не суровые глубокие складки меж бровей, а едва заметные ямочки на впалых щеках. Поблескивающие весельем живые глаза… Глаза, на которых сегодня впервые за долгие годы слезы выступили не от боли и утрат, а от смеха. Девушка улыбнулась шире, вдруг подумав: «Слезы Снейпа! Звучит, прямо как слезы феникса — такая же редкость. Может, стоило собрать несколько в бутылочку, часом эта диковинка тоже обладает какими-нибудь невероятными свойствами?»

И никаких старых писем, способных только разбередить не заживающие раны. Уж, простите, миссис Поттер, но прошлое пусть остается в прошлом!

========== Глава 11 ==========

Гермиона зло шарахнула дверью об косяк и, швырнув вещи прямо на пол, принялась стягивать сапоги так, будто они жгли ей кожу. Сказать, что сегодня она была не в настроении, пожалуй, что ничего не сказать. Хотя с утра все казалось более или менее безоблачным.

Во-первых, она наконец-то смогла пробиться на аудиенцию к министру. Кингсли выслушал «мозг золотого трио» со скорбной миной, старательно, но откровенно тщетно силясь изобразить на лице сочувствие к несправедливо осужденному и покалеченному шпиону. Так же сквозь пальцы он выслушал увещевания героини войны о произволе тюремщиков и зверском их отношении к заключенным, по крайней мере, одному так точно! Лицо министра то и дело морщилось и недовольно кривилось. Бывший аврор, судя по всему, не был настроен так категорично и считал методы «работы с заключенными в магическую тюрьму» вполне допустимыми. Гермиона же упорно пыталась достучаться до совести и сознательности сидящего перед ней человека, но в определенный момент Кингсли, видимо исчерпав свой лимит человеколюбия на один день, довольно жестко прервал ее разглагольствования, и заявил, что действия сотрудников магической тюрьмы обсуждать с ней не намерен. Дескать, эти люди работают с самыми опасными преступниками, и их методы достаточно действенны в плане дознаний и не выходят за рамки дозволенного.

Во-вторых, министр широким жестом, хотя, скорее всего, чтоб побыстрей отделаться от назойливого и неприятного посетителя в лице общеизвестной надоедливой всезнайки, пожаловал-таки ей свиток с разрешением посещения некоторых закрытых секций министерской библиотеки и парочки книгохранилищ отдела тайн. Однако наведавшись в этот самый таинственный отдел, Гермиона довольно долго и обстоятельно пообщалась с заведующим этого подразделения, который с крайне неприятной ухмылкой заявил, будто бумага от министра, в принципе, дает ей право на посещение вышеуказанных хранилищ, однако отнюдь не освобождает от необходимости получения временного пропуска. Так что, безрезультатно поскандалив, но, в конце концов, все же заполнив немыслимое количество форм и заявлений, бывшая гриффиндорка, получив напоследок неубедительные заверения, что ее известят о готовности документа, поплелась в закрытые секции уже опостылевшей министерской библиотеки. Впрочем, там она ожидаемо ничего не нашла.

Одним словом, потратив еще один драгоценный день и вымотавшись вусмерть, девушка не продвинулась вперед и на полшага. Настроение из просто ужасного скатилось в категорию зверского бешенства, иногда опасно граничащего с истерикой. Дойдя до дому, успокоиться она так и не сумела, а подумав о необходимости сейчас смотреть в глаза Снейпу и понимать, что ничего не может изменить, что тот ужасный день, когда профессор напомнит ей об обещании «отпустить» неумолимо приближается, девушка мечтала только о возможности забиться в угол подальше и отчаянно взвыть.