Слава прошёл мимо дивана и зашёл в дверь справа. В своей комнату, он сразу вытащил из комода чистую одежду, (как и большинство его вещей она была чёрного или серого цвета). Он вышел из комнаты и направился в ванную.
– Слав, это ты? – послышался старенький, хриплый, но добрый голосок бабушки Нины.
– Да, – совершенно спокойным голосом произнёс тот. Ни намёка на то, что недавно у мальчика была истерика.
– Почему так рано, сейчас же только 11 часов? – Она не сводила своих сонных глаз с телевизора. Одиннадцать? он посмотрел на настенные часы, урок точно закончился в пол десятого. Я больше часа шёл домой? На минуту он застыл. – Пирожочек, ты тут? – казалось если её внук не ответит, то она опять уснёт.
– У меня просто голова разболелась, и я отпросился, но уже всё прошло.
– Да? У меня тоже что-то голова болит.
– Понятно. – Без эмоционально произнёс Слава.
– Как там в школе? Тебе понравилось? – и не дожидаясь ответа бабушка продолжила. – У нас сегодня будут гости. Ты не против? – Парень немного растерялся.
– Да-а нет, не против. А кто?
– Увидишь. – Было слышно, что бабушка улыбается. – Ну хорошо, пирожочек, тогда я ещё немного отдохну, а то и правда голова разболелась, – и она, наклонив голову набок, засопела. Слава пошёл наконец переодеться и помыться.
Тяжело вылезая из старой, (начавшей уже снизу подгнивать), ванны он посмотрелся в зеркало напротив. Слава согнул руку в локте и напряг бицепс, но за слоем жира даже не заметил, напряглось ли там хоть что-то…
Стоя вот так, голым, и смотря на своё обвисшее брюхо, Слава думал: Как же хочется взять и отрезать всё это. Всё это лишнее… Чтоб одним махом, и ты высокий, красивый, накачанный, тупой ублюдок. Как все. Но нет. Жизнь не так устроена. Для таких как я, жизнь приготавливает большущее ведро, со свежим, отборным, ароматным дерьмом в нём, и опускает мою голову прямо туда. Снова. И снова. И снова!.. Слава разрыдался. Его пузо заходило туда-сюда от практически беззвучных всхлипов. При очередном из таких всхлипов он начал подпёрдивать и от этого его обида стаёт ещё большей… Даже пореветь нормально не могу, думает он и внезапно, эта мысль успокаивает его. Слава умывает сопли и слёзы и замечает, что неплохо было бы побриться. Берёт свою новую бритву, которой он пользуется уже год, и начинает сбривать небольшой пушок на своей кругленькой бородке… Замирает с бритвой у горла. Раз и всё кончено. И нету жизни… Нету дерьма… лезвие бритвы всё сильнее и сильнее прижимается к горлу. Он вдруг замечает, что его маленький член возбудился. Понимая, что ему безумно страшно, все также не отрывая бритву от горла, он начинает яростно ласкать себя… И… Через три секунды в очередной раз решает, что ещё покувыркается в этом дерьме…
Уже в чистой одежде он пошёл шарить в холодильнике. Там не всегда находилось чем утолить голод. К счастью, на этот раз нашёлся небольшой кусок говяжьего мяса, и Слава решил его поджарить, не подозревая о том, что бабуля намеревалась приготовить из него котлет для сегодняшнего гостя. На гарнир Слава подумал сварить себе макарон. Готовить он любил и умел. Порезав мясо кубиками, он закинул его в предварительно нагретую сковородку. Шкварчание немного приглушило доносившиеся из соседней комнаты любовные диалоги. Запах жарившегося мяса ударил в нос и в животе забурчало. Добавив специй, Слава не сдержался, взял вилкой один кусочек и закинул его в рот. Мясо ещё сочилось кровью и от удовольствия, Слава блаженно выдохнул. Поедание сырого мяса приносило ему какое-то нездоровое удовольствие. Эту свою наклонность он тщательно скрывал от родителей, когда те были ещё живы, а теперь и от бабушки, зная, что это не гигиенично и как-то дико, но не видя в этом ничего плохого. Проверив спит ли бабуля, он выключил сковородку, выбросил не прожаренное мясо в тарелку и съел всё с хлебом, наслаждаясь каждым кусочком.
Перекусив, он, как обычно, сел в своей комнате рисовать. Рисовал Слава не плохо, но и не хорошо. Все рисунки парня были придуманы его не очень здоровой фантазией. Готовые работы он никому не показывал, пряча их в тумбочку стола. Был бы у него замок, запер бы и на замок. На этот раз он рисовал не обычный для него рисунок. Слава пытался представить и изобразить владельца жуткого голоса из леса, но ничего не получалось. В голову не приходило никаких ассоциаций. Прошло немало времени, пока он понял почему. Он смял очередную испорченную страницу и отбросил её в сторону, открыл ящик, где лежали рисунки и карандаши, схватил красный и… Послышался приглушённый стук во входную дверь. Часы показывали два часа пополудни.
Глава 4 Просьба
В 9-ый «А» зашёл Александр Александрович, или, как его прозвали дети, Сан Саныч. Группка детей столпилась возле учительского стола и уставившись в чей-то телефон довольно посмеивалась. Преподаватель английского языка и, по совместительству, завуч этой школы, сразу понял, что за видео смотрели дети, так как услышал из динамика скандирование: «Ссы-кун, ссы-кун».
Все подняли головы на вошедшего учителя и Артур, державший телефон, поспешно заблокировал экран.
– Что произошло с… – Саныч хотел добавить имя Славы, но забыл его. – … с новеньким? – Все покосились на Артура, как-бы давая ему слово.
– Он обоссался, – с лёгким смешком сказал Артур.
– Кто был зачинщик? – задал Саныч риторический вопрос. Тишина. – Если никто не скажет, то об этом будут проинформированы все родители класса. – Ребята переглянулись и не произнеся ни слова, просто отошли от Артура.
– Я тут ни при чём. Он сам обоссался, – воскликнул тот.
– Завтра с родителями к директору. Моргни, если понял, – не дождавшись каких-либо действий от подростка, Саныч продолжил. – Где рюкзак? – В голосе, как всегда, когда он сердился, звучали армейские нотки. Кто-то из детей показал под парту, где сидела Лиза. Саныч подошёл и забрал рюкзак. Уже у двери он обернулся и обвёл презрительным взглядом виноватые лица детей, остановившись на Артуре. – И на этот раз, папашу своего захвати. – Александр Александрович вышел.
– Этот жирный педик нажаловался, – прошипел Артур. Никто его не услышал. Все быстренько разошлись кто куда, близнецы и вовсе вышли из класса, будто вызов родителей был заразен. Но это его не волновало, все мысли занял жирный педик.
Новенький создал новые проблемы Артуру, из-за него он опять получит от отчима. А тому только дай повод влепить непослушному пасынку. Они с отчимом невзлюбили друг друга с самого их знакомства, когда тот с его матерью подвыпившие завалились в дом и та объявила сыну:
– Артурчик, познакомься это Гоша, – вспоминал Артур. Он тогда сидел на диване и смотрел телик, ожидая мать с очередных попоек. Тринадцатилетний Артур посмотрел на огромного дядьку, который глазами пожирал его мать-красотку, хищно облизывался и лапал её за задницу. – Ну Гош, не при Артуре, я же тебе говорила. – Но было видно, что той нравилось. – Артур, пожми своему новому папочке руку, и мы пойдём по делам. – Мамочка подмигнула здоровяку.
– Нет. – Спокойно сказал Артур и вернулся к просмотру рекламы. Гоша резко прекратил лапать свою женщину и впялил свой пьяный взгляд в наглого молокососа.
– Что нет, сынок? – растеряно спросила Вика – мать Артура – будто забыв о чём шёл разговор.
– Он не мой папа и жать его руку я не буду.
– Тебе сказала мать пожать мне руку, щенок. – Проревел Гоша. – Имей уважение к старшим.
Артур сцепил зубы от злости и подросткового страха. Но он глубоко вдохнул. Выдохнул. И улыбнулся:
– Ах. Извините, сударь. Позвольте принести вам свои глубочайшие извинения. – Артур встал с дивана и подошёл к шатающейся парочке, по дороге набирая полный рот харчи. Подойдя, сплюнул всё содержимое рта себе в ладонь и протянул её Гоше. – Давайте же закрепим наши семейные узы хорошим, отцовск… – Договорить ему не дала огромная ладонь Гоши, которая, как показалось тогда Артуру, с силой едущего на полной скорости грузовика врезалась ему в лицо, от чего в глазах потемнело, а ноги предательски подкосились.
