Слава, с мокрыми от слёз глазами и мокрыми от мочи штанами, выбежал из класса и под насмешливые взгляды детей, стоявших в коридоре, и улюлюканье, доносящееся из класса, побежал к лестнице на первый этаж.
У самого выхода, его остановил завуч: высокий, подтянутый мужчина, короткая армейская стрижка, мужественный подбородок и кривоватый нос, еле видные морщины выдавали в нём не только военный опыт, а и питейный.
– Ты куда так спешишь?
Он подошёл к остановившемуся толстячку и посмотрел на него сверху вниз.
– Мне нужно, – всхлип. – Домой, – произнёс заплаканный Слава.
До носа учителя донёсся запах мочи. Он посмотрел на его штаны и едва заметно поморщился.
– Ты из какого класса, парень? Я тебя раньше не видел. Новенький?
– Да, из 9-го. – Слава вытер рукавом свисающую из носа соплю.
– Как тебя зовут? – нехотя обняв парнишку за плечи и ведя его к дверям, спросил Александр Александрович.
– Сла, – всхлип. – Слава Птицын. – Всхлипы и сопли не давали Славе нормально говорить, а на лице его царили обида и стыд.
– Смотри Слав, я сейчас отпущу тебя домой. Вижу ты без рюкзака, но это не страшно, я узнаю где ты живёшь и завезу тебе его. – Учитель хотел казаться вежливым и добрым, но мальчик видел, как на лице его мелькало презрение. Как и у всех взрослых, подумал Слава. – Ты далеко живешь? Может тебя подвезти?
– Не дале… – всхлип. – …ко. Я сам дойду. —Лучше он пойдёт пешком, чем всю дорогу ловить на себе этот презрительный взгляд и вонять мочой в его сраном авто, да и идти ему предстоит возле леса, так что он найдёт способ остаться незамеченным.
Слава стал поспешно выкручиваться из руки завуча, так как заметил сзади, остановившихся поглазеть, школьников. Завуч тоже их заметил.
– Хорошо. Ступай, – сказал тот и с радостью убрал руку.
Слава быстрой походкой, смешно расставляя ноги, направился к выходу.
Глава 2 Голос
Дорога домой представляла собой прямую землянистую улицу между лесом и домами. О том, что большинство этих – прилегающих к лесу – домов уже несколько лет пустуют, Слава даже не догадывался. Это был его первый опыт прогулки по посёлку, не считая конечно дороги до школы. И вот, чтоб не попасться никому на глаза, он свернул на первую попавшуюся тропинку, которая, как он подумал, идёт параллельно дороги и выведет к его новому дому.
Лес был на удивление густой и от того мрачно-тёмный. По мере продвижения Слава начал всё дальше заходить в лес и отдаляться от улицы. Он этого не замечал, сейчас его занимали другие мысли. Через пару минут домов и вовсе не стало видно. Как же мне надоело всё это, думал Слава, может я и есть никто, как они все и думают? Может мне наконец покончить с этим? Мысли о самоубийстве уже приходили ему в голову, последний раз пару недель назад, когда умерла мама, но что-то его всегда останавливало, наверное, как всегда, боялся.
Тут он заметил впереди тропы маленькую, снующую туда-сюда, белочку. Она что-то выискивала в опавших листьях, забавно так раскидывая их маленькими лапками. Слава нашёл под ногами желудь и присел, предлагая белке подойти и взять его. Зверёк заметил Славу и намерился убежать, но увидел в руке искомое и замер раздумывая. Рывками, всегда готовая убежать, белочка начала приближаться. Метр. Пол метра. И вот уже её маленькие лапки тянутся за желаемым древесным плодом, но Слава одним резким движением руки хватает белку, заключая её худое тельце в темницу своих потных пальцев, крепко так хватает, чтобы та не могла ничего сделать, только тоненько попискивать. Парень выбрасывает желудь и встает с корточек.
– Я не никто, понятно вам?! – прокричал он бедной белке прямо в мордочку. – Как же мне хочется вас всех, уродов, прикончить, – его голос скрипел от злости, а пальцы сжимались все крепче и крепче. – Если б я был хоть немножко сильнее… Я бы… Я… – К горлу опять подступил комок. В порыве праведного гнева он хватается за голову белки и… Тоненький хруст. Пушистый хвост безжизненно повисает в воздухе. А в другой момент, тело бедного зверька уже летит куда-то в лес.
Настроение Славы немного поднимается.
Он прошёл уже большую часть пути, как в нос ударяет резкий сухой запах пепла. Не успел Слава этому удивится, как справа от него, из чащи леса в голову проникает громкий шёпот:
– Мальчик… – Казалось, что страшный, низкий, не человеческий голос звучит за триста метров от него и в тоже время на расстоянии вытянутой руки. Будто он доносился из другого измерения. – Все смеются над тобой. Для них ты ничто. – И без того мокрые штаны парня, смочились порцией страха, ужас сковал пухлое тело. – Я могу помочь тебе. Властелин и я дадим тебе, то чего ты так жаждешь. – Из глубины лесных кустов послышался шелест листвы. Это владелец страшного голоса начал приближаться. Мозг Славы приказал бежать и тело незамедлительно повиновалось.
Оно гонится за мной, Боже нет. Я не хочу. Прошу. НЕТ. Потом Слава может и вспомнит, что кричал, как ненормальный, но сейчас кроме леса, расплывающегося от слёз, он ничего не видел, кроме чувства, что за ним гонятся он ничего не чувствовал, кроме страха, ничего не замечал… И тут всё прекратилось. Ужас ушёл… Слава остановился. В один момент всё кончилось: страх, отчаяние, благоговейный трепет… Нечего не осталось. Пустота.
Слава вытер слёзы и огляделся. Он стоял на У-образном перекрёстке, где слева на право шла широкая улочка. И куда теперь? Мрачность леса начала давить на парня, но тут слева послышался слабый звук автомобильного гудка. В полумраке, мальчик посеменил на звук. Только увидев арку света впереди, с знакомым ему домом, всё произошедшее показалось ему галлюцинацией или каким-то ужасным сном. Нет. Голос был реальным, резко одёрнул он себя, но чей это был голос?
Глава 3 «Снова. И снова. И снова!»
Через минуту Слава вышел на знакомую ему улицу и увидел перед собой дом своей бабушки, куда он недавно переехал. Бабушка согласилась взять его к себе под опеку, хоть и сама сейчас проживает не самые лучшие временна, но альтернативой мальчику был приют.
Он отворил скрипучую, ржавую калитку, пошёл по вытоптанной тропинке во дворе к крыльцу на правом дальнем торце дома. Старые ступеньки крыльца протестующе заскрипели под тяжестью тела мальчика. Он вошёл в дом.
В доме пахло старостью, от чего Слава, как обычно, поморщился. Все предметы, будто шептали: здесь живёт старуха. Тумбочка в прихожей, тусклые, (местами отклеившиеся) обои, два поношенных пальто, что висели на стоящей справа вешалке.
Чтоб попасть в свою теперешнюю комнату, Славе надо сначала пройти через гостиную, где обычно его бабушка смотрит телевизор. Он прошёл прихожую и через арку с противными и бессмысленными – по его мнению – бисерными занавесками, (тр-рык-тр-рык), вошёл в гостиную. Посреди комнаты находился диван, сейчас бабушка Нина, сидя в нём, спиной к Славе, мерно посапывала, а напротив неё на тумбочке стоял старенький телевизор, по которому шёл очередной любовный сериал. В комнате окон не было, свет давала одна несчастная лампочка на потолке. Прямо перед ним на стене весела небольшая картина, которую Слава, сначала своего проживания здесь, принял за икону, которых в доме было не мало. Это была копия картины Рембрандта «Снятие с креста» во втором варианте, размером где-то 50 см в высоту и 40 в ширину. Всегда, когда мальчик заходил в эту комнату, то взгляд его впивался в картину, и всегда у него по спине бежали мурашки, в первую очередь от того какая глубокая печаль и благоговение изображались на лицах людей, снимавших Спасителя с креста. Но было что-то ещё, что-то, что он пока не увидел. И не хочет увидеть. По правую руку Славы находилась стойка с вазой где стояли цветы, это были красивые, большие ромашки. Он не знал где бабушка их взяла, да это его и не волновало.
