Мы все страшно устали к концу ужина, особенно бедный старый дедушка. Я ползу по лестнице наверх в свою спальню, но перед тем, как добраться до своей комнаты, я слышу поднимающихся маму и папу, и зачем-то подслушиваю.

— Они хорошо на ней смотрятся, — говорит мама без малейшего намека на агрессию или сарказм. — Кажется, они ей очень понравились.

— Твои ей тоже понравились, — неловко отзывается папа. — Она… они могут ей нравится одинаково, знаешь же.

— Знаю, — отвечает мама. — Только это расточительство. Мы могли бы ей подарить одни серебряно-золотые часы, а не два разных варианта.

— М-м-м… — тянет папа. — Да, возможно.

Должен ли этот разговор что-то значить? Или же часы — метафора их отношений? Или мои родители что-то курят?

— Спокойной ночи, Рон, — произносит мама.

— Спокойной ночи, Гермиона. — отвечает отец.

Я устремляюсь дальше, улыбаясь про себя. Они наконец-то смогли нормально поговорить. Мама не назначила свидание на дату свадьбы. И они, кажется, больше не горят желанием убить друг друга.

— Ты выглядишь счастливой, — произносит голос… голос Скорпиуса, но я не совсем уверена, откуда его слышу. А затем он появляется на пороге спальни, дверь которой оказалась как раз напротив моей.

— О, ты сейчас разговариваешь со мной? — сердито шиплю я.

— Спорим, я знаю, почему ты так счастлива? — с горечью спрашивает он.

— Помимо того, что сегодня у меня день рождения? О, кстати, спасибо, что пожелал мне счастья, для меня это значило очень много, — с сарказмом продолжаю я, ведь он за весь день не сказал мне и пару слов.

— С днем рождения, — все же говорит он, не выглядя особенно счастливым.

— Что у тебя за проблема? — выплевываю я. — Почему ты такой… такой… странный? Что, черт возьми, я сделала, что перестала тебе нравиться… я имела в виду, что ты перестал разговаривать со мной.

— Думаю, вопрос в том, что я такого сделал, что перестал нравиться тебе, — бормочет он.

— Ты о чем?

Разве он не понимает, что очень мне нравится?

— Ты нравишься мне, Роза, — произнес он. — Я говорил тебе об этом раньше, но ты никогда не слушала. Я намекнул об этом не меньше тысячи раз, но ты всегда была слишком слепа! Ты мне очень нравишься. Может быть, я даже люблю тебя, не знаю…

Похоже, что удача повернулась ко мне лицом.

— Но, полагаю, мне совершенно ничего не светит, — пожимает он плечами. — Наверное, я не смогу любить тебя еще сильнее, чем ты любишь Тедди.

Мое сердце пропустило удар. Как, черт возьми, он узнал об этом? Я же никогда не выставляла это на показ. Я проделала великолепную работу, на протяжении стольких лет скрывая свой маленький секрет. Откуда он мог об этом узнать?

— Я… Я не понимаю о чем ты, — выдавливаю из себя.

— Думаю, понимаешь, — отвечает он, а потом возвращается в свою спальню. — Спокойной ночи.

Я говорила это раньше и скажу снова — черт знает что.

========== Глава 23. Запоминающийся день ==========

Я смотрю на подозрительно белый потолок спальни в доме Делакуров, спальни, которую делю с Дом и Лили. Интересно, получится ли у меня когда-нибудь заснуть-то? Я вижу белизну сейчас очень четко, ведь уже занимается рассвет. Но, стоит признать, разок заснуть у меня все же получилось. И я даже не чувствую усталости. Каждый раз, когда я смотрю на часы — или, стоит сказать на пару моих часов, ведь они у меня надеты на каждой руке — я отсчитываю, как прошли десять минут, потом еще двадцать, пока, в конце концов, стрелки на часах не останавливаются напротив цифры семь. Я чувствую странную легкость в теле из-за голода и недосыпа, но я просто лежу и смотрю на белый потолок, пока, наконец, не решаю подняться и направиться на прогулку.

Натягиваю старые джинсы, которые увеличила с помощью волшебства, и простую белую футболку, и даже не думаю обуваться. Мне кажется, когда ты находишься в глубокой депрессии и устал, обувь — слишком тривиальный предмет одежды, чтобы помнить о нем. И пусть я использую слово “депрессия”, но ведь у меня-то ее нет. Хотя, если подумать, может, и есть. Думаете, после всего, что произошло со мной за последние полгода, я должна была бы пластом лежать на кровати, ни с кем не разговаривать и быть наглядным пособием девочек-подростков, стенающих о своей несчастной судьбе, а еще вывести на своем животе тоскливую надпись «Жизнь для неудачников»? Я не в депрессии. Ну, не выбрала я эмо-путь, как можно было предположить. Я злая, запутавшаяся и расстроенная одновременно, но говорят, депрессия, зачастую, приводит к тому, что человек отказывается от еды. Поверьте, никакая сила в мире не заставит меня отказаться от еды. Это что-то совершенно чуждое, если ты Уизли.

Дом тих и спокоен, но вряд ли это продлится долго. Комната Виктуар находится на верхнем этаже, в то время как у Тедди на среднем. Тедди спускается на завтрак в девять двадцать пять, и ни минутой позже, а потом съедает его в саду, так что Виктуар может спуститься и позавтракать в девять тридцать. И получается, что они не будут видеть друг друга до свадьбы, но я все же думаю, что ужасно несправедливо выгонять Тедди в сад в день его свадьбы. Хотя это дом бабушки и дедушки Виктуар. Так что, полагаю, это была ее идея.

Ползу вниз по лестнице, так медленно, как только может идти беременная женщина на шестом месяце. Я слышу оглушительный храп, доносящийся из комнаты отца и дяди Чарли, и это напоминает мне о тех временах, когда мама накладывала заглушающие чары на папу, чтобы можно было спокойно поспать. А потом я слышу шум внизу, и задаюсь вопросом, кто, черт возьми, встал раньше меня?

Я слышу голос человека, доносящийся из кухни, но он мне определенно незнаком. И это точно не один из моих дядюшек. Я на цыпочках спускаюсь в холл и хватаю первый острый предмет, который попадается под руку — зонтик — и, размахивая им, в качестве оружия, направляюсь к кухне. Жаль, что я не додумалась захватить с собой палочку. Я до сих пор еще не привыкла к тому, что мне можно колдовать за пределами Хогвартса.

— Ты взяла камеру? — спрашивает мужской голос.

Я распахиваю дверь на кухню.

— Не двигаться! У меня оружие, и я не побоюсь им воспользоваться! — кричу я.

На кухне замирают четверо — семья из четырех человек, если быть точной. Скамандеры. Лоркан в шоке выпускает сумку, Лисандр очень невозмутимо смотрит на меня, Рольф подпрыгивает и поворачивается ко мне лицом, а Луна мечтательно улыбается.

— Привет, Роза, — произносит Луна, видимо, совсем не обеспокоенная тем, что я только что кричала и угрожала ей зонтиком. Должно быть, я выгляжу, как ненормальная. Ведь я направила совершенно безобидный зонтик на близких друзей семьи, а еще на мне две пары часов. Но право слово, вряд ли меня должно волновать, выгляжу ли я нормально при Скамандерах.

— П-привет, — заикаясь, выдаю я. Я опускаю зонтик вниз, и теперь уже Лоркан выглядит довольно нервничающим.

— Мы же не опоздали, нет? — спрашивает Рольф, муж Луны, поднимая сумку Лоркана с пола и ставя ее на стол. Затем он начинает в ней рыться, и я предполагаю, что ищет Рольф именно ту камеру, о которой они до этого говорили.

— Эм-м, нет, — отвечаю я. — Церемония не начнется раньше полудня.

— О, — говорит Луна. — Почему же мы тогда не аппарировали на пляж и не насобирали ракушек?

И пусть Рольф выглядит довольно взволнованным упущенной возможностью, Лоркан и Лисандр проявляют маловато энтузиазма. Вероятно, идея собирать ракушки бок о бок с родителями им не очень нравится. Рыбалка в кишащем гриндиллоу озере привлекает их куда больше.

— Эм, а почему бы вам не сходить на пляж, — предлагаю я, — а я пока покажу Лисандру и Лоркану дом…

Так что в итоге я брожу по внушительному летнему дому Делакуров в предместье Парижа (и да, это их летняя резиденция, а живут они в Марселе. А я-то всегда думала, что Поттеры богаты…), показывая Лоркану и Лисандру каждый уголок, а Луна с Рольфом сломя голову умотали на пляж. Это невероятно скучно. И я не самый лучший гид на свете.