Я срываюсь в противоположном направлении в сторону выхода из замка. Я решила, что лучше мне будет сходить прогуляться по территории. Я начинаю спускаться в сторону хижины Хагрида, но если честно, мне абсолютно ни с кем не хочется разговаривать. Мне просто необходимо время, чтобы разобраться в этом запутанном любовном треугольнике – Доминик/Марк/Малфой. Но ведь это же не мое дело, верно? Это Дом предстоит выбирать между ними. Я могу же жить, как и жила, словно ничего и не слышала. И тогда, лет через двадцать, я и правда забуду обо всем, что произошло. Определенно, это великолепный план.

Есть одно место, где я люблю сидеть и думать – мемориальный обелиск. Он представляет собой массивную статую феникса, и был воздвигнут на берегу озера после окончания Второй магической войны. На нем выбиты имена всех, кто погиб во времена первой и второй войн. Я подхожу к статуе, которая взмывает вверх на высоту около тридцати футов, и провожу по именам пальцами, пока не нахожу имя «Фред Уизли». Я сажусь перед статуей и сворачиваюсь калачиком, чтобы согреться. Под именем Фреда находятся имена «Ремус Дж. Люпин» и «Нимфадора Тонкс-Люпин» – родители Тедди. И в самом низу, словно подчеркивая все жертвы войны, стоит всего одно имя «Гарри Джеймс Поттер – Мальчик, который спас». Гарри всегда ненавидел тот факт, что его имя появилось на обелиске. Он настаивал на том, что он не победил Волдеморта, и что того поразил собственный эгоизм и ненависть. Этот человек слишком приуменьшает свои заслуги. Мне кажется, что ему обязательно нужна помощь психотерапевта.

Я не знаю, сколько времени провела, смотря на статую и читая множество имен, которые золотом горят на камне. Я довольно часто сюда прихожу, и знаю практически наизусть, в каком порядке выбиты имена. Я всегда улыбаюсь, когда читаю «Добби, домовой эльф», потому что прекрасно помню, сколько пришлось вытерпеть маме, папе и дяде Гарри, чтобы настоять на указании имени Добби в списках жертв войны. Мне кажется, это справедливо. Домовые эльфы такие же живые существа, как и мы. Его имя появилось на обелиске всего несколько лет назад.

Я настолько очарована статуей, что совершенно не замечаю, как кто-то садится рядом со мной.

– Ты еще не замерзла, чтобы продолжать здесь находиться? – спрашивает Марк.

Я смотрю на него, слегка прищурившись, и вновь перевожу взгляд на обелиск.

– Разве я сделал, что-то не так? – непонимающе спрашивает он.

– Ты прекрасно знаешь, что сделал, – спокойно отвечаю я.

– Эм, извини Роза, но я что-то не пойму, – произносит он.

– Я просто не могу поверить, что ты отрицал это, – шепчу я, горько усмехаясь.

– Отрицал что? Я не имею ни малейшего…

– Ты и Дом! – восклицаю я. – Вот, что я имею в виду!

Глаза Марка расширяются. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но тут же его закрывает.

– Она тебе сказала?

– Нет, – отвечаю я. – Я услышала это от тебя. Теперь мне понятно, почему ты так старался, чтобы помирить меня с Малфоем.

– Роззи, вовсе не поэтому…

– Пару месяцев назад, узнав об этом, я бы страшно обрадовалась, – со стыдом сознаюсь я, – но сейчас мне противно находится в вашем с Дом обществе! Малфой хороший парень и он любит Дом… что он сделал тебе такого? Что он сделал, чтобы все это заслужить?

Марку хватает совести не смотреть мне в глаза и даже устыдиться. Он устремляет взгляд на мемориальный обелиск.

– Я не хочу, ни в коем случае, так поступать с Малфоем, – говорит он серьезно. – Просто я всегда любил Дом, понимаешь? И она счастлива со мной… она не должна страдать, находясь рядом с ним.

– Я не думаю, что ты можешь за них решать! – яростно говорю я. – Почему ты решил вмешаться в их отношения?

Да, чья бы корова мычала, ведь на Новый год я целовалась с Малфоем. Но ведь ничего не было. Это был экспромт, мы поддались ностальгии прошлого. И вовсе у нас не было каких-то планов или еще чего-нибудь. Я до сих пор считаю себя высокоморальной личностью.

– Я просил Дом рассказать все ему, – говорит Марк, – но она говорит, что не хочет причинять ему боль.

– Думаю, ему станет только больнее, если все будет продолжаться дальше? – давлю я. – Он имеет право знать. Ты делаешь из него дурака. Он мой друг…

– Пожалуйста, – усмехается Марк. – Не надо говорить «друг», ведь Малфой тебе далеко не друг.

– И что это должно значить? – негодующе спрашиваю я.

– Это значит, что хоть вы с Малфоем и утверждаете, что между вами только дружба, но вам никуда не деться от факта, что ты носишь его ребенка, Роззи. Между вами всегда будет связь. И именно поэтому у Дом и Малфоя никогда не будет прав друг на друга.

Я поднимаюсь с земли (а для беременных – это просто подвиг) и стремительно ухожу в сторону замка, игнорируя зовущего меня Марка. Это просто ужасный момент, чтобы застать еще и Хью, курящего со своими друзьями. Ужасное время. Но он продолжает курить, стараясь выглядеть значимее, чем есть на самом деле. Я подхожу к нему и хватаю его за вновь проколотое ухо.

– ХЬЮГО! – кричу я.

Он выглядит совершенно подавленным и испуганным.

– Отработка всем, – восклицаю я, взмахом палочки потушив сигареты. – И я все расскажу маме.

Глаза Хью расширяются, но он не хочет терять лицо перед своими друзьями.

– Серьезно, Роза, ты не скажешь маме, – говорит он себе под нос, так чтобы слышала только я. – Ты просто не можешь. Она же убьет меня.

– Хорошо! Ты просто идиот!

– Ай, да отцепись ты от бедного Психо, – говорит один из друзей Хью. Это толстый парень с розовыми волосами и выбитым передним зубом… ну, просто милашка. И это его «Психо», видимо, относится к моему брату. Что случилось с маленьким Хью, который так любил играть в квиддич с папой и сидеть у мамы на коленях, в то время как та гладила его по волосам. Когда это Хью стал черноволосым и увешанным пирсингом «Психо»?

– Теперь все расходитесь по своим гостиным, – восклицаю я.

Затем, я неожиданно замечаю мелкого рейвенкловца, стоящего позади ребят. Он единственный, кто сохранил свой натуральный цвет волос – это Луи.

– Ты так просто не уйдешь! – кричу я, когда замечаю, как он делает маленький шаг в сторону.

– Я не курю! – настаивает он. – Я просто…

– Что тогда это? – спрашиваю я, указывая на выделяющийся сквозь ткань форменных брюк прямоугольный коробок. – Немедленно выверни карманы.

Он медленно вытягивает из карманов пачку сигарет, несколько навозных бомб и волшебную палочку. Луи всегда был таким тихим и спокойным. Что происходит с этими мальчишками Уизли, которым всего четырнадцать лет?

– Они не мои, – быстро произносит он. – Пожалуйста, не говори Дом. Она меня выпорет!

– Тебе просто повезло, что я не переживаю о тебе, Луи Уизли! – восклицаю я, и он выглядит достаточно напуганным моими словами. Я отбираю сигареты и навозные бомбы, и приказываю ему вернуться в гостиную Рейвенкло. Затем нацеливаю свою волшебную палочку на остальных, вынуждая их тоже вернуться в замок.

– Акцио сигареты! – восклицаю я, и пять пачек маггловских сигарет оказываются в моих руках, ребята грозно на меня поглядывают, но никому не хватает смелости возразить.

– Ничего себе, я даже рад, что ты не поймала меня за курением на третьем курсе, – слышу я голос за спиной. – Ты жесткая задница.

Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на ухмыляющегося мне Малфоя, который просто в восторге от устроенного мною шоу.

– Мой брат такой э-э-э…

– Засранец? Да, мы все такие были в его возрасте. Он, наверное, когда-нибудь повзрослеет… годам к двадцати, возможно, – пожимает плечами Малфой.

– По крайней мере, ты никогда не выкрашивал себе волосы в черный цвет и не прокалывал губу! – бросаю я, вновь направляясь к школе.

– Я бы никогда не решился покрасить их, – говорит он, проводя рукою по волосам. – И откуда тебе известно, что я никогда не делал себе пирсинга?

Я смотрю на него и удивленно приподнимаю брови.

– У тебя есть пирсинг?

– Конечно, но обычно это место я не демонстрируют общественности, – помигивает он мне.