— В любом случае, как я уже говорил… — продолжает Флитвик.

— Скорпиус, — раздраженно говорит Драко так, словно директор и рта не открывал.

Флитвик встает со стула, и тяжело вздохнув, выходит из своего же кабинета, тем самым он признает поражение. Кажется, этого никто и не заметил.

Ничего себе, нам удалось выжить директора из его собственного кабинета.

— Какого черта здесь происходит? – набрасывается Драко на сына. Малфой пожимает плечами. Его голова лежит на согнутых руках, а взгляд направлен в пол.

— Не смей меня игнорировать, — шипит Драко. – Что ты сделал на этот раз?

— Драко, — тихо произносит миссис Малфой, но муж не дает ей сказать и слова.

— Послушай, мы понимаем, что произошло что-то серьезное. Да, мы и раньше получали сов, но никогда не думали, что можем быть вызваны в срочном порядке! Ты, наверное, действительно опозорился в этот раз, — говорит Драко и с каждым словом его голос становится все громче и громче.

— Ну, конечно, это все я, да? Я, как всегда, один во всём виноват, — бормочет Скорпиус.

— Даже не пытайся темнить! – кричит Драко. — Скажи нам, что ты сделал!

— Видимо, я сделал ей ребенка! – кричит в ответ Скорпиус, указывая на меня, но все так же не глядя. А у меня даже нет сил, чтобы притвориться, что мне не больно от его слов.

Ох, нет, Драко решает теперь обратить свое внимание на меня… Как называлось то чудесное заклинание?

— Что? – шипит Драко с отвращением. Миссис Малфой и Драко переводят недоумевающие взгляды с меня на Скорпиуса и обратно.

— Ей? — кричит Драко. — Уизли? Ты сделал ребенка Уизли?

Отец внезапно вскакивает. Он намного выше, чем Драко, но того, кажется, подобными приемами не напугать.

— Заткнись, Малфой, — отрывисто бросает отец.

— А я все недоумевал, когда же ты, Уизли, откроешь рот, — насмешливо произносит Драко. — В конце концов, у тебя появилась гордость?

— Я размажу тебя по стенке, если ты не закроешь свой рот, — шипит папа. Мама встает и пытается заставить его сесть, но он отталкивает ее. А Драко точно так же поступает с Асторией.

— Это все твоя вина, Уизел! – говорит Драко. — Твоя маленькая шлюшка не сможет лишить моего сына шанса сделать успешную карьеру в министерстве.

Папа бросается на Драко, но Скорпиус успевает встать перед ним и бьет своего отца так сильно, что тот падает на пол с тихим стуком. Астория рыдает и пытается сдержать рвущиеся всхлипы, прижимая к губам тонкие пальцы.

— НЕ! СМЕЙ! О НЕЙ! ТАК! ГОВОРИТЬ! – шипит Скорпиус.

Драко смотрит на сына, и в его глазах полно шока и гнева от произошедшего. Все на мгновение замирают, даже наши родители забывают о своих разногласиях и в шоке смотрят друг на друга. Астории очень стыдно за поведение своего мужа и сына, и я даже сочувствую ей.

— Я дал тебе все, — бормочет Драко, стирая кровь, текущую из разбитого носа. – Ты всего лишь неблагодарный испорченный мальчишка!

— И чья в этом вина? Твой отец — Пожиратель смерти — испортил тебя так же, как и мой отец — такой же Пожиратель смерти — испортил меня! – кричит Скорпиус.

Ничего себе, напряжение.

Серьезно, я почти что могу его почувствовать.

Скорпиус в последний раз презрительно смотрит на Драко и выбегает из кабинета директора, хлопнув дверью. Астория подбегает к Драко и вправляет нос взмахом палочки. Драко с трудом поднимается с пола и смотрит на меня и моих родителей с презрением, кровь все еще заливает его подбородок и рубашку.

— Клянусь, — мрачно произносит он, — что мой сын не будет иметь ничего общего с ней, — он указывает на меня, — и с ее ребенком. Я гарантирую это.

И он исчезает в пламени камина, больше не сказав ни слова.

— Я… Мне очень жаль, — говорит Астория Малфой, обращаясь ко мне и маме, — он… он просто…

Она умолкает. Мама понимающе кивает, и Астория исчезает в пламени вслед за Драко. Таким образом, они отказываются от сына в такое непростое для него время? Ух, ты, а я думала, что мои родители плохие. По крайней мере, они остались поговорить со мной. Но я по прежнему не смею нарушить эту тишину.

И теперь в кабинете Флитвика остались только я и мои родители. Мама подбегает ко мне и крепко обнимает, словно мы не виделись несколько месяцев.

— О, Роза, мы думали, случилось что-то действительно ужасное, когда получили это письмо. Я так рада, что с тобой все в порядке.

— В порядке? – восклицаю я. – Вы думаете, что со мной может быть все в порядке? Лаура Фелпс объявила на всю школу, что я беременна, а вы думаете, я в порядке?

Папа смущенно кашляет. Никто из нас не произносит ни слова в течение нескольких минут.

— Так… — начинаю я, — что вы делали в Хогсмиде?

Мама и папа хмурятся и смотрят в пол, но их уши предательски краснеют. Сделаем вид, что я ничего не заметила.

— Послушай, дорогая, — говорит мама, — мы понимаем, что ты сейчас испытала стресс и нам очень жаль, что мы взваливаем все на тебя… Но это вовсе не значит, что мы тебя не любим…

— Вы подаете на развод? – говорю я, запинаясь.

Мама и папа смущенно смотрят друг на друга.

— Гм, — начинает папа, — мы просто хотим взять передышку.

О, ну, конечно же, как Росс и Рейчел.

— Я на некоторое время задержусь в Хогсмиде, — говорит мама, — так что могу побыть рядом с тобой, если ты, конечно же, во мне нуждаешься. Твой отец просто помогал мне с переездом, когда мы получили сову от директора.

— А что насчет тебя? – спрашиваю я у отца. — Ты не хочешь быть рядом со мной?

— Не начинай, Роза, — устало говорит папа. Мне неприятно то, что он больше не называет меня «Роззи». Это значит, что я уже взрослая.

Я выбегаю из кабинета со слезами на глазах, не сказав им больше ни слова. Моя жизнь не может быть намного хуже, чем то, что происходит со мной сейчас. Я не могу заставить моего ребенка жить в такой же неблагополучной семье, как моя. Оба его деда будут ненавидеть его. Такая обстановка – не место для маленького ребенка. Я не могу сделать это. Я обманывала сама себя, когда думала, что у меня все получится.

Я бегу и бегу по коридорам. Ученики шепчутся и указывают на меня пальцами. Такое ощущение, что повторяется мой первый день в Хогвартсе, когда люди смотрели на Ала, Дом и меня, потому что мы были родственниками Гарри Поттера. Но сейчас все намного хуже. Я посмешище для всей школы.

Я бегу очень быстро и окружающая меня реальность просто смазывается, потому что я плачу навзрыд. Я даже не знаю, куда направляюсь. И, в конце концов, я добираюсь до пустого коридора, где забиваюсь в угол и сижу, прекрасно понимая, что дальше бежать бессмысленно. Как бы мне хотелось сейчас почувствовать на своих плечах мантию-невидимку Джеймса. Я слышу чей-то кашель.

И вот, он стоит прямо передо мной, с угрюмым выражением лица. Что за глупый шотландец, со светлыми волосами и потрясающими глазами. Он опускается вдоль стены напротив меня, и наши глаза оказываются на одном уровне.

— Почему ты не сказала мне? – тихо спрашивает Малфой.

— Я не знаю, — пожимаю плечами. — Я просто не знала как.

— А ты не думала, что я имею право знать? – сердито говорит он.

— Когда, черт возьми, я должна была тебе об этом рассказать? – взрываюсь я. – Когда ты спал с Дом?

— Может тогда, когда я спал с ТОБОЙ?

— Просто оставь это, Малфой, — вздыхаю я, — у тебя и так есть, о чем беспокоиться.

— Я собираюсь стать отцом, и меня, по-твоему, это совершенно не должно беспокоить? – недоверчиво спрашивает он.

— Ты им не станешь, — возражаю я, — ты не собираешься быть отцом.

Он выглядит сбитым с толку и склоняет голову набок. И мне кажется, что в этот момент он прекрасен. Нет, я не должна больше так думать. Я официально потеряла всякий шанс, который когда-либо имела на счастье с ним.

— Я отдам его на усыновление.

========== Глава 10. Шоколад, чулан и воспоминания ==========

Мне просто необходимо успокоиться. Слезы ничего не могут решить. Но и сидя в чулане в обнимку с моей метлой и поглощая шоколад, я тоже ничего не смогу изменить, хотя я такая, какая уж есть. Говорят, шоколад и секс оказывают влияние на одни и те же центры – центры удовольствия – в мозге у девочек, а девочки должны получать как можно больше удовольствия от шоколада… и от секса тоже. Могу сказать одно, если бы у меня появился шанс вернуться в день вечеринки Джеймса, я бы съела столько шоколада, что стала бы выглядеть беременной. Но вместо этого меня потянуло заняться сексом. В любом случае шоколад гораздо приятнее. Шоколад не стучится к тебе в дверь, а затем не уходит с твоей кузиной. Шоколад не станет тебе нахально подмигивать на переменах, потому что знает, что ты тоже симпатизируешь ему. Шоколад не осудит тебя. И только тебя он будет умолять «съе-е-е-е-е-ешь меня», когда тебе станет действительно плохо. И когда ты это сделаешь, то не будешь себя неудобно чувствовать, ведь это всего лишь шоколад.