***

Через три дня я пришла в мастерскую Берта, надев своё самое красиво платье, которое я нашла в шкафу. Кажется, я уже начинаю понимать здешнюю моду и разбираться во всех этих нарядах. Мне хотелось произвести сегодня впечатление на Берта, ведь сердцем я чувствовала, что я могу ему доверять и что он меня не предаст и не обманет.

Как только я постучала в дверь, я сразу услышала из мастерской голос Берта с приглашением зайти внутрь, ведь дверь мне открыли заранее.

Я зашла в помещение и сразу опешила, вся мастерская была заставлена моими портретами, точнее портретами Лилит, но почему-то именно в этот момент мне захотелось быть именно Лилит, а не Селеной.

Я медленно подходила к каждой картине, аккуратно проводила пальцами по холсту, рассматривая и ловя каждую деталь. Я пыталась понять, сколько лет на том или ином портрете Лилит, какая пора года и что было до или после его написания. Ведь я уже знала, что я, то есть Лилит, и Берт были в близких отношениях. Моя фантазия начала быстро представлять самые разнообразные картинки и я словила себя на мысли, что была бы не против оказаться в этом месте немного раньше, ведь я чувствовала в Берте что-то тёплое, уютное, родное.

Берт встретил меня с ослепительной улыбкой на лице и, поцеловав мою руку, сказал:

— Лилит, добро пожаловать в святую святых не просто, как гостях, но и как участница творения искусства.

— Здравствуй, Берт, спасибо. Кстати, портреты прекрасны, Лилит, то есть я, так чётко передана на каждом из них. Мне кажется, что когда я смотрю на определённый портрет я легко могу представить, что было в тот день, в каком я была настроении до написания портрета. Это чудесные чувства.

— Большое спасибо, твои слова много значат для меня, моя очаровательная леди. Присаживайся на вон тот диван и позволь мне наконец начать то, ради чего мы сегодня с тобой здесь встретились.

— Конечно, я готова, можем начинать.

Я удобно расположилась на диване, оперевшись на одну руку, второй рукой я нежно прикоснулась тыльной стороной ладони к своей щеке, сделала томный взгляд и немного приоткрыла рот, расслабляя губы.

Берт несколько минут смотрел на меня, не отрываясь и, клянусь, я знаю, о чём он думал в тот момент. Ведь я думала о том же самом, как было бы прекрасно сейчас быть той Лилит, которая растопила сердце этого прекрасного художника.

Берт приступил к написания моего портрета, от его частных и внимательно изучающих меня взглядов, мне хотелось как можно скорее посмотреть на холст, но я понимала, что пока я там ничего не увижу.

Я так просидела полчаса, час, четыре часа, пока не услышала от Берта:

— Лилит, милая, портрет готов, ты можешь наконец взглянуть на свою неземную красоту со стороны. Я пытался передать всего себя во время написания этой картины, вспоминая то, как нам было с тобой хорошо до того, как ты потеряла память. Подходи, дорогая, мне важно услышать твоё мнение, но ещё важнее мне услышать, что ты чувствуешь, глядя на портрет.

Я встала с дивана и медленно подошла к мольберту, настраиваясь увидеть ещё один красивый портрет Лилит, но я знала, что этот я смогу больше ассоциировать с собой, хоть я и сама попросила Берта вспоминать их отношения с Лилит, ведь было заметно, как ему дороги эти моменты.

Когда я заметила сияющего Берта, я больше не могла сдерживаться и быстро взглянула на портрет и меня будто пронзило электричеством, я смотрела на картину, а в моей голове проносилось сотни картинок, которые сменялись одна за другой. Я видела, как Лилит приходила в мастерскую Берта ночью, как она снимала своё платье и оставалась перед ним полностью нагая, как Берт целовал каждый сантиметр шеи Лилит, пока та лежала под ним на том самом диване, где только что сидела я. Я увидела всё самое интимное и сокровенное Берта и Лилит, но как только видения закончились, я упала на пол от жуткой головной боли.

Все видения переставали быть хаотичными и складывались в какую-то последовательность и теперь я поняла, что только что я видела не отношения Лилит и Берта со стороны, а саму себя и его в этой самой мастерской. Я вспомнила и буквально ощутила его горячие поцелуи на своих губах, шее, ключице и чем закончилось то видение на диване, я тоже знала. Я знала, во сколько часов каждой ночью я сбегала из отеля в одном платье к Берту, спеша увидеть его снова и снова. Также теперь я наконец знала, как именно рисовались те портреты, на которых Лилит была изображена в вещах, которых я никогда не видела в своё шкафу, ведь в те моменты я была полностью голой и Берту приходилось рисовать на мне придуманную одежду, чтобы сохранить наши отношения и незабываемые ночи в тайне ото всех.

Когда я наконец открыла глаза, первое, что я заметила — это испуганное лицо Берта и его глаза, которые осматривали меня на наличие ушибов, его руки бережно придерживали мою голову, которая лежала у него на коленях. Не долго думая, я примкнула губами к нему. Берт не ожидал такого поступка, спешно отстранился от меня, взглянул ошарашенными глазами и спросил:

— Лилит, ты в порядке?

— Да, Берт, теперь да. — ответила я, улыбаясь, он понял всё без объяснений и просто поцеловал меня, бережно, ласково, боясь снова потерять меня.

Но теперь я никуда не хочу уходить, ведь моё место здесь, рядом с ним, в маленькой пристройке среди десятков баночек с краской, в платье служанки, но поцелуем самого близкого человека во всём мире.

Теперь я не уйду, никогда.