— Ты меня пугаешь. Как мы будем обсуждать их в тесной кладовке? — я небрежно кладу сумку в угол комнаты и обвиваю руками его шею, склонив голову в бок. Я смотрю на него, а он — на меня, а потом уголки его губ поднимаются в едва заметной ухмылке.

Чонгук всем телом прижал меня к двери, и я почувствовала жар его кожи и дыхания. Приблизившись, он запустил руку в мои волосы, а другой поднял мое лицо за подбородок и поцеловал. Крепко и чуть грубовато, но с таким упоением, что внутри меня что-то оборвалось и перевернулось сотни тысяч раз. Наверное, каждый поцелуй с Чонгуком будет самым долгожданным в моей жизни.

— Чонгук, — шепчу я, отрываясь от его губ. Он наклонился, упёрся своим лбом в мой и прикрыл глаза, — Я скучала.

— Я знаю, — так же тихо шепчет он, а потом вдруг подхватывает меня руками под бёдра и усаживает на прохладный столик с парой чистящих средств.

Жаркая коморка, маленький стол, запах химических средств, я и Чонгук. Мурашки по коже сменяются горячими волнами от поцелуя. Слабыми дрожащими руками я погладила участок его шеи над воротником белой рубашки и плотно прижала колени к его бёдрам, пододвигаясь к краю стола. Все, что сковывало меня сейчас — это огонь. Волшебный, безудержный огонь, в котором гореть было слишком легко и приятно. Сексуальное влечение между нами буквально било током. Я чувствовала, что если мы не остановимся, то меня задушит этот ураган эмоций, который доставляли мне руки и поцелуи Чонгука.

— А ты скучал? — спрашиваю я и невесомо целую губами его четко очерченную скулу.

Чонгук пробирается пальцами про кромку нижнего белья по краям. Даже страшно представить, насколько в таком положении задралась моя юбка.

— Скучал, — вместе с шумным выдохом вырывается слово, из-за которого на всех моих ранах выросли прекрасные цветы, тем самым на время залечивая всё, что доставляло мне боль.

Я положила ладони на его шею и притянула к себе, чтобы поцеловать. И этот поцелуй был неистовый, страстный, на который Чонгук откликнулся почти что инстинктивно, внезапно утратив всё терпение. Наши движения показались неуправляемым взрывом, будто мы мчались наперегонки, чтобы свести друг друга с ума. Его ладони скользили по моей спине, задерживаясь на лопатках и тут же переходя на ягодицы. Чонгук изучал каждый изгиб моего тела так, что мне казалось, будто он опасается, что я остановлю его или кто-то посмеет нам помешать. Казалось время остановилось, и мы целуемся бесконечно. За эти мгновения я открыла для себя сразу несколько видов поцелуев, начиная от легких прикосновений губ, заканчивая страстными, обжигающими, от которых становилось невероятно тяжело контролировать себя. Одни сменялись другими, и мне то казалось, что я лечу в бездну безумия, то, что сгораю в огне. Всем телом чувствовала, какой Чонгук напряжённый, горячий, как от него ускользает контроль, и в глубине души я была безумно рада, что способна лишить его самообладания.

Меня переполняли нежные чувства, которые делали меня слабой, и в одно и то же время по-настоящему сильной. Возможно, мне хотелось считать любовь этой самой нежностью, потому что я всё ещё боялась признаться, что влюбилась. В совершенно глупых, не располагающих к этому обстоятельствах. Хотя знала, что возникшее чувство в груди — это именно любовь. Та, которая доставляет боль, иногда лишая человека кислорода, но без которой скучно, пусто жить. Это спектр чувств, который может либо поднять тебя до небес, либо заставить чувствовать себя ничтожеством. То, что заставляет бросаться из крайности в крайность. Я ощущала именно это и от чего-то боялась своих чувств.

Когда Чонгук придвинулся и прижался к моей промежности пахом, опалив эрекцией сверхчувствительное сокровенное место, я вся дёрнулась и тут же была отвлечена новым завлекающим поцелуем. И от этого с досадой задала себе вопрос, не имея решимости произнести его вслух: зачем на нас вся эта одежда? Я потянулась пальцами к его рубашке и расстегнула остальные пуговицы, и он, повторяя за мной, расстегнул мою очень лёгкую летнюю блузку и вытащил ее из-под юбки. Он поцеловал линию челюсти и начал покрывать поцелуями мою шею, и я откинула голову назад. Его горячие губы спускались ниже к ключицам, целуя каждую косточку, затем провёл языком по кружеву бюстгальтера прямо над сосками. От этого огонь внизу живота стал ещё более ощутимым и невыносимым. Чонгук остановился, вернулся ко мне, чтобы вновь увлечь в жаркий поцелуй, а там, где только что был его язык, оказалась горячая ладонь. Там, где невыносимо быстро билось мое сердце.

Не знаю, почему не заметила, как он расстегнул мою блузку до конца, и как мои пальцы начали расправу с ремнём на его джинсах. Как позволила себе сойти с ума и потерять контроль над телом и разумом. Все было как в тумане.

И думаю, что позволила бы ему гораздо большее. Чонгуку стоило только продолжить это более настойчиво, дав мне понять, что тоже хочет этого прямо сейчас. Но он сдерживался, ограничивал себя объятиями, несдержанными прикосновениями и поцелуями, не позволяя себе чего-то более откровенного и запретного. Сами того не замечая, мы подошли к тому моменту, когда необходимо было сдержать выбор. Либо плюнуть на все и падать вниз, либо остановиться и остыть, чтобы не зайти слишком далеко. Так что мы должны были либо продолжить, либо остановиться, и мне и ему было невыносимо тяжело сделать выбор в пользу второго. Но мы сделали его и оторвались друг от друга практически одновременно, заглядывая друг другу в затуманенные глаза.

— Всё хорошо? — мягким с хрипотцой голосом спрашивает Чонгук, и от его интонации дико хочется улыбаться. Его губы покраснели и опухли после моих поцелуев, глаза горели сумасшедшим огнём. От этого меня снова распирало чувство гордости за то, что в данный момент этот парень без сомнений принадлежит только мне одной.

— Да, — киваю я. Я тяжело дышала, приоткрыв рот, и чувствовала, как горят губы. Я действительно перестала контролировать себя, отдавшись во власть ощущениям, которые были откровенно страстными. Хотелось сорвать с него всю одежду и пройтись ногтями по всем его мышцам на руках, спине и бёдрах, оставить на коже след, чтобы показать, что не только я принадлежу ему, но и он — мне. И с каждым поцелуем желание показать ему это усиливалось, — Только ты забыл сказать мне, что я сдаю экзамен на проверку самоконтроля, — Чонгук не выдержал и рассмеялся, поправляя пятерней слегка растрепанные волосы.

— Я думаю, ещё бы чуть-чуть, и ты бы провалила его, — Чонгук несколько раз поглаживает мои горячие бёдра ладонями, ещё больше разгоняя жар по телу. Возбуждение требовало выхода, плавило кости и толкало на безумные поступки.

— Признайся, ты ведь тоже хотел этого, — с улыбкой на лице сказала я, прежде чем убрать хрипотцу в голосе.

— Хотел. Но думаю кладовка — не самое лучшее место, — говорит он и неторопливо застегивает пуговицы на моей блузке.

— Согласна. Твоя кровать размером с Канаду сойдёт, — иронично говорю я, и он смотрит на меня с притворной строгостью, явно держа в памяти наши первые перепалки. Застегнув последнюю пуговицу, он целует меня в висок и аккуратно ставит на ноги.

— Мне пора идти, — говорю я, заправляя рубашку в юбку.

Чонгук недовольно вздыхает и отходит назад, облокачиваясь спиной о стену. Я поправляю волосы, чувствуя, как взгляд Чонгука буквально жжёт кожу, настолько он проникновенный. Взяла сумку с пола, и когда поддаюсь желанию повернуться, наши взгляды снова встречаются. Он делает шаг ко мне, затем ещё один, пока опять не прижимает меня к двери. Чонгук положил ладонь на мою щеку, погладив её подушечкой большого пальца.

— До встречи, — он снова поцеловал меня, и его язык проник ко мне в рот. Так нежно, что я вздрогнула и вся напряглась от переполняющих меня чувств, — Что думаешь делать вечером? — спрашивает он, прерываясь через каждое слово на новый поцелуй.

— Какие у меня планы? — лукаво улыбаюсь я и из-под прикрытых ресниц смотрю на его влажные губы.

— Да, малышка. Какие у тебя планы? — Чонгук трется носом о мой нос и затем целует его кончик.