— Тысяча шестьсот!

— Как по-твоему, почему он так сильно хочет эту чертову лошадь? — спросил Аппертон.

— Ты его слышал. Он считает, что с ее помощью сумеет произвести впечатление на Джулию. — Бенедикт позволил себе ироничную усмешку. — Ну, или он законченный идиот.

Аппертон потер подбородок.

— Голосую за оба пункта. Кроме того, он был омерзительным еще в школе. Мне вспоминается пара-тройка случаев, за которые я бы ему с удовольствием отомстил.

Бенедикт нахмурился. Он бы тоже отомстил, и не столько за себя, сколько за других. Или, если говорить точнее, за кое-кого конкретного.

Аппертон поднял руку.

— Две тысячи!

Бенедикт обрушился на него;

— Ты рехнулся? Это в два раза больше, чем стоит кобыла!

— Может, я и рехнулся, — отмахнулся Аппертон, — но Ладлоу точно безумнее меня.

— Две тысячи сто!

— Вот, пожалуйста. — Глаза Аппертона озорно блеснули. — А теперь посмотрим, как далеко он готов зайти.

— Пять тысяч! — Аппертон стукнул пустым бокалом по полированной поверхности стола из красного дерева и плеснул себе еще порцию бренди. — Боже праведный. Хорошо, должно быть, иметь столько денег, чтобы швырять их не глядя.

Его друг мог бы и рассмеяться, но мысль о том, что они здорово облегчили кошелек Ладлоу (чего он, безусловно, заслуживал), почему-то не улучшила настроение Бенедикта.

— Тебе чертовски повезло, что ты не оказался со счетом, который не в состоянии оплатить. В пять раз больше, чем эта кляча стоит!

— Кляча. — Аппертон покачал головой. — Неплохо ты отзываешься о лошади, которую так хотел купить.

Бенедикт осушил бокал и со стуком поставил на стол.

— Мне бы она принесла больше пользы, чем Ладлоу. По крайней мере, я уверен, что Джулия никогда не сядет на нее верхом. И будем надеяться, что он не попытается впечатлить красивой кобылой другую девушку.

— Он бы не стал заключать пари, если бы собирался передумать насчет невесты. Никто не будет спорить так глупо, даже наш принц.

В этом-то и проблема. Ладлоу принял решение, а с учетом его внешности, природного обаяния и успеха в соблазнении дам Бенедикт немного сомневался, сможет ли Джулия вечно сопротивляться его целенаправленным атакам, во всяком случае, без подкрепления. Мало кто из девушек способен на такой подвиг. Ладлоу славился количеством побед, большим, чем у Бонапарта, которыми, в отличие от корсиканца, очень гордился.

Бенедикт посмотрел на карманные часы — почти пять вечера. Времени как раз достаточно, чтобы заскочить домой и приготовиться к сегодняшнему вечеру. Он отодвинул бокал и встал.

Аппертон внимательно посмотрел на друга.

— Куда это ты собрался? Еще совсем рано.

— Джулия пригласила меня на обед.

— Ах да. Совсем забыл, что у вас с Ладлоу намечается очередной раунд, причем довольно скоро. — Аппертон опрокинул в рот остатки бренди. — Что ж, удачи тебе.

Бенедикт что-то буркнул в ответ. Его не покидало ощущение, что ему потребуется колоссальная удача.

— Не думаю, что я смогу с этим справиться.

Джулия повернулась и, невзирая на протесты горничной, пытавшейся заколоть ей волосы, посмотрела на сестру, стоявшую в дверях гардеробной.

— В таком случае зачем же ты согласилась?

София, уже одетая в обеденное платье белого цвета, опустилась на кровать.

— Когда Хайгейт делал мне предложение, это не казалось столь скверной идеей.

— Мне кажется, тебя больше беспокоит встреча с леди Уэксфорд. Но тут я тебя вовсе не виню.

— Зачем мама настояла на необходимости пригласить мистера Ладлоу?

Мистер Ладлоу? Интересно. По крайней мере, сестра перестала называть его по имени. Неужели это шаг в нужном направлении? Джулия встала.

— Мисс! — взмолилась Уоткинз. — Как я должна делать вам прическу, если вы даже посидеть не хотите?

Джулия сердито посмотрела на девушку.

— С меня достаточно.

— Но мисс, я же еще не закончила!

Джулия подавила вздох и повернулась к горничной.

— Какая разница, как выгляжу я? Сегодня обед дается в честь Софии.

София с трудом поднялась и тяжело зашагала в гардеробную, чтобы занять место Джулии.

Джулия положила ладонь на руку сестры.

— Ты будешь выглядеть просто великолепно, и мистер Ладлоу не сможет глаз от тебя оторвать.

— Это уже не имеет значения. — София плюхнулась на банкетку и отдалась в руки Уоткинз. — Ради всего святого, я же объявляю о своей помолвке с другим!

— О помолвке, которую собираешься разорвать. — Джулия взяла с полки шаль и накинула себе на плечи. — Ну, как тебе?

Уоткинз с трудом подавила вскрик. София отреагировала более откровенно.

— Просто отвратительно. Нельзя носить серебристую шаль с персиковым платьем.

— Я знаю. — Джулия усмехнулась. — Поэтому ее и выбрала.

— С ней лицо становится изможденным и бледным.

— Значит, выбор идеальный.

София сжала губы в тонкую линию.

— Какая разница? Как бы ты ни старалась, мистер Ладлоу все равно будет добиваться тебя.

Джулия замерла и перестала выбирать аксессуары. Голос сестры прозвучал почти... ревниво. Она вернула на полку желтый кружевной чепец, принадлежавший, должно быть, еще двоюродной бабушке Харриет. Пожалуй, это было бы слишком.

— Почему так пессимистично?

— Потому что так оно и есть. Ладлоу выбрал тебя еще до нелепого инцидента с лордом Хайгейтом. — В этих словах звучало уже обвинение. — И продолжает в том же духе, хотя ты то и дело отвергаешь его.

— Вот что я тебе скажу, — настоятельно произнесла Джулия. — Если он осмелится сделать предложение, я твердо откажу ему.

— Ничего подобного ты не сделаешь, — послышался голос матери. — Конечно, если к моему мнению тут еще прислушиваются.

Джулия резко повернулась. В гардеробную вошла миссис Сент-Клер и, нахмурившись, осмотрела шаль.

— И ты сейчас же снимешь это безобразие. Почему вы обе до сих пор не готовы?

Джулия плотнее закутала плечи серебристой шалью.

— По случаю своей помолвки София хочет выглядеть наилучшим образом. Ты что, не согласна?

Мать надвинулась на нее.

— Это не значит, что в вопросах моды ты должна пользоваться советами леди Апперли. Ты еще даже не причесана!

— Я собираюсь убрать волосы под тюрбан.

— В твоем возрасте? — ахнула миссис Сент-Клер. — Хочешь, чтобы люди сочли тебя старой девой?

— Именно этого я и хочу. — В подтверждение своих слов Джулия решительно кивнула. — София подцепила себе графа. Разве этого недостаточно?

— Что это еще за разговоры? — Мать презрительно фыркнула. — Подцепила себе графа. Ты проводишь слишком много времени в компании Бенедикта и его никчемных дружков. Я не успокоюсь, пока не увижу, что обе мои дочери хорошо устроены.

Сестры переглянулись.

— О да, она увидит нас хорошо устроенных, — пробормотала младшая. — Хорошо устроенных и абсолютно несчастных.

Миссис Сент-Клер выпрямилась.

— Почему ты так решила? Если грамотно наладить отношения в семье, то никто не будет несчастным.

— А как же чувства? — спросила София.

— Это вопрос привычки, — твердо произнесла миссис Сент-Клер. — Научишься ладить с человеком, научишься ладить со своей жизнью. Так устроен мир.

— Я могу быть полностью довольна своим браком, — сказала Джулия, — если никто не будет требовать от меня любви.

София что-то протестующе пискнула, но мать не обратила на нее внимания.

— Ты всегда была разумной, моя дорогая. Найди себе мужчину приличного положения, а со временем разовьется и привязанность. Появятся дети, будешь любить их. Ты же хочешь детей?

Джулия отвела взгляд.

— Наверное. Но я хочу избежать обстоятельств, с которыми связано заведение детей.

Миссис Сент-Клер подошла ближе и ласково сняла шаль с плеч младшей дочери.

— Обстоятельства, как ты их назвала, могут оказаться самой приятной частью брака.

Она, разумеется, говорит о физической близости. Ведь последнее, о чем Джулии хотелось бы думать, это эмоциональная сторона дела.