Через какое-то мгновение Герман и отец оказались в этом самом поезде. На него смотрели те же самые игрушечные пассажиры, но сейчас они выглядели как настоящие. Герман не понимал, как они попали сюда, но чётко знал, что через полминуты поезд сойдёт с рельсов… Его отец достал карманные часы, на которых бежала секундная стрелка. Сердце учащённо билось, и мальчик закрыл глаза…
Кто такой Герман? Неудачник. Потому что родился не в той стране, и не в то время. Его жизнь – бесполезный поток времени. Даже в жизни улитки больше смысла, чем в его унылом существовании. Единственное существо, которое он ненавидит и любит с одинаковой силой – это старый кот Бальтазар. И когда кот уйдёт из жизни, он останется совсем один. Герман должен ходить на работу, существовать, каждый день возвращаться домой, потому что его ждет Бальтазар.
Не открывая глаз, Герман улавливал звук перфоратора от соседа, который десятый год подряд переделывает ремонт. Герман чувствовал на себе гипнотический взгляд Бальтазара, пропустившего ужин, и уже предвкушал, что, проснувшись, достанет из холодильника сырокопчёную пуленепробиваемую колбасу, намажет майонезом хлеб трёхдневной давности и заварит чашечку бразильского кофе, и день заладится. И неважно, что за окном плывут свинцово-синие облака…
В голове ещё крутились кадры огромного неба со звёздами. Слова: синее, чёрное, белое, синее, чёрное и опять белое… Над ним тенью стояли врачи и говорили ему, что это сон. Он уснул и умер, а когда проснётся, начнётся другая жизнь. Но его мёртвое тело вдруг подало ему знак, и на его лице была ухмылка. Как тут не сойти с ума, когда тебя закручивает воронка, и Герман пытается ухватить, запомнить всё, что происходило, возможно, всего лишь в его голове. Телефонный звонок вернул всё к реальности. Миры сомкнулись, и Герман открыл глаза.
В этот момент он подумал, что неплохо бы оказаться в большой просторной квартире, которую он видел на страницах глянцевого журнала, с большой гардеробной, огромной кроватью и балконом, выходящим в сад. Неплохо бы было выпить вкусный кофе. Он представил кофе, и от кофейного аромата сразу закружилась голова. За стеной шумел перфоратор, рядом сидел голодный кот, который, если бы умел говорить, то разом начал возмущаться на всех языках мира, и холодильник был пуст. Но почему бы не помечтать?! Среди хаоса беспорядочно разбросанных мыслей и картинок настойчиво звонил телефон.
Дотянувшись до трубки, Герман открыл глаза и увидел себя в огромной квартире, именно такой, о которой всегда мечтал. И всё было в точности. Спальня огромных размеров и плательный шкаф из малазийского красного дерева, заполненный костюмами самых крутых модных фирм. Десятки сорочек и галстуков и отдельная гардеробная с обувью. Что может быть более странным, чем костюм, который идеально садится по фигуре, без изъянов, и делает тебя ещё более совершенным?! А сколько обуви?! Век её не переносить. Это сон или реальность? И всё это было больше чем реальность. Но ему почему-то казалось, что на окне не хватает старого засохшего кактуса, а в отражении зеркала мелькает силуэт кота с отмороженным ухом…
Глава 2. Апартаменты на 41-м этаже
Тяжёлые портьеры из восточной ткани, потолок с лепниной в виде маленьких ангелов, которых можно принять за демонов и обнаружить на их очаровательных головках маленькие рожки, а на детских личиках – искушённые загадочные улыбки. Если присмотреться к ним внимательнее, они разные, и у каждого своё лицо. Вот тот, что спрятался в углу, самый милый, потому что он не смотрит на Германа и не задаёт ему мучительного вопроса: зачем ты здесь? А самый злой – в центре, его стрела туго натянута и всегда направлена на смотрящего. Как мог отец жить в квартире, напоминающей аквариум, в стиле хай-тек, где вместо стен прозрачные стекла? И странное ощущение, что кроме гневливого ангела ещё кто-то незаметно подсматривает за тобой, и хочется убежать на крышу дома, откуда весь город как на ладони, всё такое маленькое и игрушечное, как будто снова вернулся в детство, а рядом витают и пляшут облака, вызывая ощущение восторга, сотканного из нежнейшего изысканного шёлка с тёплыми цветовыми оттенками.
– Просыпайся, это я – Глеб, твой брат!
Глеб был похож на Германа, но шире в плечах и со смеющейся улыбкой на губах, он был любимцем отца, а на Германа возлагались большие надежды. Они были похожими и одновременно разными. Рядом с Глебом стоял мужчина в чёрном строгом костюме, отдалённо напоминающий Герману бомжа, собиравшего железные банки возле мусоропровода:
– Я вас не знаю, – сухо парировал Герман на появление мужчины, с первого взгляда, вызывающего у него отторжение.
– Это коллектор, – приветливо ответил Глеб. – Пришёл описывать имущество.
– Коллектор? – закурив сигарету, Герман вышел на широкий балкон и, подойдя почти к краю, посмотрел вниз.
Там далеко внизу был другой мир, и какой-то человек настойчиво сверлил Германа взглядом, так, что ему стало не по себе, а в голове, как азбука Морзе, передавались сигналы, и на секунду Герману почудилось, что незнакомец его хорошо знал, но он отогнал от себя эту настойчивую мысль и перевел взгляд на брата, стоявшего рядом с ним.
– Если ты хочешь сигануть с 41-го этажа вниз, то заранее составь на меня завещание. Потому что именно мне придётся собирать тебя потом по кусочкам, разбросанного на асфальте, а это зрелище не для слабонервных, – с легкой ухмылкой и убедительно умным лицом говорил Глеб. – Откуда здесь коллектор?
– Квартира отца находится в залоге. Мы должны за неё заплатить или съехать. Счета отца пустые. Вот как-то так, – рассуждал Герман.
– А как же его открытия, оцениваемые в миллионы? – недоумевая, Глеб смотрел на брата.
– Есть шифр от сейфа, но нет сейфа, где находится его секрет на миллион. – Герман достал из кармана исписанный неразборчивым почерком лист, вырванный из какой-то книги.
– Ты всё-таки нашел? – Глеб внимательно изучал написанное.
– Шифр к сейфу, которого нет, – Герман артистично развёл руками, демонстрируя свою эрудицию и великих классиков. – Ни дома. Ни на работе. Нигде. Зачем ключи от двери, если нет двери? А был ли мальчик?
– Ты смотрел в компьютере?
– Он чист и невинен, как детская слеза.
– Значит, у нас только этот лист бумаги. Не густо, – Глеб глубокомысленно усмехнулся, как делал это всегда, но за всем этим скрывалась лишь простодушная улыбка. – И в отличие от тебя, при любых обстоятельствах, я люблю жизнь и не люблю работать, вот такой нравственный урод.
– Это точно, – сухо ответил Герман, экстравагантно стряхнув пепел с сигареты.
Ему легко и приятно было находиться в компании с братом. Глеб рассмеялся, как смеётся ребёнок, не задумываясь, о чём он говорит и искренне веря – всё, что он говорит, является непоколебимой истиной:
– Я – герой своего времени. А вот кто ты? Ты словно оказался не в том времени и не в том месте. Может быть, ты хочешь повторить героическую жизнь нашего отца? Но для начала рассмотри его биографию под большой увеличительной лупой, и тогда реши для себя, ты действительно этого хочешь?
– Кофе и хаоса! – воскликнул Герман, иронично разбрасывая на пол аккуратно сложенные вещи домработницей Амалией Генриховной, которая досталась ему в наследство от отца вместе с квартирой на 41-м этаже, гардеробной, антикварным столом и декоративным сухим деревом.
Худая невысокая женщина без возраста, малоразговорчивая, серьёзная, в круглых очках и со строгой причёской из неокрашенных волос, была образцом преданности, пунктуальности и аккуратности. Она доводила квартиру до совершенства, являясь активным борцом на протяжении всей своей жизни с пылью, беспорядком и нездоровым питанием.
– Ничего не трогайте! – сухо произнёс коллектор. С блокнотом и ручкой, он тщательно осматривал всю квартиру, от шариковой ручки до состарившегося во времени, сделанного из кожи саквояжа, не один раз штопанного местным сапожником, и что-то неразборчивым почерком фиксировал в свой невзрачный, замусоленный от жира блокнот.