Не замечая моей хоть и вечно неумелой, но ответной реакции, Стив отстранился от меня, усмехаясь.

— Уже не нравлюсь тебе?

Я наконец вынырнула из раздумий.

— Придурок! — злобно шепнула я, и, тут же упала в его объятия, сразу забывая про всякий здравый смысл.

Нашу предрассветную романтику прервал громкий крик за стенкой. Мы со Стивом одновременно застыли, прислушиваясь, и через несколько секунд услышали, как что-то тяжелое упало за стеной. Снова несколько отрывистых криков, и мы уже стояли около стены, прислушиваясь.

— Там же… — начал Стив, и мои глаза округлились от страха.

— Керолин и Томас, — закончила я, и тут же сорвалась с места, однако Стив остановил меня.

— Это не наше дело, — покачал головой он, и я остановилась, доверяясь его словам.

Позже мы со Стивом довольно долго разговаривали, потому уснули на застеленной кровати и верхней одежде, что уже вовсе не смущало нас. Однако же проснулась я под одеялом и, к тому же, впервые рядом с парнем, который сейчас спал и видел десятый сон. Решив не мешать ему, я осторожно выбралась из-под одеяла, и огляделась вокруг: шторы были по-прежнему задернуты, однако свет на улице был такой яркий, что комната была отлично освещена даже через плотную материю.

Спустившись вниз, я увидела всех, кроме Кэролин. Томас поведал мне печальную историю о том, что Кэролин приболела и сейчас в плохом состоянии. Я, больше увлеченная сейчас своим завтраком, не обратила внимание на фальшивость его слов.

Через несколько дней стало странным то, что Кэролин не выходила даже поесть или в ванную. Стив сказал мне, чтобы я не лезла в это дело, однако любопытство и оставшаяся жалость к девушке все ещё остались во мне.

Улучив момент, когда Стив ушел что-то обсудить с Майком и мистером Бэсфордом, я решила навестить Кэролин, что было под строгим запретом Томаса, аргументирующего это тем, что болезнь может быть заразной. Но все же я не понимала, как обычная простуда могла уложить Кэролин настолько серьезно.

Я заранее знала, что Томаса не будет в комнате, и потому, подойдя к двери, постучалась. Никто не ответил, однако я лишь услышала легкое шебуршение за дверью, и лязг чего-то металлического. Сердце тревожно ёкнуло, однако я продолжала стоять и вслушиваться. Чей-то голос… показалось…

Наконец я поняла, что можно просто посмотреть в замочную скважину. Наклонившись, я всмотрелась вглубь комнаты, и обмерла от страха. С безмерной злобой и гнилым взглядом, казалось, прямо на меня смотрело существо, некогда имевшее подобие Кэролин. Руки были искромсаны чем-то тупым, и, к тому же, были прикованы железной цепью к ножке кровати. Запястья истерлись, и одно из них сейчас висело на одном лишь сухожилии. Рот был искажен в уродливой полуулыбке, зашитой неаккуратными швами по всей длине губ. Волосы на голове отсутствовали, а на их месте виднелись лишь огромные кожные воспаления, будто кто-то вырывал волосы прямо с кожей.

Сердце упало куда-то вниз, и тело мое окоченело настолько, что я не смогла даже выпрямиться, не отрывая взгляда от замочной скважины. Эмоций не хватало даже на крик, однако кричать так и не потребовалось. За моей спиной кто-то стоял.

Комментарий к Глава 22. Предрассветная романтика

Я вернулась.У меня все.

========== Глава 22. Всё ещё живы. Всё ещё чувствуем. ==========

Кричать не потребовалось. За моей спиной кто-то стоял.

— Ты же понимаешь, что любой звук может объединить тебя с Кэролин? — я узнала этот голос, и, плотно сжав губы, чтобы ни одно слово не могло вырваться через них, выпрямилась, так и не поворачиваясь на человека, стоящего сзади. — Молодец.

Когда я набралась смелости и мужества, было решено обернуться. Как и предполагалось, это был Томас.

Я мигом оценила свои шансы на побег и тут же поняла, что они ничтожны. В любом случае, Томас был парнем, и превосходил меня по силе — этого я никак не могла не брать в расчет. Поэтому я, не делая резких движений, развернулась полностью и выпрямилась, теперь находясь на одном уровне с Томасом.

— Ты же понимаешь, что я просто не могу тебя отпустить? — поинтересовался он с таким выражением в глазах, будто его насильно заставляют убирать свидетелей.

— Конечно, — тихо ответила я, и оглядела его руки на предмет оружия или каких-нибудь острых предметов.

— Отлично. Я не буду отбирать у тебя жизнь, ты сама должна за неё бороться… — с отвратительной усмешкой ответил Томас, и я поняла, что за план созрел в его голове. — Скажу Стиву, что ты ушла на улицу, и тогда тебя будут искать очень долго… — говорил Томас, открывая дверь ключом, извлеченным из кармана. Пользуясь тем, что парень на мгновение отвлекся, я рванула к лестнице. Не успев понять, что к чему, я почувствовала толчок в спину и полетела на пол, громко вскрикнув.

Случилось страшное. За долю секунды до того, как я подала голос, внизу кто-то включил музыку на такую громкость, что, вероятно, находящиеся там оглохли, и моего крика никак не могли услышать.

Больше было обидно, чем больно, потому что я не надеялась на побег, однако самый прекрасный шанс был упущен. В эту секунду я решила для себя, что отныне ненавижу музыку.

— Ты это зря… — прошептал кто-то над моим ухом, и меня, взяв за запястье, потянули в комнату к уже не слишком-то живой Кэролин.

Хоть разум и призывал молчать и не дёргаться, тело отчаянно сопротивлялось, и я, по странному стечению обстоятельств, ничего не могла с этим поделать.

— Не беспокойся, они не услышат. Мы с тобой славно повеселимся! — Томас оскалился, а я вдруг замолчала, пристально посмотрев на него. Это бы уже не тот человек, которого я знала. Боже мой, да спросите кого угодно, кем был Томас в их глазах, и они ответят, что человека добрее и порядочнее никто не видел! Только, похоже, Кэролин была совершенно иного мнения.

— Что-то случилось, милая? Почему ты больше не пытаешься убежать? — Томас, по виду, был разочарован во мне. — Бабочка, более не трепещущая своими крылышками, бесполезна. Ты понимаешь? Боже, Элен! Милая, доверчивая Элен! Как же ты этого не понимаешь? — Томас развел руками, и в глазах его заблестели слёзы. — Кэролин была слишком красива, чтобы сидеть лишь в моих ладонях…

— Ты с ума сошёл… — я покачала головой, ошарашенно смотря на парня сверху вниз. Я сидела, прижавшись спиной к двери около комнаты.

— Нет, нет! Как ты могла такое подумать? — Томас снова рассмеялся. — Понимаешь, я забрал всю красоту, которая принадлежала Кэролин, но у неё оставалось кое-что. Ты догадываешься?

Я промолчала, напряженно наблюдая за глазами Томаса. Они лихорадочно блестели, и то и дело смотрели то на меня, то на дверь.

— Понимаешь, у неё была любовь к жизни… А жизнь сейчас — единственная красота, оставшаяся на земле. Кто полюбит Кэролин после того, как она лишится жизни? — Томас хлопнул в ладоши, видимо, аплодируя своему умозаключению. — Так было лучше для неё… Элен, красота была вредна для неё, её душа очернялась вечными пошлыми мыслями, и я избавил её! Представляешь? Ты должна понимать, Элен, ты должна!

Я покачала головой, и подумала, что Томас был действительно влюблён в неё. Он так хотел, чтобы её взгляд падал только на него, что не заметил, как превратил её в живой труп ещё до того, как убил. Если употреблять любовь в слишком большом количестве, то можно убить либо это самое чувство, либо себя. Томас же убил Кэролин, находя это самым оптимальным выходом.

— Хватит прелюдий, — Томас скорчил отвратительную улыбку, и одним резким движением схватил меня за руку, поднимая на ноги. — Вы же были подругами? Не соскучилась по Кэролин?

— И ты совсем не будешь ревновать её ко мне? — съязвила я, и Томас схватил мой подбородок, заставив посмотреть в его глаза.

— Не усугубляй свою и без того скверную ситуацию, девочка.

Я благоразумно промолчала.

— Эй, шизофреник! — донеслось откуда-то с лестницы, и мы оба вздрогнули, оборачиваясь на звук. — Думал, ты такой умный?

Майк растянул губы в усмешке, и, опустив биту на плечо, медленно шагнул в направлении нас. Я, более не желая раздумывать о том, что привело Томаса к такому состоянию, вскочила на ноги и дала дёру, вскоре укрывшись за спиной Майка.