— Пять лет жизни.
— Хорошо, — ничто в голосе директора Хогвартса не дрогнуло. — Показывайте.
— Договариваться с вами — одно удовольствие, — пролебезила ведьма и начала суетиться, обшаривая крючковатыми пальцами полки. На стол перед Макгонагалл опустился такой громоздкий стеклянный шар, каких Гермиона не видела даже на уроках прорицания. Он внушал определенный страх. Ведьма щелкнула пальцами, и внутри шара заклубился черный дым. Разрастаясь из центра, он заполнил все стеклянное пространство, а потом сквозь темноту прорвался неясный свет.
— Подойдите, Профессор. Достаточно приложить руку, — заискивающе произнесла ведьма, поманив Макгонагалл крючковатыми пальцами. Едва Минерва прикоснулась к шару, Омут снова затянуло туманом. Прогремел гром, и все видимое пространство охватило темнотой, однако в следующее мгновение вспышка молнии осветила новую картину. Прищурившись, Гермиона сумела различить высокие серые стены Азкабана. Шум ливня и разбивающихся о стены тюрьмы волн слегка резали слух, а в небесах над мрачной постройкой начал разливаться синевато-зеленый свет. Молнии испуганными змеями впивались в свинцовые тучи, а между тем болотистый свет разрастался все больше, и в небесном пространстве уже можно было различить дементоров, кружащих над тюрьмой. Они, почувствовав вторжение, покинули свои посты и выбрались наружу, своим видом навевая уныние и страх на Гермиону. Еще секунда, и мощнейший столб ослепительного кислотно-зеленого света ударил с небес прямиком в центр тюрьмы. Волна взрыва, прокатившись по стенам, своей разрушающей силой откинула дементоров в стороны. Вместе с силами природы загрохотала величественная постройка. Камни ее посыпались в бушующий океан, и для стороннего наблюдателя это зрелище было настолько ужасающим, что Гермиона затаила дыхание. Насколько она помнила, за всю историю Магического мира разрушить Азкабан удалось только одному темному волшебнику, и его имя не хотелось произносить даже в мыслях.
Едва пыль от первого взрыва растворилась в океане, небо, озаренное темной магией, извергло сотню едва различимых фигур. Темные точки стягивались к тюрьме, и по мере приближения силуэты восседающих на метлах людей становились все четче. Проревел еще один раскат грома, и волшебники словно по команде достали свои палочки и направили их в сторону тюрьмы. Началась хаотичная стрельба зелеными лучами, и, если бы не истинный смысл происходящего, Гермиона сравнила бы это с фейерверком.
Внезапно перед глазами снова возникла неопределенная мутноватая дымка, но уже через секунду она рассеялась. Гермиона увидела множество грязных людей в поношенных тюремных одеждах, серые стены, испачканные сажей от взрыва и ослепительно-зеленое небо над головой. Волшебники, до этого направляющие в тюрьму разрушающие чары, стояли по одну сторону, а заключенные — по другую.
— Какие будут дальнейшие указания, мой Лорд? — ближайший человек вышел вперед, но из-за темной мантии и капюшона, скрывающего его лицо, Гермиона не могла распознать личность. Вместо ответа Лорд вскинул руку в перчатке и вышел вперед, видимо, наблюдая за заключенными, с опаской ожидающими своей участи. Преступники из Азкабана были напуганы, что казалось Гермионе абсурдным, ведь в стенах этой тюрьмы сидели волшебники, олицетворяющие сам страх. Человек в перчатках медленно шел мимо толпы, и его мантия, явно чуть светлее, чем у других, трепетала от порывов ветра, пробирающихся сквозь разрушенные стены. На узком и длинном указательном пальце сверкал смутно знакомый перстень, а из-под капюшона виднелась прядь светлых волос.
— Ты, и ты тоже… — он указывал палочкой на определенных заключенных, не останавливаясь ни на секунду. — Выходите вперед.
Никто из вызванных преступников не дрожал, а их глаза полыхали нетерпеливой яростью и ликованием. Стиснув зубы, они внимательно следили за Лордом, пока тот заканчивал с отбором.
Гермиона напряженно вглядывалась в скрытые капюшонами лица и пыталась узнать хоть одну черту, которая могла бы выдать Малфоя. Но даже пробежавшись взглядом по ряду с заключенными она так и не смогла найти ненавистного слизеринца. — Остальных уничтожить, — хладнокровно произнес Лорд, и Гермиона, услышав его голос отчетливее, чем раньше, нахмурилась. Что-то в этой изящной манере говорить показалось ей знакомым.
Среди неизбранных преступников поселился хаос. Они, словно обезумевшие, сорвались с места и кинулись врассыпную, скрываясь в уцелевших проходах Азкабана. Вторгшиеся волшебники больше не ждали. С безумным гомоном и радостными криками, как и пристало всем варварам, они бросились вслед за спасающимися. Выкрики непростительных заклятий смешались в один неразличимый гул.
Тем временем Лорд, сохраняя идеальную невозмутимость, подошел к первому из «избранных» и недолго изучающе смотрел на него.
— Ты готов посвятить всего себя служению мне и только мне? — монотонно говорил Лорд, а Гермиона все пыталась распознать голос говорящего. «Люциус?» — с сомнением подумала она, но тут же отвергла это предположение. Он должен был быть среди заключенных Азкабана, да и фигура в мантии была куда выше старшего Малфоя».
— Да, мой Лорд, — покорно ответил заключенный. Человек в мантии поднял руку, и преступник, осторожно придерживая её, приложился лбом к тыльной стороне ладони господина. Гермиона поморщилась: «Что еще за средневековые ритуалы?» Внутри разрастался интерес ко всему происходящему, а главное — к личности загадочного господина.
— Прекрасно, — удовлетворенно выдохнул Лорд и, резко схватив заключенного за руку, приложил палочку к коже предплечья. Еще секунда, и давший обет человек скорчился от боли, на ослабших ногах пригибаясь к полу. На руке, подобно метке Волдеморта, вычерчивался некий знак. Гермиона не могла его рассмотреть, пока Лорд не закончил с «посвящением». Сидящий на полу человек шумно дышал, с дрожью наблюдая за выжженной на коже буквой «М», заключенной в узоры фамильного герба Малфоев.
Гермиону прошиб холодный пот, а в сознании пронеслась догадка, в которую не хотелось верить. Среди заключенных Малфоя не было, и в рядах гоняющихся за ними волшебников — тоже. Он стоял прямо перед глазами Гермионы в своей темно-зеленой мантии, освещенный тусклым сиянием колдовства.
Ей сразу стало понятно, почему Малфоя не удалось узнать сразу. В видении он был как минимум на двадцать лет старше. И, хоть черты лица стали более резкими и взрослыми, Гермиона отчетливо рассмотрела до тошноты знакомые глаза, наполненные ещё большей стужей, чем раньше. Теперь это был не просто заносчивый придурок со Слизерина, не просто тот, кто умел унизить колким словом. Перед Гермионой стоял новый Темный Лорд. Может, сильнее первого. Может, еще более жестокий. И когда Драко из будущего вдруг растянул тонкие обескровленные губы в самой мерзкой улыбке, какую ей доводилось видеть, Грейнджер захлебнулась собственным вдохом.
Внезапно начался такой ливень, что уже через секунду и образ Малфоя, и очертания разгромленного Азкабана исчезли в серой влаге. Однако сплошная стена дождя закрывала обзор Гриффиндорки совсем недолго. Сквозь рассеивающуюся непогоду вскоре начали виднеться башни Хогвартса, светящиеся мягким теплым сиянием окон. «Нет, — пронеслось в голове у Гермионы, — ради Мерлина, только не это!».
Еще какое-то время стены Школы Чародейства и Волшебства отдыхали в безмятежности, беспокоимые только порывами ветра, но уже спустя пару вдохов и выдохов Гермионы одна из башен — башня Гриффиндора — рухнула без предшествующего взрыва. В безмолвии треснула многовековая кладка, тишиной сопровождался полет камней в воды Черного Озера. Все загрохотало только тогда, когда башня, развалившись на неровные осколки, устало опустилась на землю. Словно запоздавшее предзнаменование на небе начали разверзаться облака, открывая взору Гермионы уже знакомые болотные оттенки. Вспышка молнии — и девушка оказалась внутри стен родной школы.
На глаза навернулись слезы, ведь то, что она видела, было даже хуже, чем при битве с Волдемортом: насилие, разгром, убийства, зеленые вспышки, безумный смех приверженных Лорду волшебников и освобожденных из Азкабана преступников соединялись в пышный карнавал смерти. Среди последователей Малфоя не было тех, кто хоть на секунду сомневался в происходящем хаосе. Драко постарался не повторять ошибок Темного Лорда. Предатели убивали и приходили от этого в блаженное исступление, они захлебывались в крови, с каждым убийством изощряясь в способе все больше. Мгновенная смерть жертвы не удовлетворяла искуснейших убийц. «Круциатус» стал самым малым злом, а «Авада Кедавра» — и подавно. Добру было не победить в этот раз. Слишком слабы были ученики перед темной магией, ведь даже малая её доля не была в их власти, так как после Битвы с Волдемортом во всех учебных заведениях запретили занятия, тем или иным образом касающиеся сил мрака.
