— Ты не посмеешь…

— Завтра встретишь сестер Гринграсс и проводишь сюда. Но не думай, сынок, что я не даю тебе выбора. Женишься на той, которая больше понравится, — мнимо обеспокоенным голосом продолжил Протеус, заметив кипящий гнев во взгляде Теодора. — После того, как мы победим, конечно. Не будь таким нетерпеливым.

— Я не стану тебя слушать! Ты просто больной ублюдок…

— О, Тео, не говори так, — с наигранным огорчением произнес мужчина. Подойдя ближе к сыну, он едва слышно прошептал:

— До меня дошли слухи, что ты сблизился с некой очаровательной грязнокровкой.

— Чушь, — выплюнул Теодор, но испуганный взгляд уже выдал его с потрохами.

— А вот Пожиратель, следивший за тобой на аукционе, так не думает. Как жаль разбивать её хрупкое сердечко! Ты ведь уже успел признаться? — все больше распалялся Протеус, но, заметив, как сын дернулся в сторону, чтобы выхватить палочку, вскинул руку в предупреждающем жесте. — Все честно: ты сделаешь свой выбор между Асторией и Дафной, а я не буду выбирать между «авадой кедаврой» и «круциатусом» для маленькой мисс Грейнджер.

— Я стыжусь того, что ты мой отец. Как же я тебя ненавижу! — процедил Теодор. Лишь на миг ему почудилось, что во взгляде мужчины промелькнула обида, но вскоре ледяной туман вновь наполнил зрачки Пожирателя.

— Что ж… — Протеус передернул плечами, отходя на два шага. — Ненависть — сильное чувство. Мне будет достаточно и её.

***

— Драко… — дрожащий голос донесся до полусонного сознания словно сквозь толщу воды. Малфой открыл глаза и тут же почувствовал жгучий холод, охвативший его всецело. Сидеть на каменном полу было не лучшим решением. Потерев глаза, юноша поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Постепенно в голове начали вспыхивать картинки многочасовой давности, и Драко нахмурился. На застеленной белой тканью кровати, свернувшись калачиком, спала Грейнджер. Даже из противоположного конца комнаты слизеринец мог заметить её покрасневшие веки и припухшие от слез скулы. Кажется, после того, как он выпустил её из рук, все звуки пропали для оглушенного болью сознания, и Драко не заметил, как, прибившись к стене, заснул.

— Драко! — повторил почти призрачный голос, и кто-то неуверенно постучался в дверь.

— Кто это? — настороженно спросил он.

— Пэнси, — хрипло ответил голос. Нет, на звонкую Паркинсон это было не похоже.

— Что ты тут делаешь? И как тебя пропустила охрана?

— Нет, это не… — девушка задыхалась от растерянности. Сорвавшийся из-за долгих рыданий голос никак не хотел слушаться, и она, немного откашлявшись, продолжила:

— Это сейчас не важно. Он сказал мне спросить тебя. Что ты выберешь: быть спасенным Пожирателями или сгнить в Азкабане по милости победителей?

— Ты странно говоришь, Пэнс. Кто «он»? — юноша примкнул лбом к двери.

— Сделай выбор, Драко, — настойчиво повторила девушка. — Он ждет.

— Ну разумеется, я хочу выбраться отсюда! — прошипел он. — Не важно, каким способом. Даже неизвестность лучше, чем Азкабан… — пробормотав это в сторону, Малфой снова обратил свой взгляд к Грейнджер. Она все так же спала.

— Тогда дай мне обещание, что не станешь сбегать. Если ты сбежишь, они меня убьют.

— Пожиратели? — гневно переспросил Драко, впиваясь пальцами в ручку двери.

— Нет. Авроры. Это я подожгла библиотеку.

— Что? Пэнс, ты тоже…

— Быстрее! У нас мало времени!

— Подожди, куда мы…

— Пожалуйста, Драко! Иначе все станет известно аврорам!

— Ладно! — почти крикнул Малфой, но вовремя спохватился. Гермиона нахмурилась во сне, но так и не пробудилась. — Ты сможешь открыть дверь?

Вместо ответа щёлкнул дверной замок, и дверь, коротко скрипнув, приотворилась. Откуда у Паркинсон взялись ключи и как она смогла пройти через охрану, Драко решил не думать. За те часы, что он провел в запертом помещении, юноша несколько раз пообещал себе больше не испытывать никаких эмоций. Так было легче. Но вид заплаканной и какой-то растрепанной Пэнси заставил его сердце сжаться из-за жалости и глубокого сомнения.

— Куда мы пойдем? — тихо спросил Драко, с подозрением наблюдая за тем, как Паркинсон запирает дверь дрожащими руками.

— Следуй за мной, — избегая его взгляда, ответила слизеринка. Её все еще слегка потряхивало после очередной встречи с Волнером. Когда профессор все-таки нашел её, бездумно скитающуюся по ночному замку, то чуть ли не метал взглядами молнии. Оказалось, миссия Пэнси на поджоге библиотеки не завершилась. Если бы новое задание было более сложным, чем сопровождение Малфоя из «камеры» в место, указанное Волнером, то Паркинсон, вероятно, могла бы просто сойти с ума.

Двое преподавателей, приставленных к дверям в качестве охраны, нелепо раскинулись на полу, оглушенные сонным порошком. Тихо проскользнув мимо тел, Драко и Пэнси направились вглубь коридоров, но постоянно останавливались и прислушивались к звукам. Девушка прекрасно знала, что будет с ней, если бегство Малфоя кто-то раскроет. Как ни горько было признавать, пример мадам Пинс служил самой действенной мотивацией.

Драко шел за Пэнси с совершенно пустой головой. Его мысли остались там, в темной заброшенной комнате подле Грейнджер. За время, проведенное с ней, Малфой сильно изменился. Раньше Драко не допустил бы даже мысли о гриффиндорке после того, как она оскорбила его, но теперь все было иначе. В его голове выстроился особый, пусть и хрупкий мир, в котором думать можно было о чем угодно. Слизеринец научился говорить себе правду. Да, он был полностью раздавлен и уничтожен поступком Грейнджер, он был зол и пребывал в немом бешенстве, но в то же время не мог не признавать, что слишком привязался к девчонке. И сейчас, видя перед собой макушку Паркинсон, ведущей его в неизвестную темень подвалов Хогвартса, Малфой не мог думать ни о чем кроме мести, которую он предвкушал на интуитивном уровне. Да, следовало наказать Министерство и весь мир за то, что он стал изгоем, но прежде всего хотелось посмотреть на страдания Грейнджер. Будут ли тогда её глаза наполнены такой унизительной для него жалостливой влагой? Драко решил обязательно об этом узнать, чего бы ему это не стоило, а потому почти без сожалений шел навстречу новой жизни, которую, видит Мерлин, совершенно для себя не хотел. Но, раз уж судьба так упрямо склоняла его к мраку, а противиться было так больно и бессмысленно, Малфой решил, что станет тем, кто наконец-то оправдает самые худшие надежды общества. В конце концов, что ему было терять?

— Ну наконец-то, мисс Паркинсон. Я уж думал, вы заблудились, — голос, похожий на шипение, охватил гулкую тишину подвального помещения.

— Кто это? — Драко настороженно нахмурился, но, потянувшись за палочкой, вспомнил, что её изъяли.

— Мы знакомы, мистер Малфой. Ранее наши отношения претерпевали сложные времена, но, спешу заверить, все это было ради верности вам и нашему великому делу.

— Профессор? — Драко изумленно вскинул брови. Освещенный огнем «люмоса», мужчина выглядел зловеще. Его темные глаза почти полыхали раболепским почитанием, а губы мелко дрожали, будто у сумасшедшего.

— Да, мой Лорд.

Юношу передернуло от такого обращения, и он оглянулся на Пэнси. Та, почти прижавшись к влажной стене, отводила глаза, наполненные слезами, в сторону. Нечто внутри Драко зашевелилось, будя злость. Волнер угрожал ей? Очевидно, это было так, иначе бы самая дерзкая девушка факультета ни за что не стала бы вести себя таким образом.

— Все в порядке, Пэнси, — неожиданно для себя произнес он, и девушка, нерешительно подняв на Малфоя глаза, неуверенно кивнула. Когда Драко показалось, что слизеринка слегка расслабилась, он снова повернулся к Волнеру. — Что теперь?

— Здесь есть тайный ход, ведущий за пределы Хогвартса. Он выходит как раз за границы антиаппарационного купола. Мне пришлось потрудиться, чтобы создать его, ведь подобное можно было сделать лишь изнутри! — самодовольно произнес мужчина, и, шагнув назад, нажал на один из выпирающих в стене камней. С грохотом пол разверзся, и на его месте появилась зияющая чернотой дыра.