Я знала для чего эта сцена, понимала, что она нужна, я, наконец, перестала жаловаться и стала большой девочкой, но час пробил. Время настало. И все мои ободряющие речи исчерпали свой потенциал. Я не могу это сделать. И не стану. Нет.

Я крепче сжала колени, когда к хору за моей дверью присоединился новый голос. Его. Прибавила громкость в телевизоре, где судья Джуди катила бочку на какого-то деревенщину, который обещал присмотреть за собакой, но не сделал этого. Пока я бормотала слова одобрения её действиям, чуть не пропустила поворачивающуюся ручку, распахивающуюся дверь моего трейлера, яркий солнечный свет, рассечённый мускулистой мужской фигурой. Мой взгляд упал на гигантскую связку ключей, свисающую с моего замка. Я ожидала чего-то подобного. Это был лишь вопрос времени. Только надеялась, что появится Дон. Или Эйлин. Или кого угодно, но не он.

— Я не буду этого делать, — повторила я, снова уставившись в телевизор, и во всём этом безумии до сих пор тлела надежда, что я не запла́чу.

— Ты должна. Ты подписала контракт, — говорил он, стоя в середине комнаты с повисшими вдоль тела руками и слегка расставив ноги. Дверь за ним закрылась. Первый раз он находился в моём трейлере, который оказался слишком мал для нас обоих.

— В контракте ничего не говорилось о том, что я должна быть голой перед камерой.

— Поправка. В контракте ничего не сказано о том, что ты не должна быть голой перед камерой. Очень важное отличие, и я не виноват, что твой тупой бывший это пропустил.

Для меня наступил ужасный момент слабости, когда моя нижняя губа задрожала, а нервы внутри меня стали рваться, один за другим.

— Пожалуйста, уходи, — голос сорвался на первом же слове, и краем затуманенных глаз я увидела, как Коул придвинулся ближе и со стуком опустился на колени рядом с диваном.

— Саммер, — он говорил тихо и мягко, но я не оглянулась, не доставила ему удовольствия видеть мою слабость.

— Я не буду этого делать. Я не… — уставившись на макушку судьи Джуди, я быстро заморгала. — Меня уже давно никто не видел голой. Кроме… Ну, ты знаешь…, — кроме тебя. Озвучивать этот факт было бы глупо. Я провела ладонью по щеке, мизинец нащупал влагу от непролитых слёз. — И я не собираюсь делать этого сейчас, не перед всеми этими людьми… — слова вырвались чуть ли не со всхлипом, и я замолчала. Задрала подол футболки до подбородка и прижала её к мокрым глазам. Ещё это освещение. Боже, когда нас с ним снимали, там был такой сильный свет, что даже стоя в “Томасвилле”, можно было разглядеть каждую морщинку на наших лицах. Каково это – выйти голой под эти огни?

— Ты будешь не совсем голая… — начал было Коул, но я фыркнула, уткнувшись носом в рубашку. Всё, что мне принесли из костюмерной, — это набор накладок: две телесного цвета для груди, и ещё одну длинную, похожую на прокладку, которую я должна была закрепить между ног. Я решила попробовать, сняла подложку и сначала мягко, затем сильнее прижала холодные наклейки к телу, видеть своё отражение в зеркале было для меня уже слишком. Это был тот момент, когда ты осознаёшь, что делаешь что-то неправильное, когда ты без страха не можешь посмотреть на себя в зеркало. Теперь накладки под моей футболкой при движении немного стягивали кожу, постоянно напоминая о надвигающейся катастрофе.

— Саммер… — голос Коула был успокаивающим и мягким, умоляющим, и это заставило меня рассвирепеть сильнее, чем заклеймённый бык. Я оторвала руки от лица, из-за чего подол футболки упал вниз, и повернула к нему голову. Он всё ещё стоял на коленях и хотел протянуть ко мне руку, но пойманная на полпути, его рука вернулась на бедро. Коул посмотрел на часы. Вся слабость во мне исчезла, я ухватилась за свой гнев и выставила его как щит. Коул смотрел на свои часы. К чёрту озабоченное лицо, дружелюбную и заботливую позу, к чёрту Коула Мастена, стоящего на коленях рядом со своей уязвлённой партнёршей, его голос, заставляющий её держать себя в руках. К чёрту контракт! Если я не хочу, то не обязана это делать. Мы сняли слишком много сцен, и будет очень дорого начать всё сначала с новой Идой.

— Убирайся из моего трейлера, — мой тон был твёрд и остёр как нож, и Коул удивлённо посмотрел на меня. Я спустила ноги с дивана и встала, наклейка между ног, скрытая спортивными штанами, больно тянула волоски.

Коул не сдвинулся. Конечно. Этот мужчина не мог – не желал – делать то, что ему говорили. Он просто смотрел на меня, а я остановилась перед окном трейлера и глянула сквозь жалюзи. Съёмочная группа всё ещё находилась на площадке. Там были Дон и Эйлин, и необходимые помощники режиссёра, и Мэри, чья ручка яростно двигалась по новой пачке бумаги для заметок, и я представила, как она прилепила к зеркалу в своей ванной комнате в отеле стикер с безумным сообщением – ярко-красное на жёлтом. Найти Новую Работу.

Я убрала руку с жалюзи, и ламели снова опустились на место.

— Фильму не нужны сексуальные сцены.

— Это кульминация их отношений. Конечно, нужны, — Коул, наконец, встал, медленно расслабляясь, и когда он заговорил, встретившись со мной взглядом, в его голосе снова появилась властность, нежный тон исчез.

— Дублёрша, — идея была внезапной и блестящей, и я возненавидела себя за то, что не подумала об этом раньше. Ведь такое встречалось сплошь и рядом. Я вспомнила, как специально пересматривала «Красотку» после того, как прочитала, что Джулия Робертс использовала дублёршу. Всматривалась в каждый кадр любовных сцен, но ни разу не смогла увидеть то, что это бы выдавало. — Должен же быть какой-то пункт, который я могу подписать, и тогда ты сможешь использовать дублёра. Легко! — моя рука, лежащая сверху на кондиционере, дрожала, и пришлось сжать её в кулак, чтобы остановить дрожь. Это было бы замечательно, всё можно исправить. Я двинулась к двери, Коул шагнул вслед, словно хотел меня остановить, но я рывком распахнула её. — Дон! — крикнула я, и режиссёр отвернулся от толпы, склонив голову набок. Я помахала ему, а Коул застонал, поднял руки и, сцепив пальцы, опустил на макушку. Дон нырнул в трейлер, дверь закрылась, и теперь в нём стало действительно тесно.

— Мне нужна дублёрша, — пропищала я, выдавая свою новую идею, затем остановилась рядом с Доном, скрестив руки на груди, и стала внимательно наблюдать, как он переглядывается с Коулом.

Коул пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным и упрямым.

— Ничего не получится. У нас нет блондинки метр шестьдесят восемь ростом, схожего телосложения, которая прохлаждается без дела на съёмочной площадке и только ждёт момента, когда ей надо будет раздеться и встать перед камерой. И у нас нет времени проводить кастинг. Это может занять неделю или больше, что мы не можем себе позволить.

— Штат Флорида в сорока пяти минутах езды, — я сосредоточилась на Доне, махнув рукой в сторону Таллахасси. — Там двадцать тысяч студенток. Поверь мне, среди них обязательно найдётся кто-нибудь, кто будет более чем счастлив раздеться догола и прыгнуть к нему в койку, — слишком ясно представив в голове эту картинку, я почувствовала, как что-то странное и тёмное разгорается внутри, но отодвинула свои мысли в сторону.

— Рад, что наша королева пеканов так хорошо знает нюансы проведения кастинга.

— Я знаю, что если поставить палатку на Лэндис Грин, то в течение двух часов двести девушек разденутся на камеру, — пристально глянула я на Коула. — И если до обеда не найдётся кто-нибудь похожий на меня, то я…

— Что ты? — вмешался Коул. — Станешь сниматься сама? — Коул шагнул вперёд, опустив с головы руки, на его лице появилась улыбка. — Давай поспорим, деревенская девчонка, — он посмотрел на часы, словно не мог вспомнить, который час. — Сейчас восемь тридцать. Мы сделаем это немедленно, соберём несколько камер и команду и едем. Принимаю твоё нелепое предложение, и давай посмотрим. Но если мы не найдём девушку к шести часам вечера, то завтра утром будешь сниматься сама, и больше я ни черта не хочу об этом слышать. Никаких слёз, никаких головных болей – это всё чушь собачья. Ты покажешь характер и будешь профессионалом.