— Не двигайся. Не думай. Пожалуйста. Мне это очень нужно.

— Надия, — выдохнула я её имя, мой единственный протест, и его рука мгновенно замерла на моей заднице.

— Саммер, — Коул подался вперёд, его тело сдвинулось, эрекция прижалась к моим ногам, а рука сильнее сжала мою задницу, и я внезапно почувствовала на затылке горячее дыхание, когда он тихо заговорил: — Если я никогда больше не услышу этого имени, то умру счастливым. Сейчас я ничего не хочу о ней слышать.

— Но… — мой протест умер, как только его губы прижались к шее, а зубы последовали за поцелуем, царапнув кожу.

— Ради бога, Саммер. Если хочешь, чтобы я остановился, скажи мне прямо сейчас.

Сказать ему остановиться? Только не это. Он прижался бёдрами, а мои ступни поднялись, игнорируя предостережения мозга, и задели его большой и твёрдый агрегат (член).

— Да… — прошипел Коул, откидываясь назад, его рот покинул мою шею, одна рука медленно спустилась по спине вниз. Другая скользнула с моего бедра вверх под трусики, и обе они обхватили мою задницу. В распоряжении этого мужчины, казалось, было всё время в мире, и я проглотила стон, когда Коул стиснул ягодицы, а потом начал их поглаживать маленькими кругами вверх и наружу. Хло́пок моих трусиков, туго натянутых его большими руками, надавил на местечко между ног, и трение в этот момент только добавило ещё один штрих к потере моего здравомыслия.

Как я могу прийти в себя? Как вообще человек может с этим бороться?

Он заговорил хрипло, едва сдерживаясь, и от следующих слов, вырвавшихся из его рта, я вовсе потеряла голову.

— Саммер, что случится, когда мои руки опустятся ниже? Когда я дотронусь пальцами у тебя между ног? — я почувствовала давление, когда одна из его рук двинулась дразня, пальцы заскользили по моей заднице ниже, ещё ниже, и уже почти там. Надеюсь, ему не требовался ответ на его вопрос, потому что прямо сейчас я не могла сформулировать ни одного слова, ни одной мысли, ни чего-либо ещё. — Я собираюсь выяснить, как сильно ты хочешь мой член, — практически прорычал последнее слово Коул, и я чуть не подпрыгнула от его прикосновения, моё желание пылало, кричало, ноги подрагивали под ним, елозили по кровати, дикое желание глубоко внутри меня заставляло встать на четвереньки, поднять попку в воздух, быть готовой для него, стать безумной для него.

— Нет, — сказал он, вдавив меня в матрас, его колени плотно прижали меня, удерживая на месте и не давая двигаться, твёрдый палец скользнул вниз по моей заднице и дальше, между ног. Коул выругался в тишине комнаты, а мой низкий стон присоединился к его проклятию. — Скажи, все эти деревенские парни делают тебя такой же мокрой? — его пальцы играли с влажной тканью между моих ног. Мне хотелось развести бёдра, и он дал мне немного пространства, мои колени в нетерпении раздвинулись, ступни прижались к его возбуждённому органу. Коул застонал, звук был глубоким и нуждающимся, подливая масла в огонь моего желания и делая его ещё более интенсивным. Мой первоначальный шок от того, каким твёрдым он был, сменился настойчивыми ударами в моём мозгу, потребностью почувствовать его сейчас, прямо сейчас, потому что я поклялась, что умру без этого.

Коул не отодвинул в сторону мои трусики, не сорвал их, он просто поглаживал пальцем, медленно и терпеливо, от моей задницы к киске, вперёд и назад. Я приподняла попку выше, уткнувшись лицом в простыню, теряя самообладание, моля его спуститься ниже, моля о большем.

— Господи, Саммер, мне так хочется попробовать тебя на вкус, — прошептал он, опустив голову и впившись зубами в мою левую ягодицу. — Я так хочу перевернуть тебя, зарыться лицом между твоих ног и трахнуть языком. Так хочу, чтобы ты прокричала моё имя, кончила мне в рот, хочу попробовать на вкус тот момент, когда ты, благодаря мне, разлетишься на части.

— Так сделай это, — бросила я вызов. — Заткнись и сделай это, — может, я и велела ему заткнуться, но в то же время жаждала услышать каждое слово, каждую фразу, сказанную им мне и обо мне. Я могла ненавидеть этого человека, проклинать его, послать его в ад, но ни у кого на этой земле никогда не могло возникнуть ни одного сомнения в том, что этот мужчина красив, что его тело – грех, что его сексуальность вызывает зависимость. И вот он здесь, в моей постели, его руки на моей коже. Коже, к которой так давно не прикасались. Коже, которая умоляла о большем; во мне пульсировала необузданная потребность.

— Не могу, — его голос прервался на этих двух словах, пальцы одной руки отчаянно потянули меня за бёдра, приподнимая их вверх, пальцы другой скользили по моим промокшим трусикам, стягивая их, и я в мгновение ока оказалась перед ним голой на четвереньках, жужжащий вентилятор обдувал моё самое чувствительное местечко. — Где презервативы? — прохрипел он, а я попыталась сосредоточиться и не смогла. Презервативы не были для меня предметом первой необходимости, чтобы всегда иметь их в запасе, да и сейчас я не могла думать ни о чём, кроме него.

— У меня нет… пожалуйста. Только, пожалуйста…

Коул не стал больше задавать никаких вопросов, лишь сдёрнул свои шорты и толкнулся, голый и красивый, в меня. В этот момент, во время этого толчка, я потеряла всякую власть над собой и стала принадлежать ему. Коул с дрожью произнёс моё имя, полностью вошёл в меня и остановился на время одного долгого вдоха.

— Ты в порядке? — болезненно и напряжённо выдохнул он сквозь стиснутые зубы, и я кивнула, не в силах произнести ни слова, не в силах ничего сделать, кроме как начать поклоняться алтарю Коула Мастена.

— Хорошо, — простонал он. — Потому что я собираюсь открыть врата ада.

Он ошибался. То был не ад. Даже близко к аду не стояло. Это был прекрасный грёбаный рай, его руки крепко сжимали мою задницу, толчки были быстрыми, жёсткими и едва ли контролируемыми. Идеальный, быстрый ритм толкал меня за грань, которую я никогда не достигала просто от самого акта. Экстаз застал меня врасплох и заставил тело напрячься, дыхание на миг прерваться, пальцы впиться в матрас, и мой мир взорвался вокруг его рая, упав в мой собственный ад. Я кончила, выкрикивая его имя, и руки Коула обхватили меня, притягивая к своей груди. Последние толчки он совершал, впившись ртом в мою шею, задрав майку и плотно натянув её на грудь.

В последний момент он вышел из меня, перекатился на кровать, стремительно уложил спиной на себя. Я почувствовала его оргазм, горячий и влажный на коже, и он простонал моё имя, как будто вдребезги разбился. Потеряв последние остатки разума, я перевернулась, оседлала его тело, и опустилась, принимая его в себя, накрыв его рот своим. Наполнив себя его членом, прочувствовала последние волны своего оргазма. Коул схватил меня и прижал к своей твёрдой груди, с трудом дыша, его поцелуй был отчаянным, жёстким и нуждающимся, руки двигались с маниакальной потребностью, сжимая, впиваясь, скользя по коже, пока он пировал на моем рту.

Он был адом. Но его тело, его член и то, что он сделал со мной? Это был рай. И в тот момент, когда я, наконец, оторвалась ото рта Коула и скатилась с него, то уже не была уверена, что справлюсь с этим. Завернувшись в простыню, я уставилась в потолок и почувствовала, как к горлу подступают тысячи вопросов. Почему он здесь? Зачем он тронул меня? Было ли это чем-то иным, кроме удовлетворения естественной потребности? Что он думает обо мне сейчас и как это изменит наши отношения?

Я была южанкой. Мы все рождены, чтобы попасть на небеса. Даже если это было последним местом, где я могла оказаться.

ГЛАВА 56

Брэд ДеЛука его убьёт. В этом Коул был абсолютно уверен. Он прилетит сюда, обхватит своими большими руками неприкасаемую шею Коула и задушит его.

И Коул умрёт с улыбкой на устах. И это вторая данность, в которой он был уверен. Поскольку то, что сейчас произошло, сделало его прежнюю одержимость Саммер похожей на подростковую влюбленность. То, что сейчас произошло, изменило правила игры, и ради этого стоило пойти на плаху. То, что сейчас произошло, подтвердило его интерес к Саммер и увеличило его в десятки раз. Ощущения, когда он находился в ней, совершенно отличались от того, что он испытывал с Надией… со всеми остальными. Коул поднял глаза к потолку и попытался разобраться, в чём же разница. Попытался понять, как женщина, которая так его раздражает, может иметь тело, которое так прекрасно настроено на него.