Федор невольно улыбнулся:

– Пока нет. В полиции работал… когда-то. – Он достал визитную карточку: – Сандра, здесь мой телефон. На всякий случай – вдруг что-то вспомните или услышите. Спасибо за беседу.

– Конечно! – Она схватила карточку. – Позвоню обязательно. Можно спросить… – Она вздернула бровку, уставилась в упор. – А вы женатый? Игорек говорит, что вроде нет, но точно не знает.

– Я не женат, – сказал Федор после паузы. – Спасибо, Сандра. – Он поднялся…

Федор откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Он устал. Сандра – энергетический вампир, не иначе! У него появилась мысль перенести интервью с другими девушками на завтра, но тут дверь приоткрылась, и в щель просунулась голова Игорька:

– Федя, запускать следующую? Ты как? Живой?

– Кажется, живой.

Игорек ухмыльнулся:

– Сандра, она такая. Между прочим, Регина ее боится, я сказал, что она практикует вуду.

– Правда?

– Нет, конечно. Чтобы не цеплялась – она ее не жалует. Может, чайку с лимоном? Или чего покрепче?

– Кофе, большую кружку. Можно с лимоном. Запускай через двадцать минут.

Голова Игорька исчезла.

Следующей была подруга жертвы Тамара Голик. После беседы с Сандрой Федор составил себе ее портрет и ему было интересно, насколько он промахнулся. Дверь отворилась, и на пороге появилось… появилась высокая тоненькая девушка в черном свитере и джинсах. С прической ежиком. В руках у нее был поднос с кружкой и блюдце с печеньем. Она закрыла дверь ногой и сказала:

– Вам передали. Вот. Это кофе.

Федор вскочил, взял у нее поднос.

– Спасибо, Аня. Вы ведь Аня?

Она кивнула. Федор с улыбкой рассматривал девушку. Миловидное бледное личико – острый подбородок, голубые глаза. Он вспомнил «кино» c показа. У нее было выкрашенное розовой краской лицо, волосы тоже розовые. И уши! «Ухи как вертолет», – сказала Сандра. Она стояла перед ним, опустив глаза. Скулы вспыхнули красными точками.

– Вы знаете, кто я? – спросил Федор.

– Знаю. Профессор философии и частный детектив, Игорек сказал. Я видела вас в университете.

– Частный детектив – это громко сказано. Скорее любитель. Мы можем поговорить?

– Сейчас?

– Сейчас. Присядьте, Аня.

Она села и наконец посмотрела ему в глаза; попыталась улыбнуться, выдавила:

– Только… – и запнулась.

– Только?

– Только я ничего не видела, честное слово!

– Иногда человек и сам не знает, что видел, – назидательно произнес Федор, мысленно поморщившись – уж очень банально это прозвучало.

Она кивнула и отвела взгляд. Федор взял кружку обеими руками – его знобило. Кружка была горячей, он отдернул руки и пробормотал: «Черт!» Аня рассмеялась. Федор улыбнулся, вспомнив, как она и Юлиан, держась за руки, ковыляли в жутких туфлях-платформах, и сказал:

– Я видел запись, впечатляет! Особенно зебра и кенгуру. Это Игорек придумал?

Аня вспыхнула:

– Да! Он знаете, какой выдумщик! Регина ничего не знала, она бы не разрешила, а он никому ничего не сказал, знали только мы с Юлькой. Даже девочки ничего не знали. Полная неожиданность… Я не хотела, но он просил, и я подумала, меня все равно никто не узнает. А они так хлопали! – Она приложила ладони к горящим щекам.

Федор смотрел на нее с улыбкой.

– Пейте, пока горячий. Игорек сказал, вы совсем больной.

– Да, спасибо. Аня, что вы думаете об… этом? Вы говорите с коллегами, обсуждаете в своей группе, вы знали Снежану… Что это было?

– В смысле, мотив? Все говорят, это из-за колье. Оно же пропало!

Девушка смотрела на него настороженным взглядом, и Федор подумал, что она похожа на зверька с большими глазами… суриката? Лемура? Что-то маленькое, пугливое, готовое сбежать.

– Колье… да. Что она была за человек?

Аня опустила глаза, задумалась. Пауза затягивалась.

– Она была красивая, – сказала девушка наконец, и Федор насторожился – что-то было в ее голосе… – Когда она вышла на подиум в свадебном платье, все встали. Мы не общались, она меня не замечала. Я иногда варила кофе, и все. Больше ничего. – Она словно оправдывалась – почему? – Я не модель, убираю у них, это Игорек уговорил… все страшно удивились…

– Вам она нравилась?

– Не очень. Нет… наверное. Она была очень красивая…

– Нет или, наверное, нет?

Она пожала плечами:

– Нет.

– Почему? – Федор чувствовал себя вивисектором.

– Почему… Бывает по-всякому, кто-то нравится, кто-то не нравится… – Она не смотрела на Федора. – Понимаете, я не существовала для нее, даже если бы мы столкнулись где-нибудь, она бы меня не узнала. Ничтожно малая величина. А она… она могла все!

– В каком смысле?

– В прямом. Она была настолько выше… понимаете, никаких рамок! Делаю, что хочу!

– Она обижала вас?

Аня снова пожала плечами:

– Она всех обижала… даже ненамеренно. Она не понимала, что некоторые вещи делать нельзя, есть правила, границы… Не то чтобы обижала… для нее это было естественно. Не знаю, как сказать…

– Вы знали ее раньше? – спросил Федор.

Аня вспыхнула и помотала головой. В глаза ему она по-прежнему не смотрела…

…Тамара Голик, подруга жертвы. Молочно-белая кожа, широко расставленные зеленовато-карие глаза, крупный рот. Похожа на «Продавщицу креветок» Хогарта. Несколько веснушек на переносице. Темно-каштановые с рыжинкой волосы, собранные в хвостик на затылке. Ненакрашена. Он ожидал другого. «Шестерка, заглядывала в рот Снежане, познакомила своего парня… дура!»

Она поздоровалась, села. Взглянула вопросительно.

– Меня зовут Федор. Федор Алексеев. Я знаю вас заочно, видел запись с показа. Красивое шоу, – он улыбнулся. – Спасибо, что согласились поговорить.

Формулы вежливости, ритуал. Теперь ее очередь. Тамара кивнула и облизнула губы, промолчала. Федор словно почувствовал ее настороженность и неуверенность.

– Вы дружили со Снежаной…

– Игорек сказал, что вы – профессор философии, почему вы?.. – перебила девушка; она не закончила фразы, но Федор понял: почему вы допрашиваете нас?

– Я когда-то работал оперативником, сейчас иногда консультирую. Остаюсь на орбите, так сказать.

– Консультируете с точки зрения философии? Какое отношение философия имеет к убийству?

Жестко, ничего не скажешь. Настороженность? Неуверенность? Скорее готовность к бою.

– А что такое философия, по-вашему? – спросил он.

– Субъективное восприятие мира и умение долго рассуждать ни о чем.

Федор рассмеялся – неглупа! Сказал после короткой паузы:

– В субъективном восприятии часто спрятано рациональное зерно, не находите? Зависит от опыта, образования, широты взглядов. Умение анализировать, обобщать, выводить частное из целого… Любое действие можно объяснить с точки зрения философии. В том числе убийство.

– Жесты и мимику вы тоже умеете читать?

– Это из другой области. Умею на уровне любителя.

– Вы считаете это наукой?

– Скажем так: кинесику принято считать наукой о языке тела. Считается, это не менее информативно, чем вербальное общение, и любой человек, достаточно наблюдательный, способен этот язык истолковать. Утверждение верно, но также верно и то, что люди очень разные, и я не уверен, есть ли общее для всех правило. Это зависит от характера, мотивации, выучки. Даже эмоциональности. У эмоциональных людей мимика живая, «играет», у замкнутых, наоборот, лицо неподвижно. Слышали выражение «покер фейс»? – Тамара кивнула. – Игроки-виртуозы прекрасно считывают информацию по лицу, поэтому тренируют неподвижность и безмятежность. Например, считается, что, если человек врет или не уверен в себе, он трогает себя за нос. Каков диапазон – врет или не уверен в себе! Гнев, удивление, отвращение – все на лице, но только в том случае, если реакции спонтанны, человек захвачен врасплох и не успел подготовиться. А если успел, картина будет другая. Все мы актеры, правда? Особенно женщины. Взгляд может выдать многое, тут подготовиться сложнее – сокращение зрачка при определенной эмоции невозможно контролировать. Очень помогают черные очки… – Он улыбнулся. – Ну вот, я вам по привычке целую лекцию… – Он успокаивал ее интонацией, улыбкой, взглядом, словно говорил: «Не бойся, я не страшный, сними маску!»