За последние годы отношения с мужем совсем сошли на нет. Общались только, чтобы высказать очередные претензии друг другу. И то, скорее мне их высказывали. Я уже давно замолчала, не видела смысла быть чем-то недовольной, все равно ничего никогда не поменяется. Я лишь думала, что он – просто дядька, с которым мне надо пытаться прожить остаток жизни. Но я была не обязана рваться домой, чтобы смотреть на избитую печаль на его лице. Поэтому лучше на работе. Хоть круглосуточно, чтобы вымотаться так, чтобы желания смотреть совсем не было.

К последнему дню мероприятия, 19 сентября, я именно так и вымоталась. Это когда ты сидишь где-нибудь в подсобном помещение, только в подсобном, потому что снаружи клиенты и твое осоловевшее лицо не очень будет выглядеть для них, смотришь в одну точку, хотя даже этой точки не видишь, в ушах стоит гул, точно такой же, который издает волнующийся пчелиный рой, а на самом деле ты просто слышишь, как кровоток из последних сил стремится бежать дальше по телу; когда руки и ноги, забитые войлоком, смиренно недвижимы и ничто в мир не заставит их колыхнуться; когда ты не чувствуешь собственного дыхания, вроде дышишь, но не можешь понять, как происходит этот процесс; когда в голове висит черная ткань, не шевелится. Просто висит стеной. И все.

Но этот день, 19 сентября, я запомнила не потому, что собиралась подыхать от усталости и физического истощения. Этот день стал отправной точкой событий, которые перевернули мою жизнь, мои мысли, мои эмоции и убеждения, да все, к чему привыкла к своим 30 годам. Перевернули то, что считала невозможным даже просто пододвинуть хотя бы на пару миллиметров. На самом деле страшно осознавать, что все что устаканилось в жизни, все, что казалось стабильным и монументальным, и ты был уверен в этом, может взять и рухнуть и тебе снова надо начинать жить заново, только уже не бездумным младенцем, еще с чистым разумом и душой, а уже с пережитой болью, боясь сделать шаг, чтобы не было еще больнее.

Вечером, после окончания мероприятия, я изъявила желание остаться на демонтаж, отследить отгрузку оборудования, в общем хотелось посмотреть, как происходит закрытие подобных мероприятий. Приехали грузовые машины, грузчики. Я пыталась понять, что и куда отправлять, голова в стрессовой ситуации пыталась думать, что было тяжело: вещей у нас было на несколько грузовых машины, которые должны были развести все это безумное барахло по разным пунктам. В какой-то момент я потерялась, даже отчаялась, потому что все больше понимала, что ни черта не понимаю, что и в какую машину.

Я была благодарна всему, что принимало благодарность, когда среди суматохи демонтажных работ окружающих меня площадей, шныряющих туда-сюда рабочих, звуков работающих инструментов, появился ответственный за логистику коллега. Он был как глоток свежего воздуха. Я почувствовала накрывающие меня мягкое одеяло спокойствия: мне сейчас помогут, фух-фух-фух! И он помог. Быстро так, уверено, а я просто смотрела как он работает и пыталась перенять этот опыт.

Совсем не заметила, как быстро прошло время, и мы закончили с демонтажем и отправками. Я вздохнула с облегчением, что все, можно расслабиться и мы пошли расслабиться: выпить чего-то холодного и алкогольного. Мы, каждый изнасилованный своими зонами ответственности, действительно устали за этот бурный на мероприятия период, длящийся нон-стопом, уселись в какой-то кофешке в близлежащем ТЦ. Хотелось просто скорее сесть и налакаться чуть-чуть, чтобы организм расслабился, наконец, понял, что все закончилось и не просто закончилось, а хорошо. Сейчас можно насладиться этим «хорошо», ведь зачастую все заканчивается «не очень», а то и вовсе «плохо».

Передо мной стоял коктейль, который мне хотелось залпом осушить и тут же заказать еще и еще, но я старательно умоляла себя угомониться. Все! Некуда спешить, можно и нужно расслабиться, спокойно смаковать коктейль, в котором, как мне казалось, не было ни грамма спиртного. Газировка с запахом рома что ли и все. По идее я, такая уставшая, не спавшая и не евшая, алкоголь, если не убить меня должен был, то опоить точно. Но нет.

Коллега сидел ровно напротив, что-то говорил, но я не вслушивалась, меня больше интересовало наличие или отсутствие градусов в моем бокале. Но тут я услышала то, что он говорил. Отвлеклась от залипательных мыслей и уставилась на него. Что-то в тот момент накренилось во мне и тогда я не понимала, в какую сторону и точно ли накренилось. Может все-таки алкоголь есть в моем бокале и кренит меня он и усталость, лишая сосредоточения. Не знаю. В тот момент я ни о чем подобном не думала. Просто смотрела на него и слушала. Да, те вещи, которые он говорил, были мне непонятны.

Ранее я не понимала измены. Мне они казались неприемлемы, неважно какие отношения сложились, но опускаться до уровня, чтобы тащить грязь в общую постель… Надо либо себя не любить, либо сильно не уважать своего партнера. Понятие измены само по себе вызывало у меня двоякие чувства. С одной стороны, вот как-то пофиг, как там люди устраивают свою жизнь, что их толкает на это, что они жду от этого. Это их личное дело, я кто такая, чтобы высказываться по этому поводу? Люди взрослые, самостоятельные, это их решение, и они в состоянии ответить за него перед своими партнёрами, лицами, непосредственно замешанными в событиях, но не передо мной, слушателем, сомнительным судьей без каких-либо компетенций.

С другой стороны, во мне раздувалось любопытство и интерес. Много раз уже эта парочка толкала меня на глупые поступки, иногда даже граничащие с идиотизмом между жизнью и смертью. Много раз я думала, что не пора ли заканчивать быть такой любопытной и вечно интересующейся. Я отвечала себе, что пора, но бездействовала. Так и здесь, услышав информацию об изменах и о том, что ни один мускул не дрогнет у него при взгляде в глаза супруге, мне стало интересно, а что же вот этот человек, далеко не юноша в бушующем пубертате, хочет найти на стороне? Неужели там есть что-то новое для него? Неужели женщина еще может чем-то удивить его? Если может, то чем? Поперечным разрезом? Третьей грудью?

Я ничего не сказала, но интерес-то никуда не делся. Он, как ствол бамбука, мгновенно вырос сквозь меня и требовал, чтобы его удовлетворили.

Совсем слега, практически едва чиркнув по краюшку своей биографии он вскользь упомянул о своем криминальном прошлом и вот еще крючок, который очень ловко подцепил еще один росток моего интереса.

Я много с кем общалась. Мои друзья – это мужчины. Многие рассказывали об изменах, но это звучало больше, как желание похвастаться, показать себя альфа-самцом, неким умельцем, повелителем женских писек, что вызывало у меня лично легкую сардоническую улыбку. Ну, нужно парню самоутвердиться, пожалуйста. Разве мне жалко? Но сам рассказ такой тошнотворно напыщенный, местами приторный, будто в рот сыплют чистый сахар и тут же заливают его сахарным сиропом, помешивая деревянной ложечкой, а тебе кажется, что внутри все слиплось и сейчас просто изрыгнется. Не хочется слушать это. Не верится ни одному слову. Хочется просто скорее сменить тему.

Слышала истории и о криминале. Да чего уж там: у меня отец бывал несколько раз в местах не столь отдаленных, пару раз я общалась с милицией. Слыхала и сторонние истории, которые звучат как очередная сказка, но непонятно, для чего эта сказка была рассказана. Какой из нее урок надо вынести? Все преподносилось так, будто криминал – это в общем-то неплохо, вспоминая фанатов-одноклассников, лобызающих бандитский романтизм, превосходно снятый и переданный в массы в фильме под названием «Бригада». Те, кто раньше рассказали о криминале, хотели скорее выглядеть крутыми и серьезным, считая, что, украв в столовой Чупа-чупс, они замарали руки в криминале. Это было слишком по-детски, либо как гопники, которые сидят у подъездов и докапываются до прохожих излюбленными вопросами: «Есть покурить? А если найду?». Это не интересно. Это мерзко.

Здесь же эти две темы прозвучали по-другому. У меня не возникло ощущения, что передо мной чем-то хвастаются. Я просто поняла, что у человека это было в жизни, от этого никуда не деться, не забыть. Видимо, были какие-то последствия, возможно, о которых жалеют, а если не жалеют, то уж точно не забудут. Его слова звучали как простая, безэмоциональная констатация факта: да, было; да, прошло; да, вывод сделал. А мне стало интересно, что конкретно было. Как было? Какие выводы сделал? Но я молчала. У меня уже настолько сильно и крепко вросло «молчи», что я даже не шелохнулась.