– Ну, вот и познакомились, – хитро прищуриваясь, произнес он. – Ты же знаешь, как меня зовут?
Парень испуганно закивал головой.
– Беспалый… – стучащими зубами отбил парень имя.
– Верно. – Он наклонился к самому лицу Бардака, наблюдая, как тот стал белее мела. – Вот видишь, и тебе многое обо мне известно. Слухами земля полна. И что тебе обо мне поведали?
Бардак сдавленно сглотнул, кадык под кожей мрачно застыл где-то посередине.
– Что ты убиваешь всех без разбора. И за твою голову назначено крупное вознаграждение.
– И сколько теперь она стоит? – насмешливо полюбопытствовал Беспалый.
– Сто тысяч кровных рублей, – испуганно ответил солдатик, нервно сжимая автомат, но все же он не позволил совершить глупость и направить его на страшного собеседника. Во-первых, в автомате не было патронов, а во-вторых, он превосходно понимал, даже чувствовал, что, даже если они и были, первым он выстрелить не успел бы.
– Ого, – прищелкнул языком Беспалый, задумчиво поглаживая кобуру на поясе. – Огромная по здешним меркам сумма. – И самодовольно расплылся в улыбке. – Дорого же они оценили мою голову. С таким состоянием в Зоне можно разгуляться. Любое новейшее обмундирование и оружие по вкусу можно приобрести при желании. Да еще и с лихвой останется. Приятная новость.
Он наклонился и по-хозяйски принялся рыться в рюкзаках убитых сталкеров. На Зоне не считается зазорным завладеть вещами мертвеца, если, конечно, ты сам его не убил ради корысти. Намеренно убивали только мародеры и бандиты, но и с них спрос особый, обычные сталкеры их также убивали без разговоров. Война со всеми и даже внутри себя. А на войне ты должен поступать как на войне. По утвержденному стаей уставу. Правда, он и сам не вписывался в этот смертельный марафон, но о нем разговор отдельный. Убивал направо-налево, всех без разбора. Но даже и у него были свои джентльменские правила, которые он неукоснительно соблюдал. Например, он не убивал молодых сталкеров, если они, конечно, сами на него не нападали. Не трогал новобранцев, обычных рядовых и женщин, чье количество на Зоне было столь ничтожным. Но в общем он не гнушался мародерством. Мертвому уже все равно ничего не нужно, а живому может пригодиться и сохранить жизнь. Выбрав необходимые вещи: патроны, аптечки и артефакты, – он аккуратно сложил их к себе в рюкзак, предварительно поместив по отдельности артефакты в специальные ячейки титанового сейфа. Он выложил Торговцу за этот легкий и надежный кусок металла довольно кругленькую сумму, но не жалел о потраченных деньгах. Безопасность была превыше всего, зато они не вступят в химическую реакцию и не устроят маленький ядерный взрыв, который мог разорвать его на части, внутренностями окрашивая унылый зоновский пейзаж. Вот была бы потеха врагам, что Беспалый погиб по собственной глупости. Какая экономия средств. Не дождутся.
– Награда с каждым месяцем растет как на дрожжах. Начиналось-то обычно со стольника, без нулей. А вышло как. Скоро буду стоить как самый редкий артефакт. Молодняк через годок попрет в Зону, чтобы за мной гоняться, а не заниматься приисками. Решат: риска минимум, прибыли максимум. Хотя, дураки, не понимают, что я для них – крепкий орешек. Прикусишь, и зубки поломаются. Сто тысяч кровных рублей, надо же. – Он внимательно осмотрел автоматы и, отсоединив магазины, выбросил их в кусты. Стволы были старыми и в любой момент могли заклинить. Да и у торговцев за них много не выручить, а значит, придется таскать как лишний груз. Мороки на двести, а ценности на пятьдесят рублей. Невыгодно. В Зоне лучше ходить налегке, не обремененным вещами. Целее будешь. – Боятся – значит, уважают.
Но от врагов необходимо избавляться. За четыре года он отослал на небеса столько заказчиков и исполнителей, что сбился со счета. Но, как ни странно, желающих расправиться с ним не убавилось. Хотя, что душой кривить, все же стало поменьше. И в этом лишь его заслуга. Ярых недоброжелателей он давно перевоспитал свинцом, но их последователи почему-то не желают успокаиваться. Всё мстят. Вот же полоумные люди, не делают серьезных выводов. И молва о его кровожадности им не помеха. Но ничего, он и до них доберется. Патронов хватит на всех, если же не хватит, то докупит. А дело свое сделает.
– И кто тебе рассказал обо мне? Как его зовут? – Ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать страх парня. От Бардака им несло за версту. Тот нервничал, как заведенный ерзая на заду, и отчаянно потел.
Наконец-то он решился и ответил:
– Это Слон мне рассказал в баре сталкеров про тебя. – Парень словно понимал, чем обернутся рассказчику его слова, и вначале не хотел его выдавать. Но потом осознал, что ему грозит, если он не выдаст собеседника. Из разговоров других сталкеров он все же успел уяснить, что по-настоящему представляет собой Беспалый, по сравнению с которым все демоны Зоны – так себе, невинные овечки. – Меня ребята подобрали, ну, когда я из части рванул и шарахался по округе. Привели, значит, туда. Я им предложил дело: вывести меня из Зоны за крупное вознаграждение, так как родители у меня богатые, только мы будем на месте, они заплатят за меня любые деньги. Но они рассмеялись и сказали, что вначале нужно проставиться за чудное спасение, так как не каждый в Зоне выживает, тем более если три дня в одиночестве мотался по Свалке. Ведь я целых три дня бродил по местности, не понимая, где нахожусь и куда идти. Днем шел куда глаза глядят, а ночью отсиживался на деревьях. Даже спал там, привязываясь ремнем к стволу. Ведь я о Зоне имел самое поверхностное представление, лишь из коротких инструктажей сержантов да из учебников. Как я сейчас понял, все, что они там наговорили, – сплошные небылицы: с их проверенными советами в Зоне и дня не проживешь. Вот ребят и позабавило, что меня никто не сожрал, на бандитов не нарвался и в аномалию не попал. Вроде как Бог отвел или сама Зона уберегла. Получается, я вроде как бы везучий. Не опытник, а не сгинул. Такого человека иметь – на удачу. Теперь я понял, для чего они меня взяли с собой. Как талисман. – И горько вздохнул: вот только талисман оказался не на счастье, а на погибель. – Значит, народа в баре набралось битком. К Свистуну и Лохматому – это те, кого собаки загрызли, – его вновь передернуло, – подошел их друг. Познакомились. Выпили. Ну и начал он байки травить. Сказал, что ты скотина, какой свет не видывал. И еще добавил, что ты только на вид такой грозный, а стоит тебя как следует припугнуть, и ты удираешь без оглядки. А почему тебя убить не могут – потому что ты быстро бегаешь. Пока прицелишься, тебя и след простыл. Вот и все. И вся история.
– Даже так?! – Беспалый покраснел от ярости.
Надо же, какая возмутительная наглость, такую чушь о себе он слышал впервые. Он мог простить людям рассказы о своей кровожадности, отъявленном негодяйстве, сравнения с любыми монстрами Зоны, но никак не обвинения в трусости. Все знали, что трусом он не был. Даже больше – он был легендой Зоны. Мрачной, страшной, безумной, но легендой. Его именем чертыхались, проклинали свои несчастья, врагов, но никак не насмехались. А значит, слова некоего Слона были открытым вызовом ему, откровенной ложью, порочащей и унижающей его достоинство. Этого он допустить не мог. И Беспалый дал себе обещание, что обязательно разберется с напыщенным клеветником, чего бы это ему ни стоило. Разыщет его и убьет. А голову вывесит на колу на самом видном месте в назидание другим, что с ним шутки плохи. Ересь необходимо уничтожать на корню, иначе потеряешь уважение. Он заставит этого пресловутого Слона, кем бы он там ни был, хоть папой римским, горько пожалеть о необдуманных словах.
Беспалый машинально вытащил из голенища сапога широкий охотничий нож и гневно по самую рукоятку загнал его в землю, представляя распластавшееся тело врага. И, с ненавистью вдавливая, провел длинную прямую полосу, как масло, разрезая грунт, словно вскрывая грудную клетку от шеи до пупка.
Бардак просто поразился, какой силищей обладает Убийца, если способен на такое. Почва на первый взгляд кажется мягкой, но внутри она крепче стали, и располосовать ее не то чтобы человеку, а не всякому монстру под силу. И он ужаснулся, припоминая слова старика, сидевшего за соседним столиком, который, услышав шутливый разговор по поводу Беспалого, мрачно возразил, что тот давно уже не человек и нечего ему приписывать человеческие качества. Теперь в этом он убедился и сам.
