Ухоженные женщины, и благородные мужчины прикладывали все свои силы и таланты, пытаясь противостоять злой воле негодяев с чёрной душой. И даже мудрые старейшины не могли сдержать слёз радости, когда на экране герой поднимал отрубленную голову мерзкого врага. Все понимали в тот миг, что это и есть настоящее торжество справедливости - победа добра, ликование правды.

   Движущиеся картинки разбудили в жителях Далькосмолага жажду нового, и породили неуёмную тягу к переменам. Всем неожиданно стали тесны рубища из жёсткой материи, что ткалась из грубых волокон местного низкорослого кустарника. Надоели низенькие, убогие домишки, однообразная еда, и даже "изысканные", но такие хлипкие тряпки с Земли, хранимые аборигенами на случай великих праздников. Ведь, где-то есть другая жизнь, такая насыщенная, такая "яркая". Но это всё мечты, а Семён узнал ещё кое-что, копаясь в бумагах спившегося начальника.

   Он всем рассказал, что минералы, отправляемые на Землю, имеют огромную ценность. И те жалкие подачки, что приходили с далёкой прародины, в обмен на бесценную руду, не покрывают и миллионной доли её настоящей стоимости. Узнав об этом, люди стали роптать. Они почувствовали себя обманутыми бедолагами с экрана, на которых наживались алчные злодеи с бледной кожей и дрожащими коленками.

   На общем совете было решено потребовать справедливой платы за богатства родной планеты. Но Семён знал о землянах немного больше своих соплеменников, и уговорил не спешить. Для начала он посоветовал забить трюмы земных кораблей пустой породой, чтобы высокомерные обманщики почувствовали, как изменится их жизнь без очередной партии богатств Далькосмолага. А там уже можно будет предложить свои условия.

   И ещё, невзирая на возникшее недовольство, аборигены не ведали, что такое настоящая схватка. О жестоких кровопролитиях они впервые узнали с экрана, благодаря Семёну и очередному запою главы рудника. Сёма видел, как пугают эти картины его знакомых, даже самых крепких мужчин. Нет, с такими агрессивными существами, как земляне, не стоило действовать напрямую, в лоб - лучше проявить терпение и гибкость.

   После отправки каравана с пустой породой к Земле, жители Далькосмолага продолжали собираться по вечерам возле волшебного экрана проектора. После просмотра по-прежнему высказывали свои мнения. Большинство соглашались с тем, что пора самим распоряжаться сокровищами родной планеты. Семён смотрел на тёмные лица соплеменников, и кивал, молча соглашаясь с их словами.

   Время шло, многие картинки были просмотрены по нескольку раз, но аборигены продолжали вглядываться в экран, переживая так, будто видели всё впервые. Полицейские, директора, губернатор со своими подручными, могли бы заметить перемену в поведении рудокопов, но неуёмное высокомерие лишало их такой возможности. Вообще, земной персонал предпочитал не покидать своих, благословлённых микроклиматом, домов. Жители Далькосмолага довольно скоро стали привыкать к тому, что над ними уже нет назойливой и длинной руки земной власти.

   На складах лежали горы ценнейшей обогащённой руды, когда прибыл очередной караван с Земли. Однако, вместо грубоватых зацепщиков, приёмщиков и манипуляторщиков, из первого корабля вышла целая делегация разодетых в строгие костюмы холёных мужчин в сопровождении многочисленной вооружённой охраны. Семён с ближайшими товарищами и группой старейшин уже шёл им навстречу. Две группы встретились на укатанном пустыре с края посёлка рудокопов. Земляне были заметно раздражены, даже больше, чем обычно. Все смотрели на одного обладателя дорогого костюма и перстня с крупным, переливчатым камнем. Молча и с нетерпением все ожидали его первого слова, и тот сходу напустился на Cемёна:

   ― Вы что же это творите, а? Мне, что, объяснить вам, сколько стоит грузовой флот от Земли до вашего Долькосмо...Далькосм..., тьфу чёрт, до вашей дыры снарядить? Да вы до таких чисел считать не выучились. У вас всех, вместе взятых, на ваших корявых лапах пальцев столько не выросло. Земле ресурсы требуются, а не пустая порода. На кой чёрт на Земле ваш мусор - мы свой не знаем куда девать.

   Семён терпеливо выждал, когда большой начальник с далёкой планеты "стравит пар", и, переглянувшись со спутниками, заговорил:

   ― Нам таперича, ― и подождав, пока среди землян стихнут глуповатые смешки, продолжил:

   ― Так вот, я и гаварю - нам таперича Земля не указ. Ничаво боле не получитя, коли нормальную цену не дадите. Мы тапериче на себя работать будем, а не на тебя, дядьку. Не хуже вас, чай.

   В стане Землян заклокотало недовольное, даже, сказать по правде, озлобленное бормотание. Глава делегации, побагровел лицом до такой степени, что цветом кожи почти сравнялся с жителями Далькосмолага. Он ругался с подчинёнными, плюясь и размахивая руками. Потом, немного успокоившись, вновь обратился к Семёну:

   ― Не понимаю, почему разговариваю с вами. Где губернатор? Где полиция, в конце-то концов?

   Сёма мотнул головой в сторону левого плеча, отметив направление к губернской резиденции:

  ― А, вона там они все.

  ― Так, веди.

  И земляне последовали за аборигенами, которых становилось всё больше на улицах городка. Работа на заводах и рудниках остановилась - никто не желал быть в стороне во время решающих переговоров. Семён распахнул тяжёлую дверь губернаторского дворца, и жестом пригласил Землян войти. Ловкий парень, как следопыт провёл гостей по лабиринту роскошных комнат, и остановился посреди огромного зала, раскрыв перед собой руки, уподобляясь цветку, что распахивает свои лепестки раз в десять Далькосмолаговских лет. Этим жестом он красноречиво предлагал гостям обратить внимание на стену зала.

  Земляне, проследовав взглядом в указанном направлении, застыли с раскрытыми ртами. Теперь настала очередь аборигенов перкликнуться парочкой едких смешков. Глава земной делегации вновь поменял цвет лица, и стал гораздо бледнее, нежели при высадке на планету.

  ― Что это? ― пролепетал он, прикрывая нос ладонью и тыча другой рукой в сторону стены, увешанной головами землян. Лица были уже изрядно подпорчены тленом, поэтому Семен не удивился вопросу землянина. Он подошёл к гирлянде из усохших голов, и тыча пальцем в сторону вываливающихся глаз, и оскаленных зубов, принялся перечислять:

  ― Вот это - губарнатор. Это - Шариф. Вона тот, лысый, яво замяститель. Этот... этого не помню.

  Кому-то из "дорогих костюмов" стало плохо. Послышался шепоток: "Опять то же самое. Эпидемия какая-то". Охранники приготовили оружие, ожидая приказа. И начальственный окрик не заставил себя ждать: