Пейзаж, нарисованный чаем Пейзаж, нарисованный чаем Для отчаянного человека. Который с детства скучает, Влюбленный во что-то с детства. С пакетом конфет в кармане. Его портрет очень близок Тебе: кеды, пыль на диване, Голова с миллионом ошибок. Глаза, отраженные в стеклах, Залитых в квадраты окошек. Он ест лишь луну и мяту, Запивая розовым цветом заката, И любит персидских кошек. Его мысль точно ветер в долине, Руки лентами связаны в косы — Горсть песка он по-прежнему просит И немного вчерашнего сплина. Его дом – это книга открыток, Мемуаров собрание, писем. Пристань бабочкам, тайна лингвистам, Сбор флаконов со смесью улыбок. Всё – пейзаж, нарисованный чаем, Заваренным августом лета, Человеку, который отчаян, Но которого, в принципе, нету. Пол половины
Не пиши мне письма усталым почерком, Зачеркни мне имя, забудь о прошлом. И любовь свою с лексической осторожностью Спрячь в руке и запомни очерком. Позолотила жизнь твою – по стрелке направила, Запах жареной рыбы подменила луной к обеду. Охлади мое горе не морем – мороженым. Любимый в отпуске. С желтыми чемоданами отправила. Закидали мне цифрами часы статичности, Но глаза смотрят прямо сквозь окна в квадраты залитые. Собери в руку слезы, подмети мусор в памяти, Жизнь портят не люди, а их избыточность. Виктория Старых Родилась в небольшом городе Каргате, что находится в Новосибирской области. С 8-го класса начала писать стихи и детские сказки с моралью. Участник конкурса «Вдохновение» 2020 г., номинант на премию «Поэт года – 2020», номинант на премию «Дебют года – 2020». Награждена медалью «Иван Бунин 150 лет». Кандидат в члены Интернационального Союза писателей, провизор Управления и экономики фармации, копирайтер, SMM-специалист. Печаталась в сборниках «Новые писатели России – 2020», «Поэт года – 2020», «Дебют года – 2020», «Поэзия моей души». Мне б напиться… Мне б напиться, да нет уже сил Поднимать этот чертов бокал. Кто тебя, окаянный, просил Добавлять в мое сердце напалм. Кто тебя научил ставить мат Без потерь, и тебе не по чем. Я ферзем к тебе сделала шаг, Ну а ты меня срезал конем. Мне б напиться, нажраться и вдрызг. Отключиться и сразу в кровать. Чтоб проспаться без всяких изыск И опять не болеть и мечтать. Верить в то, что нас сводит судьба, Параллели сжимая в тисках. Никому не нужна худоба, И в любви дело только в мозгах. А пока я верчу Шардоне, Водка тоже пойдет, но потом. Знаю, истину ищем в вине, Как прожжем горло этим вином. Клином клин вышибаю с петель. Да так резво, в ушах аж звенит. Мне б напиться, пусть вылечит хмель То, что с кровью без раны болит. Трюфель Мозоли от новых туфель Прикрою, наклеив пластырь. В коробке конфеты «Трюфель», Подарок «женатой масти». Чужая семья – потемки, С закрытой дубовой дверью. Но снова приглажу челку И вновь обещаньям верю. На новых колготках стрелка Дошла до интимной грани. Писали без смайлов, мелко, Уйти опять обещали. На утро два поцелуя, Забытый носок, пижама. Вновь говорю – не ревную. В слезах царапаю рану. Затем под горячим душем, Стандартно, как по ликбезу, Смывая остатки пунша, Твержу: ну куда я лезу! И молча, за чашкой кофе (Без сахара это мерзость), В башке пропишу основы, Чужая семья как крепость. А в трезвом с утра задоре Я накопирую в буфер: «Прощай, уезжаю на море, И я ненавижу "Трюфель"». Чистая ложка Уже ровно час, как закрыла за скорой. Горячий укол подавил гипокриз. Для утренней трапезы схема не нова. Исполнен стандартно всегдашний каприз. Советские окна распахнуты настежь, Чтоб видеть рассвет из панельных домов. Пеленку подложу, хоть против не скажешь, И розы – три в вазе, лиловых тонов. На старом комоде стоят два бокала. Один для воды, запивать вальсакор. Ну а для второго я долго искала, Как любишь, с деревни свое молоко. И рядом всегда только чистая ложка, Помыть в кипятке – так наказывал врач. С трудом для тебя будет снова кормежка. Себе перед дверью скажу – ну не плачь! Ты смотришь в окно, приоткрыв свои губы, А я – ложку в рот, чтоб успеть накормить. Когда-то меня ты кормила беззубой, Теперь мне пора и за это платить. Ты смотришь в окно, но уже не моргаешь. Широкий зрачок смотрит прямо на свет. Я ложку ко рту, ну а ты не глотаешь. И лишь потому, что тебя уже нет. От боли стонать научилась я молча И слезы свои проревела давно. Я Бога просила, чтоб ты жила дольше. Но кажется мне, что ему все равно… Уже ровно год, как закрыты окошки. Но мне все больней без тепла твоего. На старом комоде лишь чистая ложка, И больше никто здесь не пьет молоко. |
