Записав эту информацию, Босх вбил адрес в поисковик. Виллиджес оказался огромным поселением для пенсионеров в округе Самтер. Походив по ссылкам, Босх нашел нынешний адрес Олдриджа, но не увидел ни сообщения о смерти, ни некролога. Похоже, Джеймс Франклин Олдридж был еще жив, а права сдал потому, что уже не мог – или не хотел – водить машину.

Босху было любопытно, по какой причине Олдриджа отчислили из Университета Южной Калифорнии. Он ввел это имя в базу преступлений, указав в качестве дополнительного критерия проступки, за которые полагалось увольнение со службы или исключение из учебного заведения. За Олдриджем числилась единственная запись, датированная 1986 годом: вождение в нетрезвом виде. О происшествии в университете не было ни слова.

Ну что ж, Босх хотя бы проверил имя, предоставленное Вэнсом для легенды. Пришло время проверить почту – вдруг кто ответил на письма по Москиту. Это расследование было самым долгим за все время работы Босха в Сан-Фернандо. В полиции Лос-Анджелеса он вел несколько дел о серийных убийцах. Почти в каждом из них – если не во всех без исключения – была сексуальная подоплека, так что у Босха имелся богатый опыт работы с подобными преступлениями. Однако дело Москита оказалось одним из самых запутанных в его карьере.

«Москит». Такое название дали делу о серийном насильнике, которое Босх раскопал в залежах УПСФ. Просматривая папки в старой городской тюрьме, он наткнулся на четыре нераскрытых изнасилования. Первое произошло в 2012 году. Во всех четырех случаях преступник действовал почти одинаково, но до Босха никто этого не заметил.

В поведении насильника прослеживались пять характерных черт. Взятые поодиночке, они были вполне заурядными, но в совокупности наводили на мысль, что все четыре преступления совершил один и тот же злоумышленник. В каждом случае насильник проникал в жилище жертвы через черный ход или окно, не снимая москитной сетки, но разрезая ее. Все четыре изнасилования были совершены в период с одиннадцати до тринадцати часов дня. Вместо того чтобы приказать жертвам раздеться, насильник разрезал их одежду ножом. В каждом случае на преступнике была маска: в первых двух – лыжная, в третьем – хеллоуинская маска Фредди Крюгера, а в последнем – традиционная маска рестлера из мексиканской борьбы луча либре. Вдобавок ко всему, насильник не пользовался презервативом и не прибегал ни к каким уловкам, чтобы не оставить на месте преступления своей ДНК.

Заметив схожие черты, Босх сосредоточился на этих эпизодах и вскоре узнал, что в трех случаях из четырех медики взяли образцы спермы насильника, но исследовали ее лишь однажды, в лаборатории шерифа округа Лос-Анджелес. Результаты исследования пробили по базам данных штата и США, но совпадений не обнаружили. В последних двух случаях анализ затянулся, ибо в лаборатории округа накопилось слишком много необработанных проб. В четвертом – строго говоря, первом из четырех – образец пытались взять, но безуспешно. Вагинальный мазок ничего не дал, ибо жертва, прежде чем вызвать полицию, подмылась и приняла душ.

Окружная лаборатория находилась в том же здании Университета штата Калифорния, что и лаборатория УПЛА. Со времен работы над нераскрытыми делами у Босха остались там связи, и он договорился, чтобы анализ провели как можно быстрее. В ожидании результатов, которые – хотелось бы надеяться – должны были показать, что все четыре изнасилования совершил один и тот же человек, Босх приступил к опросу жертв. Трем из них было от двадцати до тридцати лет, последней же недавно исполнилось восемнадцать. Все они дали согласие на повторную беседу с детективами. В двух случаях Босх вынужден был подключить к делу Беллу Лурдес, ибо жертвы предпочли говорить по-испански. Пожалуй, единственной сложностью для Босха в Сан-Фернандо был языковой барьер. В городке по большей части жили латиноамериканцы, и зачастую они неважно говорили по-английски. Босх сносно знал испанский, но для беседы с жертвой преступления, когда мельчайшие подробности могли оказаться наиболее важными, нужна была помощь Лурдес: у нее испанский был родным.

На каждую встречу Босх приходил с девятистраничным опросником. Такими же пользовались следователи УПЛА, работающие с насильственными преступлениями. У всех вопросов была единственная цель: выявить привычки жертвы, способные привлечь внимание преступника. Опросник был весьма полезен для работы с серийными преступлениями, особенно при составлении психологического портрета злоумышленника. Свой экземпляр Босх выпросил у приятеля – детектива Голливудского отделения, работавшего с изнасилованиями.

Формальной целью бесед было заполнение опросника, но Босх выслушал и рассказы жертв, жуткие и вместе с тем печальные. Все четыре женщины не были знакомы с насильником. Они до сих пор не могли оправиться от пережитого ужаса и физических последствий надругательства, хотя первое преступление было совершено целых четыре года назад. Все они потеряли уверенность в завтрашнем дне и жили в постоянном страхе, опасаясь, что насильник вернется. Одна из женщин в прошлом была замужем и пыталась зачать ребенка. После изнасилования брак дал трещину, и, когда Босх разговаривал с потерпевшей, они с мужем уже подали на развод.

После каждой встречи Босх долго не мог прийти в себя. Все думал о своей единственной дочери и представлял, какой шрам остался бы у нее в душе после подобного нападения. Не проходило и часа после встречи с жертвой Москита, как Босх звонил Мэдди и спрашивал, все ли в порядке, не озвучивая истинных причин своего звонка.

Однако повторные беседы не напрасно бередили старые раны жертв. В деле начали всплывать новые подробности. Стало ясно, что Москита необходимо найти и арестовать, причем как можно скорее.

Босх и Лурдес обычно начинали разговор с заверения, что дело до сих пор расследуют и в полиции оно по-прежнему имеет приоритетный статус.

Действовать решили в хронологическом порядке. Для начала поговорили с первой жертвой – той, с кого не сняли образцов ДНК. В первоначальном рапорте было указано, что женщина приняла душ и подмылась сразу после изнасилования, поскольку боялась забеременеть. В то время они с мужем пытались зачать ребенка, и преступник напал на нее в период максимальной фертильности, в середине месячного цикла.

С момента преступления прошло четыре года. Женщина еще не полностью оправилась от психологической травмы, но научилась жить с ней и общалась весьма открыто, хоть речь и шла о тяжелейшем моменте в ее жизни.

Она подробно описала нападение. Рассказала, как пыталась отговорить преступника от изнасилования, солгав, что у нее месячные. По ее словам, тот ответил: «Нет у тебя никаких месячных. Сегодня твой муж вернется пораньше и заделает тебе ребенка».

Эта информация была новой, и детективы попросили остановиться на ней подробнее. Женщина подтвердила: в тот день ее муж, который работал в банке, действительно должен был вернуться пораньше, чтобы устроить романтический вечер в надежде, что тот завершится зачатием. Но как Москит об этом узнал?

Отвечая на вопросы Лурдес, потерпевшая сказала, что у нее на смартфоне было приложение для отслеживания месячного цикла. В нем высвечивался день, наиболее подходящий для зачатия ребенка. Обычно женщина помечала эту дату в календаре на дверце холодильника – рисовала рядом с ней пурпурные сердечки и писала фразы вроде «Время деток!», чтобы муж не забыл, какой сегодня день.

В день нападения женщина выходила из дома лишь на пятнадцать минут, чтобы выгулять собаку. Телефон был при ней. Москит тем временем пробрался в дом и поджидал жертву, когда та вернулась. Угрожая ножом, заставил запереть собаку в ванной, после чего отвел женщину в спальню и изнасиловал.

Босх все думал, как Москиту хватило пятнадцати минут, чтобы забраться в дом, заметить календарь на холодильнике и сделать соответствующие выводы – столь верные, что преступник даже не ошибся насчет намерений мужа потерпевшей.