— Ах ты, болван! — завопил джентльмен по-французски. И двинул носком шикарного ботинка в бок Мери.

Сидя в грязной воде, с лицом в землистых разводах, она бормотала на том же языке приличествующие случаю извинения, а верзила, подсуетившись и сдержав смех лучше, чем его приятели, тем временем подхватил багаж элегантного господина, разгневанного ее неловкостью, и теперь удалялся рядышком с ним.

Девочка уже собралась потихоньку слинять, когда заметила плавающее в грязи письмо. Подняла, посмотрела на конверт и машинально окликнула свою жертву по имени, там прочитанному, — надо же было вернуть ему потерянное.

— Месье! Месье де Ла Пательер! Погодите!

Но тот даже не подумал обернуться, зато обернулся белобрысый оболтус и издевательски высунул язык.

— Молодой человек! Дайте-ка это письмо мне! — приказал женский голос.

Задница Мери увязла в липкой грязи, но девочка развернулась и, подняв голову, увидела на подножке кареты одетую в роскошный дорожный костюм даму, которая смотрела на нее то ли насмешливо, то ли с жалостью.

— Я страшно огорчен, мадам, — проскулила Мери, — но и письмо теперь такое же грязное, как одежда вашего супруга…

— Вы говорите по-французски? — удивилась приезжая, прыснув, но прикрыв рот рукой в тонкой перчатке.

— Да. И читаю тоже, — призналась Мери, рассчитывая таким образом оправдать свою настырность.

— Отправляйтесь туда, где вы сможете отчистить свое платье, — постановила женщина, отказываясь взять конверт, весь выпачканный в грязи и мокрый. — Заодно высушите письмо и принесите его мне. Кстати, как вас зовут и сколько вам лет?

— Мери Оливер, мадам, а лет мне восемнадцать, — не моргнув глазом соврала Мери.

— Отлично, Мери Оливер, увидимся с вами позже, — сказала благодетельница и назвала свой адрес и имя. — Что же до этого господина, то можете о нем не беспокоиться. Он мне не муж, а личный секретарь. А злится он так, потому что я не далее как сегодня его рассчитала!

Мери решила убраться отсюда подобру-поздорову, не дожидаясь возвращения белобрысого. Экипажи, выстроившиеся по обе стороны от нее, отвлекли от девочки внимание, и хотя, пока она пробиралась к безлюдному песчаному берегу, на грязнулю и бросали кто — насмешливый, кто — просто веселый взгляд, Мери тоже никакого внимания ни на кого не обращала.

Доброта этой мадам де Мортфонтен смыла с нее огорчение вернее, чем не прекращавшийся все последние дни ливень. Мери кое-как умылась и ополоснула грязную одежду в темной воде Ла-Манша, и теперь, стуча зубами, пыталась обсохнуть на пронизывавшем ее насквозь ветру.

«Приличная девушка тут попросту сдохла бы! — подумала она в приливе внезапной гордости своим могучим организмом. — А я, самое большее, схвачу насморк… Но пусть все что угодно, лишь бы не упустить такого счастливого случая, лишь бы зацепиться за эту мадам де Мортфонтен!» И как только резкий северный ветер слизнул последние капли с ее вымокшей одежды, накрепко прилипшей к дрожащему телу, Мери, чтобы заодно и согреться, помчалась стрелой, правда, на каждом углу спрашивая дорогу. Пока наконец не остановилась у подъезда роскошного особняка своей благодетельницы. «А всего-то багажа у меня — только имя, да и то взятое напрокат у покойного братишки», — промелькнуло у нее в голове.

Дверь открыла хорошенькая служанка, оглядела новоприбывшего с головы до ног и посторонилась, пропуская в прихожую.

— Мадам ждет вас, — сказала служанка, провожая Мери Оливера в маленькую гостиную.

— Теперь вы гораздо красивее, чем когда были негритенком! — улыбнулась, протягивая гостю руку, Эмма де Мортфонтен.

Мери запечатлела на этой холеной ручке поцелуй — в точности так учил Мери Оливера приветствовать дам преподаватель этикета у леди Рид. Эмма, похоже, была очарована куртуазными манерами нового знакомого.

И тут же воскликнула:

— Господи, да вы же совсем окоченели!

Хозяйка дома оглядела так и не высохшую до конца одежду Мери, видимо, обратила внимание на ее смущенный вид и, дернув за шнурок, сказала явившейся на вызов служанке:

— Аманда, проводите этого молодого человека в кладовую и подберите ему ливрею, для начала сгодится и ливрея. А пока юноша будет переодеваться, приготовьте-ка нам шоколаду погорячее. Идите, Мери Оливер, — добавила она, и в голосе ее прозвучал легкий упрек. — Подхватите воспаление легких, ну и какая же тогда мне будет от вас польза?

Мери повиновалась, тем более что она и на самом деле не чувствовала в себе ни капли бодрости.

— Послушайте, а где это вы ухитрились так намокнуть? — полюбопытствовала Аманда, провожая ее по длинному коридору в кладовую. — Сегодня же с неба и капельки не упало!

— Зато я сам упал: какой-то недотепа столкнул меня с мола, — соврала Мери, затем, лукаво подмигнув, прибавила: — И знаете, что я вам, Аманда, посоветую? Дождитесь лета, чтобы искупаться в проливе!

— Ладно, оставляю вас здесь, — улыбнулась сразу же оценившая шутку служанка. — Может быть, эта ливрея будет вам чуть-чуть великовата, но так даже удобнее. Приходите ко мне на кухню, когда будете готовы. А я, кроме шоколада, подам вам еще рюмочку солодовой настойки на спирту, она-то уж точно целительная!

Четверть часа спустя благодаря нежной заботе Аманды, присовокупившей к солодовой настойке только что вынутые из духовки пироги, совершенно успокоившийся, даже какой-то просветленный Мери Оливер встретился, наконец, с Эммой де Мортфонтен. Хозяйка дома пригласила гостя сесть и угоститься кусочком кекса с шоколадом.

— А теперь объясните-ка мне, зачем такому образованному и благовоспитанному молодому человеку понадобилось разгуливать у пристани! — дружелюбно улыбнулась Эмма.

Мери охотно рассказала о своем детстве — детстве ребенка, оказавшегося ненужным семье отца, о том, в каких ужасных условиях им с матерью приходилось жить, о внезапной кончине Сесили и горе, которое так и осталось с ней навсегда, о трудностях, которые выпали на ее долю… Естественно, она постаралась, чтобы при этом не прозвучало даже намека на ее склонность к воровству и личной выгоде, а уж тем более на какое бы то ни было отношение к Ридам, поскольку в противном случае рисковала бы тем, что Тобиас мгновенно ее разыщет.

Эмма тем временем допила шоколад и не спеша произнесла:

— Хотите у меня работать? Мне кажется, вы прекрасно подходите на должность моего личного секретаря — прежнего, как я вам уже говорила, я только что уволила… — И, прежде чем Мери успела что-либо ответить, обольстительно на нее взглянула и добавила: — Две кроны. Плюс, разумеется, квартира и стол. Принимаете условия?

Это было куда больше того, что Мери могло присниться в самом сладком сне!

— Вы просто спасаете меня, мадам! — прочувствованно ответила она. — Поверьте, я приложу все усилия, чтобы оправдать доверие, которым вы меня удостоили!

— Нисколько не сомневаюсь, Мери Оливер! По-моему, у вас есть для этого все нужные качества…

Эмма де Мортфонтен устроилась поудобнее в глубоком кресле с изумрудной бархатной обивкой. Мери же, ничуть не таясь и без всякой задней мысли, остановила взгляд на совершенном лице новой своей хозяйки. Решительно, такой красивой и такой приятной женщины ей еще в жизни не доводилось встречать! Миндалевидные зеленые глаза в окаймлении золотистых ресниц, матовая белизна кожи, ротик сердечком, напоминающий розовый бутон, тонкий нос, безупречный овал лица — все это было достойно кисти Леонардо да Винчи… Не говоря уж о талии — немыслимо тонкой и гибкой…

— Теперь пора рассказать вам обо мне, дорогой личный секретарь, — продолжила между тем Эмма, ничуть не смутившись пристальным осмотром ее достоинств. — Поскольку вы отныне — мое доверенное лицо во всех делах, следует рассказать вам, чем же я занимаюсь, не так ли?

— Я оправдаю ваше доверие, мадам! Я никогда никому ни словечка не скажу лишнего! — горячо заверила девочка Эмму, а та, не слушая, изящным движением руки указала новоиспеченному секретарю на остаток кекса: доешьте, мол, это вкусно…