Уже уходя, в прихожей Скрипач кое-что заметил.

– Слушай, – спросил он, – что за книги у тебя в пакете лежат?

– Прочитанные, – ответил Корд. – Но они мне либо не понравились, либо перечитать желания не возникло. Я их как пакет наберу, в библиотеку отношу.

У Скрипача мелькнула мысль:

– Мне неудобно снова тебя просить, но не мог бы ты отдать эти книги мне, если они тебе действительно не нужны?

– Забирай.

Поразмыслив немного, на прощание Корд также дал бакалавру философии денег на парикмахерскую.

Глава 7. Две ловушки

1

Шеф внимательно выслушал одного из своих лучших сотрудников, а затем покачал головой:

– Корд, мы не можем забрать у них дело. Во-первых, дорожные происшествия не в нашей юрисдикции, во-вторых, авария произошла не в нашем районе. У сотрудников Южного управления тоже есть показатели, которые нужно выполнять, и забирать у них дело мы не имеем ни законного права, ни профессионально-этического.

Корд кивнул.

– Ясно. Я особо не надеялся, но попросить всё же стоило.

– Я тебе вот что скажу: если у тебя на сегодня нет срочной работы, возьми выходной. Отдохнёшь, и завтра вернешься с новыми силами.

– Спасибо. Так и сделаю.

В чём был плюс Шефа как руководителя: он требовал от своих сотрудников высокой эффективности, а не работы от звонка до звонка. Поэтому он довольно часто давал подчинённым выходной, если им требовалось. Иногда даже когда сами сотрудники его об этом не просили.

Форс, пока Корд был у Шефа, заварил чай, убрал со стола все документы и поставил на него тарелку с необычайно вкусным овсяным печеньем, которое по чистой случайности купил вчера.

Корд пришёл слегка раздосадованным.

– Не разрешил? – понял Форс.

– Не-а.

– А я говорил.

– И всё-таки мне кажется, это не обычное ДТП.

– Зачем тому мужику нарочно в тебя врезаться? И даже если ему действительно хотелось тебя убить, почему не взять для тарана грузовик, например?

– Да хрен его знает. Может, я нагнетаю почём зря. Настроение упадническое какое-то.

Форс с улыбкой пододвинул к другу тарелку с лакомством.

– Съешь печеньку.

Корд с любопытством повертел сладость в руках.

– С шоколадной крошкой, что ли?

– Как известно, в шоколаде содержится триптофан, а он поднимает настроение, – важно сообщил Форс. – Тебе полезно будет.

– Спасибо.

Дружеская беседа за чашечкой чая немного отогнала мрачные мысли Корда, а печенье подкинуло ему идею. Раз уж его сегодня выгнали отдыхать, стоит провернуть кое-какую махинацию.

2

Форс рос в небогатой семье. В деревне, где он родился, много денег было не заработать, да по большому счёту и незачем: земля кормила. У его семьи был свой огород, корова, коза, около двадцати кур (их количество варьировалось: временами матушка желала наварить куриного бульона) и чрезвычайно дружелюбный пёс – он настолько любил людей, что вместо того, чтобы грозно их облаивать, бежал облизывать. И такая жизнь юного Форса полностью устраивала.

А отца – нет. Отец его (на тот момент настоящий) был очень амбициозен, хотел выбраться «из этой жопы мира в люди» (матушка всегда на это отвечала: «Дурак, зачем людям что-то из жопы?»), а потому невольно подложил своему сыну свинью: отдал кучу денег за элитное двусловное имя Форс-Мажор. Подобными именами часто называли детей богатеев, а потому человек, носивший такое, по умолчанию считался привилегированней других. Он мог без очереди попасть на приём к врачу, а в некоторых сферах деятельности (вроде политики или юриспруденции) с таким именем было намного проще достичь высот.

Но ушлый папаша не учёл, что помимо элитного имени у человека должны быть деньги, влияние, репутация. А у простого деревенского паренька ничего из этого не имелось. И когда его отправили учиться в городскую гимназию (взяли в неё, кстати, из-за имени), счастливое детство Форса рухнуло.

Вообще до определённого возраста дети понятия не имеют о социальной дифференциации имён, а уж тем более не знают ни о каких «форс-мажорах». Но кое-что им известно. Например, если ты тихоня и не можешь дать сдачи – ты чмо. Если ты при этом толстый, как колобок, – ты чмо вдвойне.

И Форс влип. До конца средней школы его гнобили все кому не лень: и мальчики, и девочки, и даже стареющий спортсмен-физрук, заставлявший пухляша делать физические упражнения на потеху толпе.

Вот Форс окончил школу и со страхом глядел в будущее. Как жить, когда ты такой рохля? Ответ этот был неизвестен никому. Форс же, не будучи дураком, придумал решение: он будет развиваться интеллектуально, а не физически. Да, его смогут обидеть, но теперь он, по крайней мере, будет в силах отомстить – умно и жёстко.

Для этой, с его точки зрения, благой миссии он выбрал неочевидное учебное заведение – Академию милиции. Неочевидное потому, что туда лучше было поступать после армии либо иметь нормальные физические способности. Ни того, ни другого у Форса не было. Однако он умудрился найти выход из этой ситуации: выбрал направление, наименее затратное физически – «следователь-тактик».

Эта специальность считалась специфической. Для ботанов. Но Форса, иллюзий насчёт себя не питавшего, это вполне устраивало. Так, в программе практически не было физкультуры (которая в академии именовалась не абы как, а «общей физической подготовкой»), но имелось множество предметов, связанных с анализом и прогнозированием.

А ещё именно в Академии Форс встретил своего лучшего и единственного друга Корда, вместе с которым впоследствии стал идти по жизни.

3

Как и ожидалось, Дию перевели в палату для особо важных пациентов. Поэтому наткнуться на двух бугаёв в чёрных костюмах было неудивительно.

– Вы к кому?

– К Диадеме.

– Имя?

– Корд, – следователь заодно показал своё удостоверение.

Бугай кивнул.

– Что у вас в пакете?

Корд раскрыл. Бугай указательным пальцем оттопырил край пакета и заглянул внутрь.

– Только они?

Корд кивнул.

– Проходите.

Диа, полусидящая на кровати (назвать это койкой было бы кощунством), с лёгкой усмешкой просматривала открытки. Несколько она держала в руках, но большая часть горкой высилась на прикроватной тумбочке.

– О, уже очнулась?

Девушка улыбнулась и протянула ему одну из открыток.

– Хочешь почитать?

«Скорейшего Вам выздоровления!» – было написано от руки, а ниже шёл хреновый открыточный стих.

– Поклонники? – усмехнулся Корд, кладя открытку на тумбу.

– Подхалимы, – вздохнула Диа. – Как все узнали, что царевна оказалась в больнице, так начали слать цветы, открытки да апельсины. Ты оглянись только!

Корд ещё при входе почувствовал устойчивый запах цитрусовых, а войдя, отметил, что с ними тут немного переборщили: они валялись на полу, на подоконнике, около Дии; где не валялись они, там стояли вазы с цветами: розами разных видов, хризантемами, тюльпанами и ещё таких, названия которых Корд не знал.

– Вот так! – Диа попыталась развести руки, но охнула от боли.

– Ты как? – встревожился Корд.

– Да нормально вроде, – криво улыбнулась Диа. – Рёбра немного болят да руки поднимать неприятно, а в остальном всё хорошо. Врачи сказали, что никаких внутренних повреждений у меня нет, а остальное срастётся. Сам-то, вон, тоже поранился? – Диа указала на лицо Корда.

Тот дотронулся до лба и усмехнулся.

– Обычный ушиб, ничего страшного.

– А мне, кстати, интересно, почему ты так поздно ко мне пришёл, – упрекнула девушка. – Я-то думала, очнусь, а моя рука в твоей, и ты ждёшь не дождёшься, когда я очнусь! А тебя нет!

– Меня сначала не пускали, а потом отвлекли. К тебе, похоже, отец приходил?