Сон медленно превращается в дремоту, а вскоре и вовсе уходит. Открываю глаза и прислушиваюсь. Нетронутая густая тишина обволакивает меня, вязко вливается в уши. На улице, у самого входа, прошмыгнул небольшой зверек, и судя по легкой походке, это кошка. Больше ни единого звука, кроме шелеста ветра в кронах деревьев и тихого птичьего чириканья за стенами склепа. Сдвигаю крышку в сторону, мрамор издает неприятный скрежет. Сажусь и всматриваюсь в плотный мрак, уютно окружающий меня со всех сторон. Никого. Вот и отлично.
Выбираюсь из своего укрытия, потягиваюсь, разминаю затекшее тело, и вытряхиваю могильную землю из волос. Ее совсем мало, только чтобы лучше спалось, но теперь все равно нужно привести себя в порядок. А потом — на поиски жертвы. Какой чудный вечер грядет...
***
Мы стоим у закрытой двери его дома. Пока он ищет ключи, я подхожу ближе. В темноте зрение обостряется и я рассматриваю его. Алекс высокий, с отличной фигурой. Черты лица резкие, будто рубленые, но в этом таится какая-то странная, дикая красота. На правой скуле едва заметный шрам. Ловлю что-то знакомое в этой маленькой черточке. Алекс чувствует мой взгляд и внезапно перехватывает его. Карие глаза смотрят внимательно и остро, кажется проникают под кожу. Он поднимает бровь и с легкой улыбкой спрашивает:
— Замерзла?
Голос глубокий, обволакивает бархатом, в нем легкие хищные интонации. От этого моя жажда обостряется и я несколько секунд молчу. Наконец удается взять себя в руки и мило улыбнуться.
— Немного.
Он отвлекается, чтобы отворить дверь, а я делаю шаг к нему. Жадно вдыхаю запах живой плоти, он манит и лишает самоконтроля. Отбрасываю осторожность и тянусь к его шее, туда где одежда открывает кожу. Представляю вкус его горячей крови на языке. Желудок сжимается в приступе жажды. В этот момент он распахивает дверь и заходит внутрь.
Я следую за ним, но натыкаюсь на прозрачную стену у самого порога. Алекс включает свет и остается в холле, а я беспомощно наблюдаю. От разочарования хочется взвыть, жажда обжигает горло хуже серной кислоты, а желудок страдает от острого спазма. Пока он не замечает, я делаю осторожную попытку переступить порог. Нет, не получается. Сохраняю на губах милую улыбку, хотя внутри все беснуется.
— Почему стоишь на улице? — Он подходит ближе, опять соблазняя меня своим запахом.
— Жду приглашения, — флиртую с ним, улыбаюсь кокетливо, облокачиваюсь в дверной косяк. — Нехорошо вторгаться непрошенной.
Он опирается в дверной косяк с другой стороны, смотрит на меня. Дразнит? Или догадался? В моей крови загорается злость, подогретая нетерпением и голодом. Растягиваю губы в улыбке, применяю все свое очарование. Давай, пригласи меня войти. Ну же…
Его рука касается моего подбородка, большой палец очерчивает контур нижней губы. Начинаю нервничать, вдруг он заметит контуры клыков. Но Алекс уже во власти моего морока, сейчас он не увидит даже ядерного взрыва. Его взгляд перемещается ниже, на вырез моего платья.
— Ты такая красивая, — голос звучит тихо, будто завороженно. — Просто невероятно красивая…
Он наклоняется еще ближе. Воротник рубашки расстегнут, и я вижу выемку между ключицами. Сама не замечаю, как тянусь к Алексу. Хочется коснуться его, огладить ключицы, кончиками пальцев подняться выше, к шее, где бьется пульс. Провести губами и языком по теплой коже, ощутить биение сердца под своими ладонями. А потом — кусать, рвать, клочьями раздирать живую плоть, выпивая его жизнь большими жадными глотками. Безумно и яростно, взахлеб, до неистовства. Облизываю пересохшие губы, а он съедает этот жест глазами. Тихо прошу:
— Пригласи меня войти.
Он молчит, рассматривает меня. Пауза затягивается, и я нервничаю. Что-то слишком знакомое, слишком изученное в нем. Мы уже встречались раньше? Почему я не помню? Может это обрывки из моей человеческой памяти?
Иногда мне кажется, что я никогда и не была человеком, так мало воспоминаний сохранилось. Я не помню лиц и мест своей предыдущей жизни, даже имя взяла из надписи на одном из надробий. Временами просыпается смутная скорбь, соленая тягучая тоска о потерянном прошлом, приходят обрывки событий и тусклые картинки. Порой кажется, будто я потеряла что-то очень важное, необходимое. Почему я вспоминаю об этом, глядя на Алекса?
Он отстраняется и снова возвращается в дом, из холла направляется в соседнюю комнату, на ходу бросая небрежное приглашение:
— Проходи в дом, Лори.
На этот раз легко переступаю порог и вхожу внутрь, захлопывая дверь. Миную зеркало, в котором не отражаюсь и иду следом за Алексом. Его поведение настораживает, временами он будто сопротивляется моему мороку. Обычно люди не могут оторваться от меня, а этот словно убегает. Хотя, это даже интересно. Если бы не жажда, я бы поиграла в прятки.
Минуя холл, прохожу в гостиную. Тихо, ни шелеста, ни звука дыхания. Что за сюрпризы? Втягиваю носом запах и понимаю, что он где-то рядом.
— Алекс? Ты тут? — Уже не прячу голода, меня злит эта игра и раздражение прорывается в интонации.
Вообще, ощущаю себя здесь как-то странно, не комфортно. Осматриваюсь вокруг, пытаясь понять причину своей тревожности. Комната странная: никакой мебели, одни голые стены, окна забраны железными и серебряными решетками.
За спиной раздается хлопок прочной дубовой двери. Краем сознания удивляюсь, но осмыслить не успеваю. Быстро оборачиваюсь и вижу, что это Алекс захлопнул дверь. Бросаюсь к нему, сбиваю с ног и наконец ощущаю близость теплой крови. Он сопротивляется, но он просто человек. Одним рывком наклоняюсь к нему, разрываю тонкую ткань рубашки и внезапно острая боль ослепляет.
