— Что ты делаешь? — опешил и без того под впечатлением Седрик; он всё ещё тушевался заходить вглубь комнаты, поэтому сел на табурет у пианино, то стояло ближе всего ко входу.

— Раздеваюсь, — ответил очевидное парень, уже методично расстёгивая кремовую рубашку с медными узорчатыми пуговицами на манжетах. — Ты ещё не занимался своей анимагической формой? Хотя не отвечай, в магических семьях к пятнадцати уже начинают учить входить в медитации в поисках зверя. Так что или твой зверь не рвёт одежду, ибо маленький, или твои попытки войти в контакт не увенчались успехом, — рассуждал Лер вслух, расстёгивая последние пуговицы. — Магический потенциал у тебя выше среднего, значит, первый вариант вероятнее всего.

— Угу, — невнятно согласился он, наблюдая за парнем. «Что тут такого? Словно голых людей не видел!» — пытался себя приободрить. Но тут, в этом приглушённым свете, в непривычной обстановке мысли скакали, а ладони потели. «Словно в спальню к родителям прокрался среди ночи из-за дурного сна, а они целуются», — вспомнил он реальный случай из детства. «И уйти — страшно, и выдать себя — неловко».

Тем временем Лер стянул брюки и, пощадив Седрика, остался в нижнем белье. «Может, он тоже по парням?» — это была желанная мысль. «Бисексуалов среди магов достаточно». Лер считал себя больше геем, чем бисексуалом, но девушки ему всегда нравились, он до сих пор с нежностью вспоминал момент, когда очаровательная Мелисента поцеловала его в щеку. Правда, она вышла замуж за его брата, но он за их союз был только рад. Лер и сам потом вскоре сочетался браком с тем, кого отчасти любил до сих пор. Любил, как самую дорогую сердцу память, как любят что-то недосягаемое, вопреки и навсегда. «Седрик, ты так мило нервничаешь. Но я ли этому причина?». Парень отчётливо понимал, что ему четырнадцать, но его тело уже начало формироваться. Гибкий, поджарый, отлично сложен благодаря тренировкам и хорошему питанию в детстве.

— Ты умеешь защищать разум от легилименции? — неожиданно спросил Лер, усаживаясь на ковёр и складывая ноги в форме лотоса.

— Частично, плюс артефакт родовой, — он понимал, к чему этот вопрос, но мало кто в здравом уме захочет вломиться ему в голову, всё-таки это неправомерно. — Никто не узнает твою форму. «Показываешь своё доверие, не прося дать клятву о неразглашении?» — это и льстило, и казалось неправильным. «Почему ты так уверен во мне? Зачем решил помочь с испытаниями? Только потому что я нравлюсь тебе? Потому что я — «красавчик»? Ведёшь себя не по годам, упоминаешь своё тело как что-то чужое, называешь отца по имени. Кто ты? И зачем тебе я?» — ломал себе голову Седрик, мысленно обращаясь к медитирующему парню.

Преображение для обоих началось неожиданно, тело пропорционально стало уменьшаться и при этом трансформироваться в нечто иное. Был человек, и вот нечто пушистое путается в ткани трусов. Лисица фыркнула, рыкнула, перевернулась набок и, зубами клацая по ткани, всё-таки высвободила задние лапы и пушистый рыжий хвост с чёрными подпалинами и белым кончиком. Встала слитным движением и неумело погарцевала на четырёх лапах. Седрик посмеялся, осмеливаясь подойти ближе.

— Красивый, — оценил он. — И кто теперь из нас красавчик?

Лиса фыркнула и кокетливо вильнула хвостом. Тело было лёгким, слушалось как родное, и, оценив обстановку с нового ракурса, Лер в новой форме решил пройтись по комнате, затем ускорился, пробежал пару кругов вокруг Седрика.

— Осознаёшь себя? — задал парень вопрос.

Лисица тявкнула, кивнув мордой, внимательно глядя в глаза человеку. Хотелось опробовать возможности новой оболочки, и Лер без труда сумел запрыгнуть на кровать, атлас оказался скользким, а поверхность слишком мягкой.

— Хочешь посмотреть на себя? Подсадить к зеркалу? — Но лисица отрицательно качнула головой и, спрыгнув с кровати, запрыгнула на достаточно низкое трюмо. — Смотри, какие глаза, — подошёл Седрик, указывая на морду лисы через отражение. — Невероятные, глубокие, зелень просто завораживает. «Удивительные глаза», — искренне делился мнением парень.

«Глаза цвета Авады», — мысленно подметил Лер. «Мой цвет глаз. Мне приятно знать, что тебе понравилось», — лисья морда стала хитрой, глаза довольно прищурились, нос горделиво задрался, а хвост завилял.

— Пора обратно. — Он достал палочку на случай, если зверь не захочет, но лиса спрыгнула и юркнула за ширму. — Молодец. Ради справедливости, — решил добавить Седрик, — моя форма филин.

— Это необязательно было говорить, — раздался смешок за ширмой. — Лучше подай мне брюки.

— Неужели у тебя появилось чувство стыда? — в голосе Седрика присутствовал явный сарказм, но брюки он перекинул через ширму. — Я хотел спросить у тебя насчёт Лонгботтома. Нельзя ли ему как-то помочь?

— Чтобы он не участвовал? Не думаю, что он согласится пойти против директора и нарочно завалить испытания. — Лер, надев брюки, вышел к парню. — Первые два «конкурса» будут просто предопределять черёд захода на третье задание. Фактически их можно просто пропустить.

— Тебе его жалко?

— Конечно, он же ещё ребенок, — ответил, накидывая рубашку и начиная застёгивать пуговицы снизу вверх.

— Вы ровесники, — решил напомнить Седрик, невольно наблюдая за движением пальцев парня; опомнившись, перевёл взгляд на лицо.

— А, ну да, точно. — Ухмылка сама расползалась по его губам.

А в коридоре их встретила Найра, неожиданно для обоих.

— Змея? Змея? — нетерпеливо спрашивала она, задрав голову, насколько могла.

— Нет, Найра. Какая из меня змея? — посмеялся Лер. — Ты зачем приползла?

— Любопытство, — призналась она. — Кто? Кто же? Монстр из прошлых миров? Самый сильный и страшный? — растягивала слова в предвкушении.

— Ох, Найра, — посмеялся он. — И какой из меня монстр? Я пушистая лисичка с настоящим цветом глаз своего человеческого тела. Красавчик был в восторге, — похвастался.

— Скучно, — расстроилась она. — Буду ждать около василиска.

— Извини её, — сказал он Седрику, который стоял молча, словно посчитал их разговор чем-то важным. — Она интересовалась моей формой.

— Угу, — бестолково ответил Седрик анализируя услышанное. «Значит, не Реддл. Пришелец? Это ещё страннее!».

Двадцать четвёртое ноября тысяча девятьсот девяносто четвёртого года выпадало не очень удачно на четверг. В среду все были взвинчены, и занятия проходили мимо ушей, да и преподаватели вели урок через силу. Один лишь Грюм был более чем весел и переполнен боевым духом.

— Сегодня будем тренироваться! — неожиданно предложил он. — Защита и нападение, защита и нападение, — распределял он класс по парам, указывая на каждого палочкой. — Принц, опять тебе не досталась пара, да? — хмыкнул он. — Ничего, мы с тобой неплохо спелись.

Весь год он отрабатывал заклинания в паре с лже-Грюмом, не сказать, что это приносило много удовольствия. Поддаваться он не любил, но приходилось.

— У тебя большой потенциал, тебе надо раскрыть его, — заверил его преподаватель, в чём-то Крауч-младший был жестковат, но тем не менее он действительно учил. — Знал я твоего отца, Снейп — отличный дуэлянт. Будешь стараться — утрёшь ему нос.

— Он Принц, — напомнил Лер, ставя блок. — И он давно выше планкой, чем был когда-то. — Северус натаскивал его, а до их отъезда в Европу часто вставал в спарринг с Люциусом; как бы ни был парень хорош, своего наставника он ни разу не одолел.

— Охотно верю, — хмыкнул тот, нанося следующее заклинание из пройденного курса.

День пролетел в ускоренном темпе, а перед сном Лер стал прокручивать варианты исхода завтрашнего дня. Затем его мысли просто переключились на Седрика. «Диггори, да что в тебе такого вообще? Что я зацепился за него? Красивый, даже очень, но это ведь не повод вляпаться по самые не хочу… Он хорош как ни крути, но в целом если взять — обычный парень. Упорный, сильный, добрый, чуткий, рассудительный… Ну, кроме случая, когда закидывал своё имя в Кубок, но именно этот случай говорит, что он тот ещё авантюрист… искатель приключений и проблем на задницу. Задница! Вот, в чём дело, гормоны — это же простая химия. Мозг определил Седрика в кандидаты, на кого все эти гормоны могут быть сброшены. Тут и вылезает симпатия, желание помогать, оберегать и подрочить… Прости меня, Мерлин…».