— Кларк, — вскарабкалась на колени Лекса, давно забыв про Костию и полностью сосредоточившись на Кларк.
С каждым болезненным дыханием, каждым ударом её бешеного сердца, каждой солёной слезой, смешанной с дождём, который непрерывно лился. Кларк могла умереть, если бы не получила немедленную медицинскую помощь.
Дождь продолжал сокрушаться. Он продолжал насмехаться над ней.
У неё была одна обязанность. Единственная.
Она обещала Эбби. Она сказала, что защитит Кларк.
И она этого не сделала.
Кларк больше никогда не увидит Эбби. Никогда не получит шанс примириться с ней и сказать, что она хочет, чтобы та вернулась в её жизнь. Кларк никогда уже не бросит застенчивую улыбку в сторону Лексы в коридоре и не взмахнёт кистью на белоснежном холсте.
Кларк никогда не оставит ещё один нерешительный поцелуй на её щеке и горячо не выскажет своё мнение, что планы Лексы были опасными или аморальными.
Кларк будет стёрта с лица земли.
И это станет её бременем.
— Кларк! — голос Лексы был напряжённым, когда капли дождя скрывали её слёзы. Она подхватила Кларк в одно мгновение, держа её за руки, как если бы та могла утонуть под мостовой, не сделай она этого.
— Лекса, — прохрипела Кларк сквозь стиснутые зубы, прижимая руку к багровому животу.
Лекса не могла сказать, были ли это слёзы на её лице от боли или же капли дождя от шторма.
— Кларк, — повторяла Лекса её имя снова и снова, одной рукой удерживая её, а другой давя на рану.
— Эй… — прохрипела Кларк.
Тогда она улыбнулась. Кларк Гриффин, несмотря на полученную пулю за Лексу, улыбнулась.
— Эй, — пробормотала Лекса, а её глаза взметнулись вверх для обнаружения угрозы.
Кларк видела чувство вины, которое разрывало Лексу, съедая её изнутри. Она хотела обхватить её лицо своими руками, поцелуем избавить её от сомнений, её эгоистичной вины. Но у неё не было сил это сделать.
Она ничего не могла. Ни пошевелиться, ни издать ни единого звука.
— GOSTOS! — почти закричала Лекса. Ей нужно было отвезти Кларк в больницу, иначе она истечёт кровью прямо на мокром тротуаре.
Лекса услышала отдалённые шаги, и хотя она не была религиозной, она молилась, чтобы это были её люди, а не Беллами.
— Теперь мы квиты, верно? — голос Кларк был низким, мечтательно дразнящим, а на её губах витала кривая улыбка. Так отчаянно желая легко ускользнуть, как лепесток на ветру.
Лекса нежно посмеялась, несмотря на слёзы, которые свободно лились по её щекам. Несмотря на ситуацию.
— Да, Кларк, — пробормотала она в волосы Кларк, с отчаянием ожидая, когда придёт Густус или Аня. — Более чем.
— Со мной всё будет хорошо, — голос Кларк постепенно угасал. Даже сейчас она заботилась о Лексе и пыталась утешить её. — Просто… не уходи.
— Я здесь, — повторяла Лекса снова и снова. — Оставайся со мной, Кларк. Оставайся со мной.
Веки Кларк трепетали, но она так отчаянно пыталась держаться за голос Лексы, оставаться в сознании, цепляясь за жизнь.
Густус и Аня прибыли. Они были вооружены и готовы убить, когда быстро приблизились к Кларк. Они не стали спрашивать, что произошло.
Лекса не думала, что они достаточно быстры, но её разумность убита её любовью.
— Они исчезли! — сорвалась она. — Помогите ей! Помогите мне!
Тёмная фигура Густуса под проливным дождём схватила Кларк с большой лёгкостью, когда Лекса поднялась вместе с ним, прижимая руку к животу Кларк.
— В машину! — потребовала злобно Лекса, забыв обо всём остальном. — Живо!
Густус кивнул, торопливо унося Кларк. Аня была довольно занята тем, чтобы прикрыть их, опасаясь оставшихся Кочевников. Они могли залечь на дно, чтобы нанести удар в любое время.
— Ste yuj, Klark, — прохрипел Густус, наблюдая за блондинкой с благодарным взглядом.
— …yuj? — нежно пробормотала Кларк.
— Сильной, Кларк, — прошептала Лекса ей на ухо. — Это значит, оставайся сильной.
Кларк попыталась кивнуть, но лишь сумела моргнуть. Густус осторожно опустил Кларк на колени Лексы в машине, где она всё ещё зажимала её рану.
— В больницу, — раздался голос Ани. — Я поведу машину.
Густус что-то проворчал.
Кларк моргнула, её зрение было размытым. Она начала видеть две Лексы.
— Моя кровь… — пробормотала Кларк. — Она испачкает твою рубашку…
Она, определённо, начала терять её. Если бы она находилась в своём стабильном, здравом уме, она бы посмеялась над неподходящим временем для такого комментария. Лекса взглянула вниз и нахмурилась, услышав слова Кларк.
— Всё в порядке, Кларк, — звучала она так, как будто плакала. Подавляя слова, которые никогда не прозвучат.
— Мне нравилась эта рубашка, — усмехнулась Кларк.
— Я могу подарить её тебе, — улыбнувшись, Лекса грустно поддержала её шутку в отчаянной попытке продолжить диалог с Кларк, несмотря на обстоятельства. Ей нужно было оставаться в сознании.
Рука Линкольна схватила Кларк за плечо.
— Держись, strisis, — пробормотал он, когда глаза Кларк изо всех сил пытались найти источник. — Подожди ещё немного.
Изумрудный взгляд Лексы был измучен.
— Давай, Аня, быстрее!
Кларк, если бы она могла мыслить ясно, знала бы, что Аня выругалась в ответ. Она хотела посмеяться. Она хотела улыбнуться.
Но она ничего не могла сделать.
— Моя мама… — прохрипела Кларк, увидев, что Лекса находится в прострации. — Скажи ей… скажи ей, что мне жаль.
Линкольн выглядел испуганным, когда смотрел с болью в глазах, как Кларк, казалось, увядает.
— Ты сама скажешь ей, — пробормотала Лекса над ухом Кларк, защитно склонившись над ней. — Потому что ты будешь в порядке, — её слова вбили гвозди в её собственное сердце. Она чувствовала, что это она должна была истекать кровью.
Она смотрела на Лексу. Её красивые, мокрые волосы цеплялись за её лицо, когда она выливала всю свою энергию в спасение Кларк.
Даже тогда, в дымке войны, боли и потери, с предательством, просачивающимся из каждого плохо сшитого конца жизни Кларк, она обнаружила, что взгляд Лексы подарил ей… не спокойствие, вовсе не спокойствие, а… жизнь. Успокоение. Она заметила то, как её волосы прилипли к её точёной челюсти, как её полные губы приказывали Ане ехать быстрее.
— Я могу умереть вот так.
Кларк не понимала, что сказала это вслух.
— Нет, нет, Кларк… нет, — голос Лексы был потрясён, страх охватил каждый её слог. — Ты не умрёшь. Ты не можешь.
Кларк хотела, чтобы у неё был выбор в этом вопросе.
[Х]
— Она мертва.
— Рэйвен…
— Она мертва. Она истечёт кровью, пока доберётся до куда-нибудь.
— Рэйвен…
— ЭТО ТВОЯ ГРЁБАНАЯ ВИНА! — Рэйвен сорвалась на Октавию, которая удерживала её от побега к Кларк, над телом которой нависала Лекса, когда она сигнализировала своим людям о помощи. — Изначально ты и твой брат отправили её туда!
Гром заревел, вторя небольшой провокации на стоянке, за пределами которой находились Рэйвен, Октавия и некоторые из других Кочевников. Раската грома было достаточно, чтобы заставить замолчать её крики.
— Не говори так, Рэйвен, — челюсти Октавии сжались, когда она сложила руки на груди, пытаясь удержать тепло, которое осталось в её теле.
— Почему? Неужели тебя не волнует правда? — выплюнула Рэйвен, гнев затуманил её рассудок.
— Костия облажалась. Дерьмо случается, Рэй!
— Не смей меня так называть! — рявкнула Рэйвен, зарабатывая взгляды нескольких своих товарищей. Они были достаточно близки, чтобы увидеть всё, но, к счастью, недостаточно, чтобы услышать. Мёрфи находился возле машины, наклоняясь над Костией и проверяя её на наличие ран или травм. — Она… да кто она такая вообще? — прозрела Рэйвен. — Кто дал ей право…
— Она — девушка Беллами! — сорвалась Октавия.
— Да? С каких пор, блять? Все в курсе, что Беллами сохнет по Кларк с того самого момента, как я вас всех знаю! — прошипела Рэйвен. — А теперь? Теперь Кларк умрёт, — голос Рэйвен дрожал от гнева; ей была не чужда пустая, призрачная боль от потери.
