Теперь его дыхание участилось, а ноги стали подкашиваться. Ему было страшно. Если закричать, могут заметить и ворваться в дом, если в дворе кто-то все-таки есть, а если никого, то только разбужу отца с сестрой и напугаю их по пустякам, та еще и подумают, что больной. Нужно было убедиться, что наверняка. Он еще раз тихо подошел к окну, присел на корточки, чтобы выглядывали только макушка с глазами

–  Что за? – удивленно произнес он, поднявшись в полный рост. Он оперся о подоконник и, прижавшись лбом к окну, стал смотреть: в кромешной тьме, посреди самого двора, стоял его отец, развернутый к нему спиной. Он стоял на коленях, и пристально смотрел в небеса, будто воздавая молитву. Он склонил свою голову к коленям. Себастьян вздрогнул. Окно запотело от его дыхания, закрывая обзор. Он отодвинулся от окна, чтобы протереть рукой и дальше стал смотреть, но отца уже не было.

–  Что за хуйня? – сказал Себастьян про себя, стоя в оцепенении. Он откинулся от окна и повернулся, чтобы бежать в комнату, но напротив него, впритык из ниоткуда возник отец. Он молча стоял с закрытыми глазами. Себастьян дрожал, он не понимал, что происходит. Он взглянул на дверь. Она закрыта. Никто не входил. – Но как тогда.

–  Папа? – осторожно произнес Себастьян, посмотрев в его глаза.

–  Прости, сынок, – прозвучали слова, но был не голос это отца. Его глаза открылись, и с них, ярких, испускающих желтый свет, полились реки огня.

Себастьян лежал на полу, держа рукой нож, торчащий в груди. Он понимал, что если выймет, то умрет, та если и оставить, долго тоже не протянет. Все произошло быстро. Нет ни вопросов, ни разбирательств. Уже поздно. С его раны немного сочилась кровь. Он дернул нож, скривился от боли, и река крови полилась с груди. Темно, в глазах темно. Силуэт отца с глазами, разливающих свет, – последнее, что он видел. Уже поздно, что-то выяснять…

…

–  Вставай, – закричал отец и стукнул дверью в комнату, – давай. Поднимайся, – он подошел к сыну и слегка постучал его. Себастьян перевернулся с живота на спину. Его глаза еще были зажмурены, а волосы взъерошены. Тело ныло, чувство сна не покидало его. – В школу пора. Не забывай, что нам еще к деду вашему заехать сейчас нужно

–  Ууу, – промычал Себастьян и перевернулся опять, уткнувшись носом в подушку.

–  Пеша пойдешь, – сказал отец и покинул комнату.

Пока Себастьян просыпался, а его сестра приводила себя в порядок в ванной, отец ушел на кухню приготовить завтрак. Он растопил плиту, поставил сковородку, налил масла, и, подождав, пока сковорода накалится, залил овсянку кипяченым молоком, и разбил 6 яиц на сковородку. Масло затрещало, полетели брызги капель. Он быстро, чтобы не испачкать одежду, накрыл сковороду крышкой, прежде немного сверху посыпав солью саму яичницу. Овсянка уже почти запарилась, осталось лишь добавить сахара и варенья. В одну он добавил и то и другое, как любит Себастьян, а во вторую лишь немного сахара. И сразу поставил на стол.

–  Привет, пап, – прозвучал голос дочери сзади. Она подошла к отцу и нежно поцеловала его в щеку, одарив милейшей улыбкой и сразу же уселась за стол.

–  Привет, Маш, приятного аппетита, – ответил отец, переставляя сковороду с яичницей на другую панель. Он подождал, пока она остыла и стал перекладывать яйца по тарелкам. – Твой брат собирается идти? – спросил он.

–  Та должен бы. Голодным он же не пойдет в школу. Овсянка с сахаром? – переспросила дочь, поднеся ложку ко рту.

–  Совсем немного, как ты и любишь, – отец подошел к ней, улыбнулся и поставил тарелки с яичницей на стол и три стакана сока.

Себастьян быстрым шаго зашел на кухню и сел сразу за стол. Он был одет в легкую, просторную рубашку белого цвета и синие джинсы. Он ничего не говорил, а лишь молча сел и так же молча за две секунды, как впроголодь, съел все приготовленное отцом. Пока Маша только закончила кашу, Себастьян уже собрался, поставил посуду в машинку и, смотря в свой телефон, пошел на улицу, к машине.

–  Спасибо, пап, – кратко и тихо ответил он у двери и вышел, все также глядя в смартфон.

Отец тоже закончил свою яичницу, он гренкой собрал оставшийся желток с тарелки, загрузил и пошел за сыном

–  Я что, сама остаюсь? – грустным тоном спросил Маша, доедая второе яйцо.

–  Так давай быстрее, – ответил отец, – а то опоздаете на занятия, а я на работу.

Она забросила остатки яйца себе в рот, и с набитыми щеками, пытаясь переживать, последовала за отцом на улицу. Ее тарелки так и остались стоять на столе.

Они сели в машину и поехали в школу. На часах было 08:22. Занятия начинались ровно в 9, как и его работа. Он понимал, что уже опоздал, и его ждет очередной штраф, но ничего не поделать. Оставалось лишь торопиться, поэтому он вжал педаль и поехал. К школе они подъехали ровно в половину. Дети быстро выпрыгнули с машины и побежали на занятия, а отец развернулся и рывком полетел на работу. Он сидел в машине и торопился, но мысли его не покидало общение с сыном. Он любил его, но все равно между ними была стена, и как ее преодолеть, он не знал. Он сначала пытался это спихнуть на возраст, но ему уже 17 лет, это уже далеко не переходной возраст, это взрослый человек, и именно поэтому он еще больше хотел с ним сблизиться, ведь кто тебе может стать лучшим другом, как не сын, и он пытался идти на контакт, но тот пока не сильно отвечал взаимностью, хоть отец и понимал, что Себастьян его любит, но доверия у них не было.

Зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Дима. Отец ответил.

–  Да, слушаю, Дим.

–  Никит, ты вообще где шляешься?

–  Еду я, еду, – закричал Никита.

–  Я тебя то прикрыл, но не уверен, что это сейчас поможет.

–  Что. Все так плохо? – спросил Никита, скривившись.

–  Ну, Матвеевич не в духе сегодня.

–  Понятно, – кратко ответил Никита. – Спасибо, что прикрыл. Скоро буду.

–  Ну, ты поторопись.

–  Да, да, я понимаю, – сказал он и отключил телефон. Никита вжал педаль и поехал быстрее. При отсутствии пробок к офису можно было добраться в районе 10-15 минут, и он очень надеялся на это.

…

В школе

Себастьян сидел за первой партой и переписывал с доски задания. Ему было скучно, голову наполняли совсем другие мысли. Переписать – он то переписал, но делать их не мог. Ему более было интересно, как найти какого-то чувака, который бы согласился зарегаться на сайте, чтобы ставки поставить на спорт, поскольку ему нет 18, это его тоже очень бесило. Он понимал, что уже не ребенок, умнее многих, кому и по 20 и даже 25, смышленее, взрослее, оценивал всю ситуацию. Он понимал, что совершеннолетие зависит не от того, сколько тебе лет, а от того, насколько физиологически и психологически ты созрел. Что это очень относительно и индивидуально. Нельзя всех под одну копирку, но ничего не поделаешь, приходится крутиться и наебывать всю систему. В его возрасте были и другие минусы, на которые большинство закрывало тупо глаза. К примеру: можно попасть в аварию, сбив кого-то или мочконуть кого-то и свалить на того, кто был с тобой, кому уже за 18, убедить, что это он заставил сделать, или переспать с какой-то телкой и обвинить в изнасиловании. К сожалению за домогательство или совращение это не сойдет, если уже есть 16, но после неплохого траха, можно и бабла срубить. Именно все эти мысли и говорили о том, то это уже явно не ребенок, и он не понимал, почему все это видят, но тупо закрывают глаза, ведь такие мрази живут, а их все детками нарекают, а эти ,сука, детки понимают это и пользуются.

Преподавательница сидела напротив него и заполняла журнал. Она видела, что Себастьян нихрена не пишет, а лишь тупо тычет в окно, та и похер ей было. Все равно ставить по годовым придется. Она не может ему поставить меньше, чем поставят другие преподы, та и все оценки за прошлые года не дают ей право ставить ему что-то менее высокого балла, но пустой лист она тоже принять не могла.