– Перерыв на обед. Вот и чудесно – я очень проголодалась. А после обеда мы отложим книжки и займёмся более увлекательным делом. – Она улыбнулась, обнажив маленькие зубы. – Сначала стрельбой из лука, а затем – фехтованием. Я пригласила учителя показать несколько простых приёмов владения мечом.

Томос радостно заулыбался, и Серен тоже издала восторженный возглас:

– Фантастика!

– Нет, дорогуша, тебя это не касается, – мягко произнесла миссис Ханибон, – это только для Томоса.

– Но…

– Девочек не учат владеть оружием.

– Почему?

Миссис Ханибон захохотала:

– С тобой не соскучишься, Серен!

– А что я такого спросила? И потом, чем же я буду заниматься, пока Томос учится фехтовать?

Миссис Ханибон, шурша платьем, подошла ближе и склонилась над девочкой.

– Очень увлекательным делом.

– Каким?

– Тебе понравится, Серен.

– Тогда скажите мне.

Со слащавой улыбкой миссис Ханибон ответила:

– Рукоделием.

Серен широко распахнула глаза.

– Это занятие подходит для юной леди, – продолжала гувернантка. – Миссис Робертс придёт из деревни, чтобы тебе помогать. Ты сможешь сама сшить себе носовой платок и игольницу, будешь сидеть у камина в комнате экономки и вести неспешную беседу.

Серен набрала в грудь воздуха. Ей хотелось устроить скандал, но нужно было соблюдать вежливость.

– Вы очень добры, миссис Ханибон, – осторожно произнесла она, – но у меня руки-крюки, женская работа мне не удаётся, и, честно говоря, мне бы хотелось заниматься стрельбой из лука и фехтованием. Я постараюсь не вывозиться в грязи и обещаю ни в кого не попасть стрелой, не разбить окон и…

Томос чуть слышно хихикнул.

Серен взглянула на него.

– В конце концов, Томосу нужен партнёр.

– Ничего, он может тренироваться в паре с учителем фехтования.

Убеждать миссис Ханибон было бесполезно – она уже отвернулась и стала вытирать доску.

– Теперь идите мойте руки перед едой.

Серен не двинулась с места. От внезапной догадки её пробил озноб.

– А как же латынь и греческий?

– Боюсь, подобные предметы не для тебя. – Миссис Ханибон старательно натирала доску. – Это частные уроки. Только для мальчиков.

– Но…

– У тебя ещё есть какие-то вопросы?

– Можно мне хотя бы поприсутствовать? Вы меня даже не заметите.

– Серен, дорогая…

– Я не издам ни звука! Я даже буду вышивать. И слушать, – теперь уже с отчаянием умоляла Серен. – И Томос тоже наверняка захочет, чтобы я приходила. – Она твёрдо и многозначительно посмотрела на друга: – Правда же, Томос? Скажи ей!

И тут произошло самое неожиданное.

Томос только пожал плечами и тихо произнёс:

– Извини, Серен, но, видишь ли, миссис Ханибон права. Латынь тебе не понадобится, так что не стоит тратить время на её изучение. Если хочешь знать, тебе даже повезло.

Повезло?

– А как же стрельба из лука? – резко спросила девочка.

– То же самое. Это нечестно, что отец должен платить за нас обоих.

Внизу прозвучал гонг – приглашение к обеду. Но Серен была настолько потрясена, что застыла на месте.

Томос сложил карандаши в пенал.

– Тот карандаш можешь оставить себе, если хочешь, – сказал он. Потом они с миссис Ханибон вместе вышли из комнаты; гувернантка нежно потрепала его по волосам рукой в перчатке.

Серен пришла в бешенство и стала лихорадочно водить кругами карандаш по бумаге, так что в конце концов грифель сломался, и девочка отбросила его. Что случилось с Томосом?! Они всё делали вместе, и вдруг он предаёт её и советует учиться рукоделию.

Рукоделие!

Серен ненавидит это занятие, и Томос об этом знает.

Через некоторое время девочка спустилась в столовую, опоздав к обеду, но леди Мэр ничего не сказала. Серен ела молча и слушала.

Вдруг миссис Ханибон, широко улыбаясь, сказала:

– Наша бедная сиротка сегодня не в духе?

Серен тоже широко улыбнулась в ответ.

– Она больше не сирота, миссис Ханибон, – возразила леди Мэр.

– Конечно, миледи, извините, – проговорила гувернантка.

Но слово было сказано. И Серен узнала, что улыбки миссис Ханибон сочатся ядом.

Весь день Серен провела в комнате миссис Вильерс вместе с миссис Робертс, пытаясь вышивать. Иголкой с ниткой она владела – в приюте Святой Девы Марии воспитанницы много шили. Но, уколов палец в шестой раз, Серен потеряла терпение и смяла крошечный платочек с пятнами крови и наполовину вышитой буквой «С» в углу.

– Ненавижу вышивать! – прошипела девочка. – Нечестно, что мне нельзя делать то же, что Томосу!

Она представила, как Томос сейчас на лужайке туго натягивает тетиву и стрела со свистом прорезает воздух и попадает в цель!

Миссис Робертс бросила тревожный взгляд на дверь кладовки.

– Успокойся, дорогая, ты скоро научишься.

Но Серен не хотела этому учиться. Она вскочила и заглянула в кладовку – маленькое помещение со стеллажами, столом и раковиной, где, закатав рукава, суетилась миссис Вильерс. В воздухе висел восхитительный запах джемов, желе, повидла, солений и соусов, расставленных по полкам в банках с аккуратными наклейками и тряпичными крышками. На столе высились большие горки яблок, груш, ежевики и слив, словно весь осенний урожай уместился в этой каморке.

Рот Серен наполнился слюной.

– Не мешай мне, Серен. – Миссис Вильерс процеживала абрикосовое желе через муслиновую ткань. – Я и так вся забрызгалась.

– Как вкусно пахнет. – Девочка пожалела, что нельзя сунуть в абрикосовую массу палец. – Миссис Вильерс, что вы думаете о новой гувернантке? – вдруг спросила она.

Миссис Вильерс немного подумала.

– Ну, – рассеянно произнесла она, – похоже, она своё дело знает. Одета она, на мой взгляд, не по своему положению, но…

– А вам не кажется… – Серен помедлила, – что она немного странная?

Миссис Вильерс быстро глянула на девочку.

– Ничуть не кажется. Очень милая женщина. – И экономка добавила: – Не вздумай облизывать эту ложку.

В тот вечер, лёжа в постели, Серен подумала, что «странная» – неподходящее слово. Вернее было бы сказать «фальшивая» или «хитрая».

Девочка не сомневалась: в доме происходит что-то недоброе, и началось это с приездом гувернантки. Весь день в коридорах стояла столбом пыль, а в комнатах мерцал какой-то тусклый свет. Горничной Лили приходилось то и дело подметать холл. «Вездесущие листья! – ворчала она. – Только уберёшь, тут же появляется ещё больше, хотя все двери закрыты. Они заполонили дом».

В Плас-и-Фране ощущалось беспокойство и раздражение. Шторы колыхались, половицы скрипели, предметы мебели стояли не на своих местах.

Капитан Джонс сегодня отбыл в Кардифф[2] до следующей недели.

Свернувшись калачиком в тёплой кровати, закрытой занавесками, Серен поёжилась. Обычно она чувствовала себя здесь в безопасности. Но слова Томоса её взволновали.

Неужели он действительно возмущён тем, что его отец тратит на неё деньги?

Внезапно откуда-то издалека чуть слышно донеслась нежная скрипучая мелодия.

Серен села в постели.

Карусель!

Кто-то завёл её!

Девочка взглянула на часы: десять минут первого. Кто может быть в детской в столь поздний час?

Серен выскользнула из кровати, схватила халат и плотно закуталась в него. Затем, даже не прихватив свечи, она открыла дверь и высунулась наружу.

В коридоре стояла кромешная темнота.

Весь дом спал.

Девочка бесшумно притворила за собой дверь, босиком очень тихо пробралась к белой лестнице, ведущей на чердак, и подняла голову. Откуда-то сверху на лестницу, видимо, падал лунный свет, потому что её обволакивал мерцающий туман, в котором двигалась какая-то белая фигура.

Серен широко раскрытыми глазами всмотрелась в туман.

По ступеням спускался Томос без тапок и без халата, в одной бледной полосатой пижаме.

– Что ты здесь делаешь? – прошептала Серен. – Где ты был?