Так я и решила.

А через день ко мне явился ужасающий и крайне возмущённый бог смерти, и я только тогда осознала, насколько близка была от возможности потерять свою душу навсегда. Правда, тот момент скорее грозил мне потерей рассудка от страха. Уррий едва не устроил мне сердечный приступ и без помощи Тетради. Он и рассказал мне, что ждёт владельца Тетради смерти, и после этого я долго радовалась, что не вписала в неё ни одного имени. Подобная участь была ужасна — страдать от каждого убийства, которое будет на твоей совести, а после смерти застрять в Пустоте, превратившись в монстра.

Я заперла Тетрадь и не прикасалась к ней больше.

Что толку от Тетради смерти, если самих людей никогда не изменить?

Ничто не способно изменить этот мир, кроме нас самих.

Пока существует несправедливость, в Тетради смерти смысла нет.

Когда наступил вечер, меня навестил Рюдзаки. Просто вошёл в комнату, когда я сидела на диване и смотрела в пустоту, погрузившись в воспоминания, и неожиданно поставил на стол две порции пирожных.

— Э… Спасибо, — растерянно сказала я, глядя, как детектив садится на диван, сложив руки на коленях.

Рюдзаки промолчал. Только сейчас я заметила, что он на редкость угрюмый на вид.

Похоже, допрос не удался, и он раздражён этим. Значит, Миса не сдалась и молчит про Лайта, что только доказывает его виновность. Странно, ведь это Рюдзаки и должен был предугадать.

Или дело не в допросе? Что-то он больно мрачный…

— Ну как? — тихо спросила я, чтобы нарушить вязкую тишину.

Рюдзаки даже не взглянул на меня, только привычно коснулся пальцем рта, по-прежнему прибывая в задумчивости.

— Земля вызывает Рюдза-а-аки-и-и… Скажи хоть что-нибудь. Я тут несколько часов просидела в неведении!

Но он никак не отреагировал.

— Делай, что хочешь, — махнула я рукой и, решив не обращать на детектива внимания, потянулась к пирожному.

Надо же, не думала, что он всерьёз закажет их для меня… Очень мило с его стороны…

— Сегодня утром я назвал Лайта своим другом, — внезапно сказал Рюдзаки.

Моя рука зависла в воздухе на полпути к пирожному.

Рюдзаки печально взглянул на меня. В его чёрных глазах было столько горечи, что мне стало не по себе.

— До того, как понял окончательно… я сказал Лайту, что он мой самый первый друг, — сказал Рюдзаки, и на его лице отразилась печаль.

Я замерла в ужасе, потеряв свою челюсть где-то на полу.

— Сказал убийце, которого я обещал отправить на эшафот.

Рюдзаки закрыл глаза.

— Я от всей души надеялся, что это не он. Что Лайт не Кира. Несмотря на все улики, догадки, подозрения… я надеялся… что мой друг не убийца.

Он замолчал и уткнул голову в колени.

Я не знала, что на это сказать.

Просто не знала…

Рюдзаки продолжал сидеть, безучастный ко всему, чуть покачиваясь и не говоря больше ни слова. Он пугал меня впервые за долгое время этим своим поведением, пугал до трясучки.

Наверное, поэтому я просто обняла его, спрятав лицо в складках его футболки, и так и держала, искренне боясь, что этот храбрый, стойкий и знаменитый на весь мир детектив может заплакать. Я не хотела видеть его слёз.

Только не сейчас, когда я только сегодня всерьёз решилась бежать и действовать сама, едва представится момент.

Иначе я передумаю, и тогда уж точно ничем не смогу больше помочь. Только буду мешаться под ногами. А если Рюдзаки начнет пользоваться Тетрадью… Что-то мне подсказывает, что у него хватит на это решимости…

Нет, мне нельзя ломаться сейчас, а значит, и ему тоже.

Поэтому я продолжала обнимать детектива, пытаясь принести ему утешение и спокойствие дружеским поглаживанием по плечу. Рюдзаки не шевелился и продолжал молчать, низко опустив голову.

В этот момент телефон детектива зазвонил, и я резко отстранилась, разрушая возникшее было чувство спокойствия и равновесия, села поодаль, наблюдая, как Рюдзаки отвечает на звонок, держа телефон двумя пальцами и намеренно избегая смотреть на меня.

Я с удивлением заметила, что он смущён.

Но чем? Тем, что я просто его обняла?

У него вообще есть кто-нибудь?! Семья, друзья, те, кто мог бы утешить его в трудную минуту, как это делала сейчас я? Как он вообще раньше жил? Не стал же он прямо с малых лет ловить преступников, завоёвывая уважение всех спецслужб мира?!

Хотя… может, именно так он и жил. Он так не похож на других известных мне парней. Он почти мой ровесник, но напоминает собой существо из другого мира.

Он словно ребёнок. Гениальный и опасный ребёнок.

Наверное, поэтому я безмерно восхищаюсь им. И боюсь за его жизнь.

Странно, ведь я совсем не люблю его, а веду себя, как…

— Да? — ответил Рюдзаки, включив вызов. Его голос был совершенно спокоен, но глаза расширились от удивления. — Что ты имеешь в виду, Айзава? Что значит «странно»?.. Понятно. Я сейчас же иду туда.

Он положил телефон в карман и взглянул на меня.

— Айзава сказал, что Амане Миса заговорила.

— Да? — удивилась я, отбросив в сторону свои непрошеные мысли. — И что она сказала?

— В том-то и дело, что её слова — это сплошной бред, — Рюдзаки нахмурился. — Я не понимаю, что происходит, Харука. Думаю, тебе стоит пойти со мной. Возможно, ты сможешь заметить то, чего не заметил я. И где шинигами?

— Э… Он опять где-то шастает, — выдавила я.

— Уррий ведь знает гораздо больше, чем ты, верно? — Рюдзаки встал с дивана и подцепил одно из принесённых им пирожных.

— Да, но… Он не горит желанием помогать мне, — виновато сказала я. — От него мало толка, Рюдзаки. Богам смерти нет дела до человеческих проблем.

— Тогда мне придётся заставить его говорить, — Рюдзаки сжал руку в кулак. — А сейчас — идём.

Он быстрым шагом направился из комнаты, и я вскочила с дивана, следуя за ним.

Сейчас следовало сосредоточиться на расследовании, а не личных переживаниях. Ведь, если повезёт, Лайт скоро окажется за решеткой и больше никто не умрёт.

Никто не умрёт.

========== Девятая часть. ==========

Амане Миса сейчас находилась в том же незавидном положении, в каком недавно находилась я сама — в камере пыток, прикованная к креслу и с завязанными глазами. Я не без сострадания глядела на девушку, зная, какие мучения она сейчас испытывает.

— Убей меня, — внезапно сказала Миса, — пожалуйста, убей меня.

— И вот так она уже несколько минут повторяет, — сказал Айзава.

— Ясно, — Рюдзаки сел в кресло, задумчиво глядя в камеру.

— Я ведь знаю, что ты можешь быстро убить меня! — закричала Миса.

— Кому она это говорит? — спросил Рюдзаки.

Я поняла, что он обращается ко мне.

— Похоже, что именно тебе и говорит, — сказала я в ответ.

Уррий, по моему негласному приказу, держал рот на замке. Я не хотела, чтоб Рюдзаки всё понял раньше времени. Если сюда придёт Лайт, а он обязательно придёт, он сразу поймёт, откуда детективу всё известно, и убьёт меня, как только представится момент.

А Рюдзаки и сам может понять, с кем именно говорит Миса. Она — второй Кира, несложно догадаться, что бог смерти сейчас находится с ней.

Бог смерти! Рем!

О, Боже!

Я скрюченными пальцами вцепилась в обивку кресла, рядом с которым стояла.

У неё же есть Тетрадь!

Она же может написать имена всех участников расследования в любой момент, желая защитить человека, к которому привязалась! В любой момент!

— Харука, в чём дело? Вид у тебя встревоженный, — сказал Рюдзаки, покосившись на меня.

— Не бойся, она этого не сделает. Слишком подавлена, — сказал Уррий за моей спиной. — К тому же, есть гораздо более лёгкий способ избавить девчонку от страданий.

— Харука? — Рюдзаки прищурился, избегая смотреть на Уррия.

— Я… я только что поняла кое-что, — неуверенно сказала я. — Кажется, Амане Миса просит Киру, чтобы он её убил, потому что не хочет его выдавать.

— Убей меня, пока я еще молода и красива, — сказала Миса, — сейчас я умру счастливой.