Уррий оскалился.

— Она изменилась в ту ночь, когда Харука, эта глупая девчонка, чуть не погибла в аварии. На следующее утро после этого твоя дата смерти стала гораздо длиннее.

— Насколько длиннее?

— Времени на то, чтобы завести семью, тебе хватит, — со смешком произнёс Уррий. — Допрос окончен? Мне вообще-то лететь пора.

— А ты куда-то торопишься? — съехидничала я.

— Окончен, — спокойно сказал Эл. — Спасибо тебе, Уррий.

— Прощайте, — сказал бог смерти, взмывая в воздух.

Мы с детективом молча наблюдали, как он летит посреди оранжево-красного неба, пока его силуэт не растворился среди нависших над землей облаков.

— Вот и всё, — сказала я, поражаясь своему обречённому тону.

— Да, — задумчиво произнёс Эл. — Сегодня закончился мир, который создал Кира. Завтра наступит новое время.

Внезапно он взял меня за руку, крепко сжимая пальцы.

— Что такое? — спросила я с волнением, глядя, как он улыбается.

— Ничего. Просто я очень счастлив сейчас, — сказал детектив, поднимая голову к небу.

Я улыбнулась, делая то же самое, а потом тихо ответила:

— Я тоже.

Если не считать того факта, что детектив L завтра исчезнет из моей жизни, и в этот новый мир без Киры я войду одна.

========== Эпилог. ==========

Вокруг — сплошная серая мгла, окутывающая, давящая, зовущая за собой. Я не понимаю, где нахожусь, но по коже бегут мурашки от страха, потому что я точно знаю — это не мир людей. Вдалеке слышатся искажённые голоса, чей-то хриплый смех, от которого тело пробирает дрожь, вокруг неясно высятся скалы причудливой формы. Я направляюсь к ним, в безумной надежде, что смогу отсюда выбраться.

— Харука.

От этого голоса, смутно знакомого, я застываю на месте. Всматриваюсь в мглу, которая постепенно начинает рассеиваться, вижу чьи-то высохшие черепа и грязную серую землю под ногами, замечаю в нескольких метрах от себя чей-то силуэт. Он — человеческий и я радостно бегу вперёд, чтобы попросить о помощи, но когда понимаю, кто это, отшатываюсь в ужасе.

— Харука. Помоги мне, — говорит Ягами Лайт, выступающий из мглы опустевшей блеклой тенью.

Это точно Лайт, я узнаю его по светлым янтарным глазам и детским чертам испуганного лица, которые не были присущи чудовищу, умершему на полу заброшенного склада. Это Ягами Лайт, и он тянет ко мне руки, а за его спиной стоит бог смерти, чьи глаза горят багровым огнём.

— Время пришло, — говорит Рюк, пока Ягами делает попытку пошевелиться и направиться ко мне. Но он не может — бог смерти кладёт на его плечи когтистые руки и сжимает, не давая ступить и шагу. На лице бывшего бога нового мира нет ничего, кроме ужаса и мольбы.

— Помоги, — шепчет он, не сводя с меня огромных, наполненных слезами глаз. — Помоги мне выбраться, умоляю. Я хочу выбраться отсюда.

Я в ужасе мотаю головой.

Бог смерти смеётся.

— Слишком поздно, — отчётливо говорит он.

— От… отпусти его, — выдавливаю я, — п-пожалуйста. Я прошу, не нужно его мучить.

— Слишком поздно — повторяет бог смерти. — Он обречён стать одним из нас.

— Нет! — кричит Ягами, пытаясь вырваться из объятий самой Смерти. — Нет, я не хочу!

— Прости! — через силу говорю я. — Я не могу тебе помочь, Лайт! Ты сам виноват! Ты сам это выбрал!

— Отпусти меня! — в панике обращается Ягами к улыбающемуся Рюку. — Я этого не хотел! Я не заслужил!

— Ты хотел. И заслужил, — отвечает бог смерти. — Пришло время получить свою награду, Ягами Лайт.

Лайт смотрит на свои руки, которые вдруг странно вытягиваются, и ногти на них удлиняются и становятся острее. Я начинаю кричать, когда вижу, как его лицо вдруг искажается, ломается, словно стекло. Правый глаз Ягами ползёт вверх, буквально налезая на лоб, аристократичный нос сплющивает в лепёшку, рот странно перекашивается, обнажая заострившиеся зубы. Лайт хватается за волосы, и они лохмотьями сползают с его головы, демонстрируя лысый череп.

— Добро пожаловать в наш мир, Ягами Лайт, — довольно говорит бог смерти.

Лайт начинает визжать от ужаса, и его вопль даже слегка не напоминает человеческий. Он смотрит на меня, и его красные глаза полыхают ненавистью и болью.

— Это ты виновата! — рычит чудовище, в которого превратился некогда хороший сын полицейского. — Ты солгала мне! Когда-нибудь я отомщу тебе за это, Харука!

С этими словами оскалившийся бог смерти направляется ко мне, протягивая вперёд когтистые руки, чтобы добраться до меня и убить.

— Ты мне за всё… ответишь…

— А-А-А-А-А! — заорала я, подпрыгивая на кровати и широко открывая глаза. Сердце стучало как бешеное, в голове звенело, а перед глазами ещё стоял уродливый образ Лайта, ставшего настоящим богом смерти.

Это всего лишь сон. Просто ночной кошмар.

Пытаясь успокоиться, я обхватила себя руками, сев на постели. В окно заглядывала луна, освещая комнату жёлтым светом, наблюдая, напоминая… Я с силой задернула занавески, спасаясь в приятном полумраке, постепенно восстанавливая дыхание.

Это просто ночной кошмар, не более…

— Харука!

Послышался шум, а в следующий момент дверь едва не вылетела с петель от мощного удара ногой. Я вытаращилась на перепуганного Эла, застывшего на пороге с открытой банкой джема в руке.

— Что случилось? — быстро спросил детектив.

— А? — растерялась я.

— Ты кричала так, что тебя, наверное, услышала вся улица, — с тревогой пояснил Эл. — Я… я всерьёз решил, что к тебе явился ещё один бог смерти.

В чём-то он, конечно, прав.

— И поэтому чуть не выломал дверь? — всё так же растерянно спросила я.

Детектив насупился и кивнул.

— Я… Мне просто кошмар приснился, — виновато выдавила я. — Извини, что напугала…

Эл закатил глаза, разом расслабляясь. Прошёл в комнату и запрыгнул на кровать. Подцепил пальцем джем из банки, и отправил его в рот, невнятно приговаривая:

— Это просто сон, Харука. Согласись, после того, что мы пережили, глупо теперь бояться обычных кошмаров.

— А тебе, что, не снятся страшные сны? — с любопытством спросила я. Эл кинул на меня загадочный взгляд, с аппетитом уплетая джем.

— Снились раньше, — пробурчал он, — но это теперь не важно. Сны не несут в себе какой-либо важной информации, а значит, на них не стоит обращать внимания.

— Да? — протянула я, вспоминая искажённое лицо Лайта.

Неужели он и вправду станет богом смерти? Это обещал ему Рюк? И мы с ним встретимся? Встретимся, когда я умру?

— Что с тобой? Ты вся дрожишь. — Эл коснулся моего плеча, внимательно изучая моё лицо.

Я только мотнула головой, выдавливая улыбку.

— Всё нормально. Я просто… не важно. Это всего лишь дурацкий сон.

С этими словами я откинулась на подушку, стараясь казаться беспечной. Эл несколько мгновений разглядывал меня, затем поставил банку джема на прикроватный столик и задумчиво коснулся пальцем губ.

— Харука, я тебе не рассказывал? — внезапно шепнул он.

Я посмотрела на него с непониманием.

— Чего?

— Есть вещь, которой я боялся больше всего на свете, и не важно, во сне это было или в реальности. Мне становилось одинаково страшно, — серьёзно сказал Эл, сжав мою руку в своей.

— И что это? — заинтригованная, спросила я.

— Колокольный звон, — ответил детектив, и я раскрыла рот от удивления.

— Серьёзно?! Почему?

Эл усмехнулся.

— В первый раз, я услышал его, когда мне было восемь лет. Это был день, когда Ватари только привёл меня в Вамми-хаус, и мы вместе с ним стояли у высокой ограды. Помню, что было темно и шёл снег… Я держал Ватари за руку и рассматривал здание приюта. Мне тогда было интересно узнать, что меня ждёт за его стенами, и зачем меня привезли в это место… — Эл нахмурился. — А потом зазвонил колокол… Его звук, мрачный и громкий, заставил меня почувствовать нечто новое. И этому чувству было одно название — страх. Впервые в жизни мне было страшно. Настолько, что я буквально вцепился в руку Ватари, которого тогда почти не знал. В день поступления в Вамми-хаус я впервые испытал страх из-за простого колокольного звона. Я тогда ещё не знал, что он будет преследовать меня в ночных кошмарах.