Снова начались скитания по поликлиникам и больницам. Снова ряд анализов, которые напомнили Вике о предыдущей болезни. В этот раз младшая сестра не была такой послушной. Слезы, крики, истерики стали ежедневными и вошли в норму.

После сдачи анализов прогнозы врачей были не утешительными. Ранний рецидив, выживаемость после которого составляла всего около десяти процентов. Требовалась немедленная дорогостоящая трансплантация костного мозга.

В нашей стране такую операцию Вике сделать не могли. Вернее могли, но сроки, которые нам предложили нас не устраивали. У нас просто не было столько времени.

Главный врач нашего онкологического центра, Удалова Нина Владимировна, в котором сестра состояла на учете, не оставила нас в беде и помогла с выбором клиники для проведения операции.

Запросы на проведение трансплантации были сделаны сразу в несколько стран: Германия, Корея, Чехия и Израиль. Германия и Израиль готовы были принять нас в ближайшее время. Проблема заключалась в оплате и подборе донора.

К сожалению, никто из нашей семьи не подошел Вике как донор. Оставалась надежда, что пока готовятся документы и идет поиск денежных средств, донор найдется.

Стоимость операции в обеих клиниках стоила приблизительно одинаково. Около двенадцати миллионов рублей. Поэтому выбирать, где дешевле, не было смысла.

Сумма для нашей семьи была огромной, и найти такие деньги было из области фантастики. Вся надежда была на благотворительные фонды, которые сразу же себя оправдали. Сбор денежных средств был открыт в день обращения.

В ожидании время тянулось очень медленно. Мы все были на взводе. Каждый из нас понимал, что если мы не соберем денег или не найдется донор, Вика умрет. Каждый это понимал, но вслух никто об этом не говорил.

Вика чувствовала напряжение, сковавшее нашу семью, и с каждым днем становилась капризнее.

На ее настроение также влияли все поддерживающие процедуры, проводимые в онкоцентре, заключающиеся в переливании крови и накачивании ее худенького тела различными лекарствами. Именно они поддерживали ее в удовлетворительном состоянии, позволявшем растянуть время в ожидании операции.

Мама с папой все свое свободное время тратили на поиск денег. Ведь чем быстрее будет собрана нужная сумма, тем больше шансов сделать операцию вовремя. Мне тоже очень хотелось помочь родителям, но я была бессильна. Что можно было взять со студентки, которая в принципе сама сидела на шее родителей. Мне было очень стыдно, и я несколько раз порывалась пойти в деканат и забрать документы, чтобы устроиться на какую-нибудь работу. Но каждый раз что-то меня останавливало.

Узнав о моих метаниях, мама запретила даже думать о том, что я могу бросить универ.

- Даша! Даже не думай! Не нужно сейчас создавать лишних проблем! Если будет нужна твоя помощь, мы обязательно тебе сообщим. А сейчас, пожалуйста, продолжай обучение и не думай об этом, - строго отчитала меня мама.

Мне бы на нее обидеться, но я все понимала. Мы все были на пределе, в том числе и она. Она похудела, под глазами пролегли темные круги. Я уверена, что по ночам она даже плакала. Но держалась. Ради своих дочерей.

Не думать о деньгах и предстоящей операции я не могла. Я безумно боялась услышать, что денег или донора не нашли. Каждую ночь, когда я засыпала, просила Бога о помощи. Молиться правильно я не умела, но перед сном обязательно просила спасти мою Вику.

Звонок из Германии поступил в конце апреля. Немецкий центр нашел нам донора, с высокой генетической совместимостью. Это была хорошая новость, и мы снова всей семьей плакали. На этот раз от счастья.

Но были и плохие новости.

Операцию назначили на третье мая, то есть в запасе у нас было всего лишь десять дней. Если мы отказываемся, то следующая свободная дата выпадала лишь на август месяц. Для нас это было неприемлемо. По прогнозам врачей столько времени у моей сестры не было. Так же если мы приезжаем в мае, то по законодательству Германии мы получаем квоту на операцию и трансплантация костного мозга обойдется нам всего лишь в девять миллионов рублей! Всего лишь девять миллионов рублей!

На тот момент, когда нам позвонили, благотворительный фонд предложил нам сумму в семь миллионов. Сумма была фантастической, но нам не хватало двух миллионов.

Мама с папой совместными усилиями за это время собрали миллион сто тысяч, обивая пороги друзей, знакомых, родственников и коллег. Оставшиеся девятьсот тысяч фонд обещал собрать до конца мая. У нас не было столько времени. Это был тупик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ За три дня до звонка, в котором мы должны были дать согласие, папа не ночевал дома, и вернулся рано утром, положив на стол еще двести тысяч.

Я даже думать не хотела, где он их взял. Я так боялась, что он от отчаяния мог совершить ошибку, за которую расплачивался бы всю жизнь. Потом выяснилось, что он продал свою любимую Хонду практически за бесценок.

Семьсот тысяч.

Гребаные семьсот тысяч.

И вся наша семья находилась на грани. Каждый из нас знал, что либо сейчас, либо никогда.

Вечером позвонили из фонда и сказали, что могут перечислить нам еще двести тысяч. На этом их лимит на ближайшее время исчерпан.

По глазам родителей я видела, что их лимиты тоже все исчерпаны. Даже папа сдался. В его глазах плескалось отчаяние.

Я просидела весь вечер в своей комнате, искусав губы в кровь и сгрызя все ногти под корень. А потом просто сдали нервы. Я оделась и, не сказав никому ни слова сбежала, к Крис.

Я понимала, что Крис сейчас не до меня. Она совсем недавно пережила скандал с родителями, которые с трудом, но все же приняли беременность дочери. И сейчас ее мучил страшнейший токсикоз. Но мне некуда было больше пойти.

Как только мы оказались с Крис одни в комнате я, наконец, дала волю слезам. Крис обнимала и что-то шептала мне успокоительное, но я понимала, что это конец.

Когда мои рыдания стихли, я услышала голос подруги:

- Попроси денег у Игнатова!

- Попросить? У Игнатова? – я подняла заплаканное лицо и посмотрела на Крис.

- Да, у Игнатова! У него денег куры не клюют. И тебе он точно не откажет!

- Но я не могу!

- Почему не можешь? В лоб же он тебя не ударит! Объясни ему ситуацию, он вроде неплохой парень и думаю, согласится помочь!

Кристина была права.

Но я все равно не могла себе позволить обратиться к нему за помощью. И дело было не в страхе.

Мы с ним не общались почти три месяца. Игнатов сдержал свое слово и вычеркнул меня из своей жизни, хотя и не собирался отступать. Ну, может он и строил какие-то планы в своей голове, но меня он не доставал своим вниманием.

Если честно, когда мои чувство страха и обида немного притупились, мне первое время даже не хватало общения с Олегом. Я проводила с ним достаточно много времени и привыкла к нашим разговорам обо всем на свете. Правда, это длилось недолго. После известия о возобновлении болезни Вики, я совсем забыла о нем. И, если раньше, я видела, что он периодически смотрит на меня, то в последнее время я его потеряла даже из поля зрения. Ничего удивительного, в этот период я очень изменилась и можно сказать, выпала из реальности.

Я отшила его. Дала понять, что он для меня никто. Хотя он сам был во всем виноват.

А теперь Крис предлагала обратиться к нему за помощью.

Нет, я не боялась унизиться, попросив денег. Ради своей сестры я была готова на многое. Но в этом случае я была уверена, что Игнатов мне откажет.

- Господи! Да ты просто попробуй. Он твой реальный шанс - помочь сестре, - продолжала настаивать Крис. – У тебя всего два дня, что бы воспользоваться им. Если ты этого не сделаешь, всю жизнь будешь потом жалеть. Возьми телефон, позвони ему и назначь встречу.

Она снова была права.

Растерев слезы по лицу, я взяла телефон и нашла его имя в списке контактов. Посмотрела на Крис. Она сжала кулаки и прошептала:

- Я с тобой!