— Ладно, ладно, будет.

Я хлопала его по плечу, а сама едва сдерживалась: что-то до краев переполняло меня. Не могу дать названия этому сентиментальному чувству, может, наступила разрядка после перенесенного стресса, но я вдруг подумала, что нельзя Антона лишать радости отцовства.

«Скажу ему», — решила я, и так легко стало на сердце, что захотелось петь.

— Вас подбросить домой? — вырвал меня из мыслей Блонди.

— Давай. К Людмиле сейчас не пустят. Азамат, поехали. Утром жену навестишь.

— Но как же? А Людочка? Аиша?

— Завтра, все завтра. Они обе устали, спят уже, наверное.

— Нет, я здесь посижу, — заупрямился Азамат.

Я позвонила в кафе, сообщила о радостном событии. Потом мы оставили толстяка в роддоме: не маленький, вызовет такси и сам доберётся — и поехали в кафе.

Я смотрела в окно и любовалась ночной Москвой. Удивительное дело, занятая целыми днями на работе, я совершенно перестала наслаждаться жизнью. Точнее, она протекала между пальцев, как вода через рыбную сеть. Когда я в последний раз была в кино, в театре, на концерте? Даже вспомнить не могу. Мне и телевизор смотреть некогда: днём посетители, вечером ребёнок, а ночью смена у плиты. Так и самой сгореть недолго.

Я тяжело вздохнула. Проблемы, проблемы, проблемы.

Мимо проносилась цепочка фонарей, рекламных вывесок, высотных зданий, украшенных яркой ночной подсветкой. Преображенная огнями, Москва казалась таинственной и непредсказуемой красавицей.

Я так задумалась, что с первого раза не расслышала, что меня окликнул Павел.

— Да. Ты что-то спросил?

— Рит, скажи, а ты Антоху все еще любишь?

Вопрос застал меня врасплох. Я даже никогда не задумывалась о другом мужчине. В моей жизни был только он, и все. Степан не в счёт. Малодушные мысли — ответить на его ухаживания взаимностью — я отбрасывала сразу, как только они появлялись у меня в голове. Но и откровенничать с Блонди я не собиралась: тёмный мужик, себе на уме.

— А тебе зачем это знать?

— Ну, просто… Антохе и так в жизни досталось. Не разбивай ему сердце. Сама видишь, даже в таком состоянии, а все равно к тебе приехал.

Эти слова прозвучали так неожиданно, что я сразу забыла и о ночной Москве, и о своих проблемах.

— Паш, это на тебя так роддом подействовал? — ехидно спросила я.

— Боже упаси! Так, мысли вслух. Выходи, приехали.

Я посмотрела в окно, и правда, джип стоял у кафе. Мы вошли и будто попали в остановившееся мгновение. Все так же сидели за столом и пили чай. Антон встретил меня сияющими глазами, и я сразу растаяла. «Обязательно скажу ему о Леночке. Вот как только спросит, так и скажу», — решила я.

Антон словно подслушал мои мысли, сразу позвал меня и потащил к барной стойке. Я заволновалась и пошла на попятную. Несла какую-то чушь о его матери, о чужих детях. Сама себе противна стала. И когда Антон спросил снова, его ли Леночка дочь, я выпалила:

— Да.

Его глаза стали серебристого цвета и засияли лучиками во все стороны. Я просто утонула в этом свечении, потеряла дар речи.

— Рита, — Антон взял меня за руку. — Рита… Это самый ценный подарок в моей жизни. И вообще, иди сюда.

Он резко дёрнул меня к себе, и я упала на его колени. Не успела опомниться, как Антон распахнул дверь в коридор, ведущий к кухне и к квартире, и направил туда кресло.

— Что ты делаешь? На нас все смотрят, — сопротивлялась я.

— Плевать. Мы пять лет не виделись.

В коридоре было темно: кто-то выключил лампу, лишь слабая полоска проникала в дверную щель кухни и создавала плотный полумрак. Но нам и не нужен был свет. Мы чувствовали друг друга интуитивно, словно были одним целым.

— Тебе не больно? — спросила я, намекая на то, что сижу у него на коленях.

Так приятно было снова чувствовать его рядом с собой.

— Мне хорошо. Я проклинаю себя, что на долгих пять лет лишился этого счастья.

Он нежно взял меня за щеки, и опять я растворилась в блеске его глаз. Они заворожили меня, околдовали. Я тоже не понимала, как жила столько времени без любимого.

Антон притянул мое лицо к себе и нежно поцеловал. Это был поцелуй-намёк. Лёгкое, почти невесомое касание губ, одно дыхание на двоих. Я вдруг почувствовала давно забытое волнение, словно ветерок побежал по коже и заставил ее трепетать.

Он отстранился, протянул руку к моему лицу и нежно провёл пальцем по бровям.

— Щекотно, — пискнула я, но не отстранилась: ласка была нежной и приятной.

— А так?

Палец сместился к спинке носа, потом медленно очертил губы. И я невольно подалась за этим шаловливым пальцем, будто хотела укусить его. Антон взял меня за подбородок и притянул к себе. Теперь его губы властно завладели моим ртом. Поцелуй становился все более страстным, я задрожала, высвободилась из волнительного плена и горячо зашептала:

— Нам пора выходить. Сейчас все всполошатся.

— Да, согласен, — ответил он, разрываясь мне в шею. — Ещё секундочку. Дай мне надышаться тобой.

— Антоша…

Он откинул голову и с улыбкой посмотрел на меня.

— Скажи ещё раз так.

— Антоша.

— Помнишь, как нас заперли в магазинном складе?

— Ещё бы!

— У меня ощущение дежавю. Вот-вот войдут охранники.

— Они и придут: твой Дима и мой Степан.

— Степан уже твой?

— Глупый, не цепляйся к словам.

Я хотела встать, но Антон ну пустил меня.

— Я хочу увидеть дочь.

— Это опасно. Блонди может что-то заподозрить. Приезжай завтра один.

— Я попробую. Дай мне твой номер телефона.

Эта интимная минутка в полумраке коридора наполнила мою душу трепетом. Я начисто забыла, что мне ещё нужно печь торты, а завтра рано вставать, чтобы отвести детей в садик. Забыла, что вокруг нас есть не только друзья, но и враги.

Антон вытащил мобильник и включил его, чтобы вбить мой номер в записную книжку. Телефон тут же разразился громким воплем.

— Да, мама, — ответил Антон. — Я скоро буду. Ждите, — я слышала, как Анна Анатольевна кричала в трубку, но от ужаса не разбирала слов. — Мама, со мной все хорошо! Не кричи! — резко остановил поток брани Антон.

Я подскочила, бросилась к двери и распахнула створку: за ней в напряженных позах стояли все, кого мы оставили в зале. Мои щёки вспыхнули огнём.

— Дима, Антон уезжает, — резко сказала я. — Паша, Степан, вам тоже пора. До свидания, мальчики. Это был слишком долгий вечер. Я устала.

Глава 32. Антон

Мы попрощались и сразу отправились домой, вернее, в дом Пашки. Мама встречала нас у порога. Ее поддерживал отец. Складывалось впечатление, что они так и стояли с того момента, как я ответил, что еду домой.

Я почувствовал себя нашкодившим мальчишкой. Мне было стыдно за свое поведение. Теперь, когда я знал, что у меня тоже есть ребенок, я по-другому смотрел на удушливую опеку родителей и приготовился смиренно выслушать упреки.

Но ничего не случилось. Мама просто подошла ко мне, поцеловала в щеку и спросила:

— Есть будешь?

— Нет. Устал. Поеду к себе.

— Хорошо. Я принесу тебе чай. Дима, проводи Антона в его комнату.

И все? Ни упреков, ни скандала, к которому я приготовился? Мы с Димкой переглянулись: кажется, допрос ждет именно его.

Охранник помог мне привести себя в порядок и уложил в постель.

— Дима, ты можешь сам сделать мне чай?

— Не доверяете матери?

— Дим, давай на «ты». Что ты мне все время выкаешь? Стариком себя чувствую. А ты бы доверял на моем месте? Боюсь, она опять мне что-то подмешает.

— Хорошо.

Дима вышел, но один я был не больше минуты. Дверь открылась, и в щель просунулась знакомая голова.

— Арина Ивановна! — закричал я вне себя от радости. — Господи, вы опять с нами?

Добрая кухарка кинулась к кровати и обняла меня так крепко, что я даже дышать перестал. От неё пахло, как от Риты: теплом кухни, ванилью… домом. В горле вдруг запершило от переизбытка чувств, и я закашлялся.