- Оно меня чуть на дно не утащило! - вымолвил он, зубы его выбивали дробь.
- Не оно, а он, - поправил я, успев успокоиться. Может, чертовщина нам привиделась? Но нет, на правой лодыжке Вадима отпечаталась багровая пятерня. Крепко его колдун ухватил!
- Я этого гада поджарю или динамитом взорву! - злобно сказал мой приятель, когда мы оделись и направились к дому. До вечера он сосредоточенно разбирал оборудование. Динамита у нас, конечно же, не было, зато имелось некое подобие шокера с высоким напряжением. Его Вадим с мстительной ухмылкой осмотрел и проверил в первую очередь. Затем сложил в сумку газовый и жидкостный анализаторы, прибор ночного видения, биорамку, мощный галогеновый фонарь и кучу другой всячины. Сумка получилась увесистая, хотя там не поместилось и половины того, что мы привезли.
За ужином, узнав о происшествии на речке, Марфа, с жалостью поглядев на Вадима, сказала: "Не ходили бы вы туда-то, пропадете!".
- Мы, бабуля, вооружены научными знаниями, и нечистой силы не боимся, - упрямо ответил он, - пусть она от нас разбегается.
- Что ж, чему быть, того не миновать, - Марфа вздохнула и ушла к себе.
Видно было, ей очень не хочется нас отпускать. Между тем, на улице стемнело. В крайнем доме, где жил горбун Дмитрий, у самого леса, лаяла единственная в Ольховке собака. Потом принялась выть, да так протяжно, что у меня в ушах зачесалось.
- Не по нутру мне этот вой, - хмуро сообщил я приятелю. Но Вадим был полон оптимизма.
- Пока не выясню, что представляет собой этот колдун, отсюда ни ногой, - заявил он, - если боишься, можешь остаться.
Знал он, чем меня зацепить. Я тут же быстренько собрался. Вышли мы из дома, небо безоблачное, круглая желтая луна висит в черном, усыпанном звездами, небе. Дома стоят притихшие, окна темные, люди спят. Погода безветренная, в ночном воздухе разлиты пряные ароматы трав, а проклятая собака на краю деревни все завывает.
- Когда она заткнется? - не выдержал я.
- Не бери в голову, - ответил Вадим, - и не мешай думать.
Я замолчал. Пусть поразмыслит, как колдуна достать. Живет этот дядя в омуте, словно рыба, не стареет, не умирает. Чем, спрашивается, питается? Чем дальше, тем меньше нравилась мне наша затея, но деваться было некуда. Я решил, пусть Вадим сегодня ночью будет за командира, а я так, на подхвате. Посмотрим, что получится. И еще одна мысль посетила мою светлую голову. Может, колдун тот в растворенном виде в омуте пребывает? Ведь человек более чем, на девяносто процентов состоит из воды. А потом, когда возникает необходимость, скажем, появляется внешний раздражитель, дядечка этот, Никифор, каким-то образом собирается в одно целое, и, таким образом, проявляется. Может, манипулирует некими электрическими силами, которые позволяют ему растворяться в воде, а затем снова воплощаться. Даже, на берег выходить, пропитание искать, или черные дела свои делать. Меня всего передернуло, как представил такую картину. Ну, посмотрим. Если в основе явления лежит электромагнетизм, колдуну не поздоровится. Высоким напряжением браконьеры рыбу глушат.
Мы подошли к берегу. Луна плавала в черном зеркале воды. Ночь выдалась безветренная, тишина стояла в округе, ни плеска, ни шороха. Даже собака перестала выть.
Первым делом мы включили фонарь, стало светло, как днем. Вадим наклонился к воде, чтобы взять пробы и застыл истуканом.
- Вот он!
Из глубины медленно поднимался давешний колдун. Он злобно таращился на нас. Обнаженное тело его выглядело молодым и крепким. В глубине за ним угадывался смутный силуэт девушки. Мне показалось, что ее лицо также отнюдь не лучится добротой.
- Напряжение давай! - хрипло скомандовал приятель, я включил рубильник. То, что произошло вслед за этим, навсегда отпечаталось в моей памяти. Колдуна выбросило из воды, он вцепился Вадиму в горло, при этом оба начали дергаться, словно в жутком танце. Я со всей силы приложил колдуна саперной лопаткой, он откинулся назад и плюхнулся в воду. Я успел заметить, что тело его еще, будучи в воздухе, стало оплывать, словно горячий воск. Может, из-за высокого напряжения?
Вадим упал на землю, корчась и хрипя, изо рта у него пошла пена. Все случилось так быстро, что я даже не успел испугаться. В это время из воды поднялась девушка. Красота ее на глазах превращалась в уродство, лицо и тело оплывали. Перед тем, как погрузиться в воду, она погрозила нам кулаком.
Я вырубил напряжение и склонился к приятелю. Он, наконец, пришел в себя и открыл глаза.
- Где они?
- Ушли, - ответил я и добавил, - надо сматываться. Здесь не дилетанты нужны вроде нас, а ученые с солидной аппаратурой. Или, еще лучше, бригада священников с иконами и крестным ходом.
В это время в свете фонаря я заметил неясные тени. Они медленно выступали из мрака и вскоре оказались в круге света. Мы с Вадимом замерли, к нам приближались жители деревни. В широко открытых пустых глазах не было заметно ни единого проблеска мысли, они надвигались, как сомнамбулы. Первым шагал здоровяк Прокопий, следом Валериан, за ним горбатый Дмитрий, сухонькая Олена и все остальные. Больше всего меня поразило, что рядом с горбуном шла собака. Я посторонился. Люди заходили в воду и исчезали, точно крысы в известной сказке о дудочнике. Они нас не видели. Возможно, им открылось что-то другое, чего не мог заметить мой взор. Замыкала процессию Марфа. Мне почудилось, что она покосилась на нас. Только сейчас я сообразил, что странного было в избе. Там отсутствовали иконы, добрая старушка ни разу не перекрестилась, не молилась, и не упомянула имени Господа.
Не сговариваясь, и не дожидаясь, пока она скроется в омуте, мы подхватили наше оборудование, и кинулись прочь.
Вернувшись в избу, быстро оделись. Ждать возвращения утопленников мы не стали. Вернутся ли они? Я почему-то был уверен, вернутся. Скорее всего, этот странный колдовской ритуал погружения повторялся каждое полнолуние. Почему? Вряд ли когда-нибудь мы это узнаем.
На станции мы до рассвета ждали автобуса, а когда, наконец, добрались домой, разбежались с Вадимом каждый по своим делам. Я с подругой махнул к морю догуливать отпуск и выветривать из головы кошмарные воспоминания о той ночи в Ольховке.
