Элли застонала громче. Он зажал ладонями уши. Сердце сердито забилось, а дыхание участилось. Его кожа стала теплее, влажнее.

Она снова простонала.

Не в силах больше этого выносить, он вскочил с кровати и распахнул дверь. Выскочил в коридор и обнаружил, что дверь ее спальни широко открыта, а внутри мерцает свет свечей.

Он шагнул в дверной проем.

Они были в ее постели. Элли была обнажена и сидела на коленях у парня. Она ритмично двигалась взад и вперед, сцепив руки над головой.

Через мгновение она повернулась и бросила на него злобный взгляд. Но не потрудилась прекратить то, что делала. Она продолжала раскачиваться и просто смотрела на него.

— Какого черта ты вытворяешь? — крикнул он с порога, не уверенный, с кем из них разговаривает. Он сделал шаг вперед и увидел, что мальчик вовсе не мальчик. Это был мужчина. Крепкий мужчина, намного старше его.

У него мелькнули воспоминания обо всех растрепанных мужчинах, которые оставались с его матерью на несколько часов ночью и в конце дня, когда он был младше. О молодой, симпатичной темноволосой женщине, которая все время приходила в тот год, только чтобы уединиться в спальне его матери на час или два.

У него начались проблемы с дыханием. Оно стало неглубоким и неровным, и он начал чувствовать слабость. Начало приступа паники.

— Что, черт возьми, ты делаешь? — повторил он. — Она же ребенок, придурок!

Встревоженный мужчина толкнул Элли на пол и наклонился, чтобы поднять свои брюки.

Пытаясь сдержать ярость, он включил верхний свет и подошел к мужчине. Толкнул его, и мужчина, барахтаясь, рухнул обратно в кровать, его штаны обтягивали волосатые икры.

— Я не знал, — закричал он. — Она сказала, что ей восемнадцать!

— Восемнадцать? Господи, неужели она выглядит на восемнадцать?

— Оставь его в покое! — взвизгнула Элли, вскакивая с пола. — Он мой клиент!

Ему казалось, что под его плотью извиваются насекомые. Он царапал свои руки, пока не порвал кожу, затем шагнул вперед и ударил мужчину в бок. Тот вскрикнул что-то, чего он не смог разобрать, потому что Элли снова закричала.

Он заметил три мятые двадцатидолларовые купюры на ночном столике Элли. Теперь, еще больше выйдя из себя, он несколько раз пнул мужчину ногой. Каждый раз сильнее, чем в прошлый.

Элли теперь обхватила его руками за талию.

— Остановись! Пожалуйста, остановись!

— Для чего деньги, Элли? — крикнул он, слезы жгли его глаза.

Она была шлюхой. Злая, порочная шлюха.

Элли крепче прижалась к нему, ее обнаженная плоть обжигала его. Их глаза на мгновение встретились, и он понял, что ей это нравится.

Ее медленное убийство.

— Для чего эти деньги? — снова закричал он, задыхаясь. — Для чего они, а?

Он должен был убраться отсюда подальше. От этого дома, от нее, или они убьют его.

Дрожа, его глаза были не в фокусе и полны слез, он наблюдал, как мужчина встал и снова начал возиться со своими штанами. Он схватил с пола ковбойскую шляпу и связку ключей от машины и, пошатываясь, вышел из комнаты.

Через несколько секунд хлопнула входная дверь.

Глава 31

Час спустя, когда он сидел на узком сиденье качелей, изучая дом Андерсонов, подошел парень. Мальчишка на цыпочках прошел через двор, пока не добрался до окна спальни дочери. Затем, несколько секунд спустя, девочка высунула голову, и мальчик помог ей спуститься. Двое тихо рассмеялись, затем бросились через двор в ночь.

После того, как они исчезли, он изучил окно спальни девушки. Вдохнул прохладный, очищенный дождем воздух и попытался решить, не слишком ли это рискованно, не зайдет ли он слишком далеко, делая то, что хотел.

Он раздумывал несколько минут, полированный камень яростно вертелся в его ладони, затем решил, что риск того стоит. Он и раньше видел, как девушка ускользала, и она всегда исчезала на несколько часов. В остальной части дома было темно, так что семья крепко спала.

Да, он будет в безопасности, войдя внутрь.

Он приоткрыл окно шире и протиснулся в дом. Оказавшись внутри, его сердце бешено заколотилось, когда он медленно обошел комнату, осматривая тусклую обстановку. Там было бюро с керамической балериной и шкатулкой для драгоценностей, стоявшими на его поверхности. Комод, заваленный маленькими кисточками, косметикой и большой флаконом лака для волос. Он взял щетку, его рука задела пряди волос, застрявшие в щетине. Вытащил несколько штук и потер их кончиками пальцев.

Пряди были грубыми. Вероятно, окрашенные, а не натуральные, неиспорченные волосы, как у ее матери. Но он оказался ближе чем когда-либо к своему ангелу, поэтому положил их в карман и вернул щетку обратно на комод.

Подошел к неубранной постели. В тусклом свете попытался угадать цвет одеяла. В ногах кровати лежала большая подушка. В форме сердца с вышитым именем «Келси».

— Келси, — одними губами произнес он и почувствовал, как слово слетело с языка. Имя, которое его ангел, вероятно, произносила несколько раз в день.

Он повторил его снова и наклонился, чтобы понюхать ее простыни. Они пахли по-девичьи, как у Элли. Сладкий запах.

Лег на кровать и вцепился в подушку. Здесь спала ее дочь. Это то, что она видит перед тем, как заснуть, то, что она слышит.

Он уставился в темноту, и его плечи напряглись. Кровь бурлила в жилах, и внезапно ему захотелось схватить девушку за плечи и встряхнуть ее. Тряси ее до тех пор, пока не останутся видны только тусклые белки глаз.

Разве она не знала, что ее мать будет беспокоиться, если узнает, что она ускользает из дома ночью? Эта девушка была никудышной, совсем как Элли. Совсем как те молодые девушки, которых он видел каждый день. Девушки, смотрели на него, перешептывались, а иногда доходили до того, что подмигивали, их глаза были злыми щелочками, а губы — кровавого оттенка.

Эти девушки были грязными, опасными. И он уверен, что они ничем не отличались за пределами Гранд-Треспасса. Он видел тех же самых девушек по телевизору. Они повсюду, гребаная пандемия.

Он провел пальцами по одеялу. Оно было мягким. Мягче, чем у Элли, полная противоположность шерстяному одеялу государственного образца, с которым он спал с детства. Он гадал, насколько мягким будет одеяло матери. Внезапно он понял, что ему придется это выяснить. Он должен узнать, иначе эта мысль затуманила бы его и без того переполненный разум. Он закрыл глаза и упивался этой мыслью. Затем позволил себе молча насладиться восхитительными воспоминаниями.

Тиффани была зла, когда он остановился, чтобы забрать ее с обочины дороги. Запрыгнув в грузовик, она попросила его увезти ее. Где угодно, только подальше отсюда, сказала она. Поэтому он включил передачу, и они поехали по Главной улице к дому его матери.

Вскоре ее рука оказалась на его плече, затем ее пальцы в его волосах. Длинные красные ногти с идеальными полумесяцами на кончиках.

— Мы расстались, — объявила она.

— Совсем?

— Да, на этот раз навсегда. Он думает, что владеет мной, и я ненавижу это.

— А он знает?

Она наблюдала за ним в темноте, перебирая пальцами свое ожерелье. Затем, казалось, решила, что он шутит.

— Он... э-э-э... нет, — проговорила она, и улыбка расплылась по ее маленькому лицу. Ее пальцы снова нашли его волосы.

Он ударил ботинком по педали.

Дома она перекинула свои стройные загорелые ноги через спинку кресла, пока он наполнял водкой два стакана и откручивал крышки от их пива. Тиффани начала жаловаться на своего парня, Чарльза, когда выпила первые две рюмки. Он продолжал кивать, на самом деле не слыша ее, но думая о том, что он мог бы сделать. Когда-то он мечтал убить ее, но это была всего лишь мечта. Или нет?

Через некоторое время ее глаза начали слипаться, но она все еще бормотала. Тиффани соскользнула с кресла и, пошатываясь, подошла к тому месту, где он сидел, ее теплое дыхание щекотало ему ухо. Он старался сохранять спокойствие.