Хейли рассмеялась над маленьким мальчиком.

— Почему ты так счастлива? Они нашли Тиффани или что-то еще? — с надеждой спросила подросток с каштановыми волосами, держа в руке двухлитровую бутылку кока-колы.

Хейли перестала смеяться.

Эрика неохотно села за дубовый стол, рядом с другой девушкой. Положив рюкзак рядом с собой, она решила, что задержится всего на несколько минут, а затем вернется на кладбище, возьмет свои шлепанцы и немного побродит по лесу, прежде чем отправиться домой работать над своей новой книгой.

— Хде Тиифани? — спросил маленький мальчик, для ребенка трех-четырех лет он говорил плохо. Мальчик прикрыл ладонями свой маленький рот и начал бегать кругами.

— Эрика, это моя сестра Бекки, — представила Хейли, тщательно подбирая слова и указывая на девушку с колой. — Ее подруга Сикрест, — сказала она о темноволосой девочке, — а вот этот малыш — Саша. Она показала на маленького мальчика с пятнистой кожей, который только что упал на пол от головокружения. — Бекки, детка, посади его.

— Привет, — сказала Бекки с дружелюбной улыбкой на лице. Сикрест только взглянул на нее, как будто ей было скучно.

— Где ты взял «Макдоналдс»? — спросила Хейли у сестры.

Бекки спокойно сосредоточилась на том, чтобы налить кока-колу в три стакана. Она выглядела почти так же странно, как и маленький мальчик. Черты ее лица отличались. У нее были жесткие, мышиного цвета волосы, близко посаженные глаза и нос, слишком широкий для ее лица. Она совсем не походила на свою хорошенькую сестру.

— Бекки? — повторила Хейли, когда сестра не ответила ей.

— Нас подвезли в Честер, — наконец небрежно бросила Бекки, передавая один из стаканов Саше, который теперь сидел прямо на полу.

— Кто? — спросила Хейли.

Бекки протянула Саше гамбургер.

— Я не знаю. Просто какой-то парень.

— Какой-то парень?

Сикрест хихикнула.

— Хорошо, мы поймали попутку, — сказала Бекки, нервно.

— Вы что? — воскликнула Хейли.

— Фто случилось, Хэй-ви? — спросил Саша с пола, с набитым ртом.

Эрика неловко заерзала на стуле. Она натянула свою влажную футболку, и холодный воздух поднялся между хлопком и ее кожей. Она изучала Сикрест, которая выделялась среди благополучных Ландри не только внешностью, но и энергией. Она была одета в облегающие шорты, топ на бретельках, и в ней было что-то злое, недоброе. Сикрест, должно быть, почувствовала ее пристальный взгляд, потому что повернулась и быстро посмотрела на нее, прежде чем выхватить стакан колы из рук Бекки.

Этот обмен взглядами разозлил Эрику. Как дежавю ужасных школьных лет. Быть оцененной. Быть осужденной. Но тот факт, что девушка намного моложе могла так на нее повлиять, заставлял Эрику чувствовать себя в основном пристыженной. Слабой и жалкой. Она напомнила себе слова, которые ее мать обычно шептала себе после ссор с отцом: «никто не может заставить чувствовать тебя неполноценной без твоего согласия». С этими словами, как с щитом, она выпрямилась на стуле.

— Прекрати. Ничего страшного, — взмолилась Бекки.

— Автостоп — ничего страшного? — огрызнулась Хейли. Ее глаза выглядели странно, рассеянно. Она определенно была пьяна. Она немного поколебалась, затем оперлась о стол. — Разве ты не знаешь, что Тиффани пропала?

— Хде Тиифани? — снова спросил Саша, на этот раз выглядя очень обеспокоенным.

— Сикрест делает это все время, — настаивала Бекки. Она указала на девушку. — И посмотри, никто не разрезал ее на крошечные кусочки.

Из уст Хейли вырвалась целая куча взволнованных слов, но разобрать удалось лишь несколько.

Бекки уставилась на нее, разинув рот.

— Боже мой, ты пьяна! Вот почему ты так странно себя ведешь!

— Что? — спросила Хейли, борясь за самообладание.

Эрика больше не хотела быть свидетелем ссоры. Если бы она хотела семейных разногласий, она могла бы получить их в своем собственном доме. Увидев возможность выскользнуть, она схватила свой рюкзак и направилась к входной двери. По дороге она услышала, как голос Бекки повысился еще больше, обвинения все еще были направлены на ее сестру.

— Ты так пьяна, что едва можешь говорить! И ты читаешь мне нотации? Что за чертова лицемерка.

Глава 22

Он проснулся в панике, его кожа была влажной от пота. Уже два часа ночи четверга. Прошло пять дней с момента убийства, а полиция все еще не появилась. Как и в те времена много лет назад, они понятия не имели, кого искать.

Он подумал о том кошмаре, который случился. О той ночи десять лет назад, когда он проснулся и обнаружил свою мать во дворе.

Его челюсть напряглась, и он откинулся на подушку.

Тогда он отбежал от кухонного окна и скользнул обратно в постель. Свернувшись калачиком под колючим одеялом, он крепко зажмурился. «Я видел сон», - сказал он себе. Это был кошмар, и только. Его сердце колотилось только потому, что увиденное казалось слишком реальным. Его мать лежит пьяная в постели, где ей и полагалось быть — не под дождем, — а он здесь, в своей постели, в тепле... и в относительной безопасности до рассвета.

Ветка снаружи постучала в его окно, как будто это хрупкий палец, соперничающий за его внимание. Тук, тук. ТУК! Тук, тук. Он скользнул ниже в кровати и обхватил колени.

Дверь спальни распахнулась, ударившись о стену.

— Ты пытаешься игнорировать меня, дрянь? — рявкнула его мать, ее тон был опасным. — В следующий раз, если запрешь входную дверь, может получится! — Она сорвала одеяло с его кровати и посмотрела на него сверху вниз, ее дыхание обжигало виски. — Вставай!

Прохладная вода стекала с ее тела на его бледное лицо и шею. Костлявыми пальцами она схватила его за запястье.

— Встань и помоги мне! — Мать выдернула его из постели.

На заднем дворе дождь лил как из ведра, пропитывая его голую кожу и нижнее белье. Он посмотрел вниз на полуобнаженного мужчину, который лежал на земле, его лицо было залито кровью.

Глаза мужчины были закрыты, челюсть приоткрыта под странным углом. На нем была только белая майка, нижняя часть его тела оказалась обнажена.

Он быстро осмотрел волосатый, раздутый живот, короткие ноги. Затем его взгляд вернулся к лицу мужчины.

Его мать прижала пальцы к шее мужчины, ее глаза наполнились чем-то злым. Через мгновение она дернула головой вверх.

— Сними это нижнее белье! — рявкнула она, ее каджунский акцент был таким же сильным, как липкая луизианская ночь.

Неохотно он выскользнул из мокрого нижнего белья.

— Теперь возьми его за запястье. Левое, — потребовала она.

Он наклонился и неохотно коснулся запястья мужчины.

— Он мертв?

— Я сказала, хватай его за запястье, мальчишка!

Следующие несколько минут они тащили мужчину ярдов сто или около того мимо дома, к пруду. Когда они потянули, что-то теплое взорвалось внутри его тела. Сначала оно сформировалось у него в середине, а затем разлилось по венам — смесь паники, страха и странного возбуждения, чувство, которое было не совсем плохим.

Небо над ними разверзлось, и мужчина закашлялся. Мальчик отпустил запястье и отступил назад.

— Он жив! — закричал он.

— Что ты делаешь? Возьми это чертово запястье и тяни!

Мужчина снова замер, и они вдвоем потащили его к краю пруда. Дождь прекратился, и луна начала проглядывать сквозь облака. Два водяных щитомордника скользнули по мутной воде и заскользили туда, где лежала старая пирога, брюхом вниз.

Сын избегал смотреть матери в глаза и сосредоточился на змеях. Он задавался вопросом, могли ли они почуять опасность, которая висела в воздухе, или надвигающуюся смерть незнакомца. Смерть была местом, о котором он сам мечтал, часто думая, что это место лучше, чем то, которое он знал все свои девять лет.

— Подожди здесь, — потребовала она. — Я сейчас вернусь. — И с этими словами его мать исчезла в ночи.

— Дария? — прошептал мужчина хриплым голосом. Его глаза наполовину открылись. — Что ты... — начал он, затем замолчал, его неглубокое бульканье почти заглушилось громким кваканьем далеких лягушек.