Лорд Фисэмар - главнокомандующий армии Лихолесья, а по совместительству

ещё и мастер по оружию; хороший друг Трандуила.

Сэллиан - лучший друг Леголаса; один из капитанов разведки.

Амариэль (Мари) - дочь Трандуила, младше Леголаса приблизительно на полторы-две сотни лет.

Как бы я не любил этот отдалённый уголок Средиземья, необходимость находиться здесь для трибунала над моими же воинами не особенно прельщала. И стоя в кругу более чем напряжённых следопытов севера и нескольких лесных эльфов, я почему-то не мог сосредоточиться на окружавшей меня потрясающей природе.

Суровым, командирским голосом сэр Хальбарад, предводитель отряда следопытов что-то выговаривал моему королю и его отпрыскам. Честно говоря, я не особенно слушал, потому как и просто краткого, безэмоционального описания того, что учинили Амариэль, Леголас и Сэллиан, мне хватило, чтобы выйти из себя. Однако, взглянув на Трандуила, я обнаружил, что он моей позиции не разделял.

За его спиной мой принц и его лучший друг стояли, чуть ли не дрожа, оба серовато-бледные. И совершенно правильно. Что же касается Амариэль… Казалось, каждая частичка всего существа её была напряжена в ожидании приговора. Слова «Пожалуйста, не делайте этого» было слишком легко прочитать в её глазах, когда она осторожно взглянула на отца. И Трандуил заметил этот взгляд. Но предпочёл его проигнорировать.

— Поскольку Амариэль является зачинщицей всего совершённого, — невозмутимо сказал он. — Я не испытаю особенных угрызений совести, если покорно попрошу сэра Хальбарада разобраться с ней самому, в то время как Леголас и Сэллиан оба будут — поверьте — примерно наказаны по возвращении в Зеленолесье.

Сэллиан и Леголас дружно поморщились и за спиной короля оба показали ему по неприличному жесту. В этот момент я понимал, что они беспокоились не за свои задницы в первую очередь, а потому просто проигнорировал их невежество, оставив выговор на потом.

Поскольку я стоял ближе прочих эльфов к моей принцессе, ощущение искрящегося вокруг неё языками пламени воздуха настигло меня первым. Я взглянул на неё, безмолвно успокаивая и усмиряя, она взглянула в ответ, и в её глазах я увидел бесконечное смущение и страх, которые она ни за что не открыла бы кому угодно другому.

— Мой король, — тем временем почтительно и твёрдо произнёс Хальбарад. — Я нахожу ваше решение справедливым, и мои люди на самом деле настаивают на этом. Вы не стали бы возражать против беседы с принцессой Амариэль сию минуту — из соображений не мучить её долгим ожиданием?

Трандуил тихо усмехнулся, но оставался совершенно серьёзным.

— Действуйте по своему разумению.

— Как прикажете, мой король. Леди Амариэль, — Хальбарад обернулся к ней, глядя спокойно и строго. — Идёмте со мной.

Я видел, как испуганно расширились на мгновение изумрудные глаза Амариэль, как губы её сжались в тонкую линию, и между бровей пролегла напряжённая складка. Но очень многие обстоятельства — и люди вроде меня — давно уже научили её мгновенно восстанавливать самообладание, и в следующую же секунду принцесса лесных эльфов была практически невозмутима. Она склонила голову и решительно подошла к Хальбараду.

Несмотря на то, что Мари была — и по сей день остаётся, — одной из самых высоких эллет в Лихолесье и за его пределами, этот человек всё же был значительно выше, что, я абсолютно уверен, в тот момент раздражало её невероятно. С вопросом, которого я не расслышал, Хальбарад предложил ей руку, и они удалились вглубь леса без лишних слов и сцен.

В меру нервные эльфы быстро рассеялись по лесу, более-менее в пределах досягаемости их короля; Сэллиан и Леголас, правда, поспешили совсем раствориться в воздухе, от греха подальше. А я подошёл к Трандуилу и приземлился на поваленное дерево рядом с ним.

— Это было непросто, верно?

— Как будто может быть просто отдавать дочь на расправу вполне праведно разгневанному человеку, — тихо фыркнул он. Мы не смотрели друг на друга: так всегда было проще. — Конечно, я мог бы наказать её сам и возможно даже строже, но… Это было бы значительно менее справедливо.

— А ты у нас теперь олицетворение справедливости? — усмехнулся я, слегка толкнув его локтем в бок. Его Величество сделал вид, что падает с валуна.

Мы постарались рассмеяться. Иногда и к этому нужно прикладывать усилия.

***

Этому человеку не нужно было объяснять, что он намерен был делать. Я итак знала — по крайней мере, когда он, протащив меня полмили по лесу, нашёл очередное поваленное дерево достаточно подходящим для своих целей, приземлился на него и поставил меня перед собой, зажав мои ноги между колен, хотя он конечно понимал, что никуда я не убегу. Это был скорее жест, призванный ярче выразить его недоверие, которое я за несколько недель путешествия уже умудрилась заработать.

— Полагаю, леди Амариэль, вы понимаете, что я выполню просьбу вашего отца со всем возможным усердием.

Я не могла ничего ответить. Если бы я попыталась открыть рот сейчас, то, вероятно, задохнулась бы — или заплакала, что было бы в разы хуже. Думаю, Хальбарад верно расценил моё молчание, потому как строгий голос его не стал ни на каплю жёстче, когда он продолжил:

— Я очень немного эльфов встречал в своей жизни — и, как показывает практика, это к лучшему… Миледи, я знаю, что это может быть трудно, но постарайтесь отвечать. Знакомы вы с такой формой дисциплины, как порка?

Я стояла прямо перед ним, буквально в нескольких дюймах, но смотрела, слегка откинув голову, вглубь леса. Ком в горле мешал очень сильно.

— Ближе, чем хотелось бы, сэр.

Почему-то называть его как-либо по-другому было теперь нельзя; он казался настолько старше, опытнее и сильнее меня — что, разумеется, ни в одном аспекте не могло быть правдой…

— Ах, — он тихо усмехнулся. — Так я и думал. Уж не обессудьте, но я полагаю, что это именно то, чего вы заслуживаете после того, что устроили с вашими друзьями. Прошу вас, моя принцесса.

Молясь Валар, чтобы только он не заметил, как я дрожу, я как можно быстрее заняла причитающееся мне место на его коленях — и не могла не вздрогнуть, когда холодный ветер коснулся моей внезапно обнажённой кожи.

— Итак, леди Амариэль, — вздохнул Хальбарад, без лишних прелюдий нанося первый резкий и хлёсткий шлепок. Я чуть не вскрикнула, но тут же закусила губу, вспомнив, что наказание моё ещё едва ли началось; а он продолжал методично и не слишком быстро отвешивать точно такие же удары, параллельно говоря то, что я могла воспринимать с трудом: — Всё, что вы делали в последние несколько дней, было явным и намеренным пренебрежением к моим приказам. Я знаю, что в вашем положении вполне естественно время от времени забывать, что такое приказы вообще, и не в эльфийских традициях слушаться смертных, но вам прекрасно известно, кто командует этим конкретным отрядом, к которому вы пожелали присоединиться. Так или иначе, вы научитесь уважать мои приказы.

Мой характер никогда не был таким уж покладистым, и я привыкла к боли от порки, но по какой-то причине его слова… Его слова били больнее. И мне пришлось вспомнить о том, что я всегда искренне ненавидела: я умею плакать.

— Однако, вы ведёте себя удивительно тихо, — пробормотал Хальбарад через некоторое время. Не знаю, был ли он в курсе того, что уже минут десять как из глаз моих неудержимо катились слёзы, но если был, этого ему явно не хватало. Прервав порку на несколько мгновений, он вытащил что-то по-видимому из-за пояса, и в следующую секунду это что-то коснулось гладкой — вероятно, деревянной, — поверхностью моих и без того пылающих ягодиц.

Я вскрикнула изумлённо ещё до того, как он нанёс первый удар. Смотреть чем не хотелось вовсе — вероятно, это было что-то вроде линейки, однако укус она оставляла ужасный, и у меня не возникло сомнений в том, что эта штука оставит очень яркие полосы, по крайней мере на завтрашний день… Однако, долго думать Хальбарад мне не позволил, обрушив ещё несколько быстрых, хлёстких ударов и заметив: