— Вы с ней общались? — продолжает свой допрос отец.

Я усмехаюсь. Да, конечно общались, если так можно назвать то, чем мы занимались.

— Ясно.

— Ты не так все понял. Мы просто иногда… пересекались. Войс встречался с ее соседкой и по их просьбе, они в жили одной комнате, а мы в другой, — убедительно вру я.

Хоть бы поверил, хоть бы поверил….

Ну по сути, я не совсем вру. Войс и Дар действительно на тот момент стали встречаться и попросили Кэт поменяться с Войсом местами. Ведь если я не все договариваю, не значит, что я вру. Да?

— И что же, ты вот так вот жил с девушкой в одной комнате?

Не просто жил, а спал в одной кровати. И занимался сексом везде, где только можно. Было.

— На тот момент мне было все равно, с кем жить, — я пожимаю плечами для убедительности и отворачиваюсь к окну.

Блин, мне 25 лет, а допрашивают как 12-ти летнего мальчика. Но, похоже, моего отца это не смущает. Он успокаивается и уходит куда-то в свои мысли. Допрос окончен, я выиграл. Правда, радоваться как-то не хочется. Я, оказывается, абсолютно не знал свою девушку.

Да, она была такой скрытной, но не сказать, что у нее есть брат, с которым она часто контактирует? Это… оказалось, что я называл своей девушкой ту, о которой почти ничего не знал!

Кэт

Еще около полутора часа мы с Дар бродим по парку, в котором гуляли уже миллионы раз. Думаю, когда-нибудь я прибью своего брата. Как так вообще можно-то, а?! Он поднял меня в субботу утром, я даже позавтракать не успела. Потом встретила своего бывшего парня, а затем трусливо смылась. И теперь 1,5 часа, блин, шатаюсь с Дар по парку, голодная и уже замученная дурацкими мыслями и ожиданием. И вредностью старшего брата-поганца.

— Как ты его терпишь?! — уже в… не знаю какой раз, — я сбилась со счета, — восклицает Дар.

Блять, да, действительно, как я его терплю?! Колин, похоже, специально испытывает мои нервы. Этого засранца вообще не волнует, что я хочу спать, хочу домой, что у меня, блин, день рождения!

Наконец, в заднем кармане моих джинс вибрирует телефон. Да неужели, не прошло и года!

— У тебя совесть вообще есть?! — сразу шиплю я.

— Мне казалось, ты давно поняла, что нет, — усмехается Колин.

— Давно. Но, почему-то мне казалось, что ты хотя бы сегодня сделаешь исключение.

— Не дождешься. Где вы?

— В четвертый раз проходим мимо ларька с мороженым.

— Небось уже слюной истекаете, — ехидничает он.

— Иди в жопу, Колин, — рявкаю я. Все, достал!

— Боже мой, как грубо, мисс Хейс, — наигранно удивляется он.

— Я ровно двадцать два года, как мисс Хейс, и ровно столько же ты меня бесишь.

— Ты стареешь, — слышится голос брата, теперь уже, позади меня.

Я кладу трубку и поворачиваюсь к нему лицом.

— Господи, кто явился! — раздраженно восклицает Дар, взмахивая руками.

— Ты скучала? — удивляется Колин.

— Нисколько. И знаете что, ваша семейка меня чуток достала. Поэтому, я пошла, — раздраженно произносит она, целует меня и Колина в щеку и направляется к выходу из парка.

— Какая-то она сегодня особенно злая, — невинным голосом говорит брат, складывая руки за спиной.

Я же в ответ сильно толкаю его в плечо, да так, что он чуть не падает на землю — от неожиданности.

— Ты чего? — удивляется он.

Из-за поворота, гордо сложив руки перед собой, с высоко поднятой головой, выходит Роберт — второй охранник Колина. Он резко напрягся. Разумеется, я ведь могу и прибить собственного брата.

Колин, чудом устоявший на ногах, жестом показывает ему оставаться на месте.

— О, я смотрю, ты везде со своим сторожевым псом таскаешься, — я киваю в сторону охранника.

Иногда, он действительно напоминает мне кого-то, вроде питбуля, в любой момент готового ринуться в бой. Например, как сейчас. Он не сводит с меня глаз и только и ждет сигнала.

— Так надо, — коротко отрезает Колин отряхивая джинсы, в которые уже как-то успел переодеться.

Вот гад! Мы его тут так долго ждали, а он там переодевался.

— Так надо. Всегда один и тот же ответ. Конечно, так надо! Я ведь и прибить тебя могу, мигом богатой стану! — возмущаюсь я, уходя дальше, вглубь парка.

— Ты можешь, — догоняет меня Колин и идет рядом.

— Ты… ты… — я замахиваюсь на брата, а он делает вид, что ему страшно и прикрывается руками, как щитом. — Ты. Меня. Бесишь!

— Ты меня тоже! Но, как видишь, ты еще жива и ходишь на своих ногах. Можешь говорить и все у тебя на месте. Кроме мозгов, разумеется! — в шутку стучит мне по голове.

Мы спускаемся по лестнице к набережной, но я больше не хочу идти с ним никуда. Он меня раздражает. Особенно сейчас. Я устраиваю протест, митинг, бунт, демонстрацию и т. д. и сажусь прямо на ступеньки, обиженно скрещивая руки на груди.

Сейчас одиннадцать часов утра, суббота, все нормальные! люди нежатся в кроватках или готовят завтрак, поэтому парк практически пуст. Есть только такие чокнутые как я, мой брат, его «сторожевой пес», — отныне я буду называть его так, — и пара бегунов. И уточки!

Боже, это кошмар какой-то. Я готова все отдать за то, чтобы оказаться сейчас дома, в своей кроватке, одна. Готова даже Колином поделиться! Войса можете забрать целиком.

Я вздыхаю от безысходности и жуткого желания прибить брата, хоть он и самый близкий мне человек. Нервно ерошу волосы, запустив в них пальцы. Дурацкая Греевская привычка, чтоб он пропал.

Снова.

Колин садится рядом со мной, согнув ноги и поставив их на ступень ниже. Я смотрю на свои ноги, а он, кажется, как ненормальный, разглядывает облака на небе, задрав голову.

— Ты хотел со мной что-то обсудить? — не поднимая глаз, спрашиваю я, в сотый раз задаваясь вопросом, зачем я тут.

— Да, — выдыхает брат.

Он шуршит чем-то в кармане своей куртки, затем достает и протягивает мне.

— Что это? — удивляюсь я, рассматривая конверт, который он держит в руках.

— Двенадцать лет назад было велено передать тебе. Не знаю, насколько это сейчас актуально, но…

— Мама… — шепчу я, совершенно не обращая внимание на пустую болтовню Колина.

— Да.

На конверте не очень аккуратно выведено мое имя. Мама была врачом.

— Но откуда… откуда ты взял… — спрашиваю я, стирая слезы со щеки.

— Не знаю, помнишь ты или нет, но… после аварии маму отвезли в больницу, она даже приходила в сознание. Тебя не пустили, поэтому она просила отдать тебе это. Правда, я должен был передать его, когда ты будешь взрослой, думающей и очень счастливой. Но, если счастливой ты еще можешь быть, то взрослой, и уж тем более, думающей — никогда, — с ухмылкой отвечает Колин.

Я же в отместку пинаю его в бок ногой. За моей спиной горло прочищает «сторожевой пес», напоминая о своем присутствии.

— Будь Вы на моем месте, Вы бы поступили так же, — возмущаюсь я, повернувшись к нему.

— Простите, мисс, но я не на Вашем месте, а будь все так, как Вы говорите, я бы ударил сильнее, — с непроницаемым выражением лица с тенью улыбки замечает он.

— Может, покажите как?

— Так, стоп. Роб, пока ты можешь быть свободен, — встревает Колин с испуганными глазами.

— Но, сэр…

— Иди, говорю!

Сдавшийся охранник кивает и уходит прочь.

— А как же «так надо»?

— Ты мне сейчас весь момент испортила, — возмущается брат, отвернувшись от меня.

Я смеюсь над его выражением лица, все еще стирая слезы со щек. Хорошо, что я не крашусь.

— Спасибо.

Целую брата в щеку и убираю конверт в сумку.

— Ты завтракала? — с серьезным видом спрашивает Колин.

Я отрицательно мотаю головой.

— Пошли, — он встает и протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее и тоже встаю.

— Куда?

— Завтракать.

— Нет! Я домой хочу!

— Как знаешь, — подозрительно быстро сдается Колин и пожимает плечами.

Он провожает меня до моего скутера, опять возмущаясь насчет того, что он скоро развалиться и умоляя не пить много.

Я закатываю глаза, целую его в щеку и отправляюсь домой — переваривать все то, что со мной случилось.