— И нашла. Старую, пыльную коробку с ее именем на боку. Там были дневники, одежда, альбомы. Но. За ней был спрятан футляр с гитарой.

— То есть, твоя мать была певицей?

Я пожала плечами.

— Видимо. Я не успела рассмотреть ничего. Даже футляр только приоткрыла. Меня отец застукал там. И посадил под арест в комнате, а когда я в следующий раз забралась на чердак — ее вещей там уже не было.

— Погоди-погоди, тебя в комнате заперли?

— Ага.

Крис нахмурился, садясь поближе.

— И частенько он с тобой так делал?

— Эм… если я скажу, ты как рыцарь на белом коне полетишь в Лондон и набьешь моему отцу физиономию? — шутливо изогнув бровь спросила я.

— Нет, я из вежливости спросил, — улыбнувшись ответил мужчина.

— Вот гад, — я пихнула его в плечо и хихикнула.

Между нами воцарилась тишина. Наверное, мы думали об одном и том же. Крис просто ждал вопроса, который я не решалась задать.

— А ты? Почему ты решил стать певцом, а не экономистом, как Джош? — все-таки спросила.

— Эм… Во-первых, потому что так хотел мой отец.

Я усмехнулась этой фразе. Оказалось, у нас есть что-то общее. Мне ведь тоже пророчили карьеру юриста. И я тоже сбежала, потому что так хотел мой папаша.

— Да. Как видишь, ты в мире не одна такая, — с такой же улыбкой ответил Фальверт. А потом, когда уголки его губ снова опустились, я увидела грусть, заполнившую его синие как океан глаза. — А еще из-за матери. Знаешь, — он уставился куда-то вниз, подняв руку вверх для чего-то, — никогда это никому не говорил, но, раз уж на то пошло… она строго настрого велела мне не бросать это. Точнее делать то, что любишь. И я люблю то, что делаю. Музыка много раз спасала мне жизнь, очень много. Мать спасала. И это то, почему я все еще продолжаю петь. Не слава или деньги. Не хочу хвастаться, но за свою недолгую карьеру я уже заработал состояние. Такое, что до конца жизни, если буду экономить, вообще могу не работать. Но я обещал ей, что не брошу.

— Да, я понимаю… — я кивнула, внимательно глядя на артиста. Он же, в свою очередь, поднял голову и также уставился на меня, внимательно разглядывая. — Как ее звали? — неожиданно даже для себя спросила его.

Крис удивленно посмотрел на меня, непонимающе изгибая бровь.

— Твою маму. Как ее звали?

— Кэссиди. Кэссиди Фальверт.

— Тебе повезло, что ты ее запомнил, — кивнув сказала ему, на коленях подползая ближе.

Приблизившись к мужчине, я села на его ноги, положила руки на плечи и, внимательно глядя в глаза, сказала:

— Ты помнишь ее. И можешь показать миру то, чего не смогла она. И увидя то, что ты имеешь сейчас, сколько песен тобой написано — уверена, она бы порадовалась.

Крис сидел молча, таращась на меня несколько растерянно. Разумеется, он этого не ожидал. Я сама этого не ожидала. Эти слова просто вырвались из меня — сама не знаю от чего. Но я действительно так думала. Просто высказала и все. Не знала, как он отреагирует. Но когда теплые руки постепенно переместились на мою талию, а затем одна из них, поднявшись вверх, убрала один выбившийся локон светлых волос мне за ухо, осознала, что он был благодарен.

Подавшись вперед, певец оставил один короткий поцелуй на моих губах, после чего потянул вниз, укладывая в своих тесных объятьях.

На этой ноте мы уснули. Крис продолжал крепко сжимать меня в тисках, ни на секунду не отпуская. Ему словно было важно мое присутствие. Жизненно необходимо. А почему — сама не знала.

***

Я проснулся чуть ближе к обеду. В 12 или около того. Когда с трудом разлепил глаза, тихо постанывая от головной боли и яркого солнечного света, пробивавшегося в окно, Чарли еще спала. Малышка была у меня под боком, положив голову на подушку и обнимая мою руку. Наверное поэтому я не чувствовал конечность.

С какого-то хера полюбовавшись этой картиной, я выбрался из постели. Накинув на девчонку одеяло, которым она тут же укуталась с головой, я натянул трусы, штаны, схватил свой и ее телефон, а после вышел из спальни.

В гостиной было пусто. Зато на кухне крутился мой брат, заваривая себе кофе. Когда я вошел туда — Джош дернулся от неожиданности.

— У вас новый режим теперь? — с удивлением спросил он, прийдя в себя. — Спать до обеда, а потом вставать по-очереди?

— Расслабься, братец. Дай девчонке поспать, — ответил ему заспанным голосом, наливая себе воды.

— Ну да, ты-то ей не даешь, — съязвил он, а после ушел.

Я остался на кухне, вообще не обращая на него внимания. Никакого. У меня раскалывалась голова. Скорее всего от выпитого виски и бодрствования до 5 утра.

— Сука, — прохрипел я, потирая переносицу.

Отойдя в тень, я протянул руку к шкафчику, где, как мне казалось, была аптечка. Вытащив прозрачный ящик, порылся там и нашел Аспирин. Хоть что-то.

Проглотив сразу две таблетки, засунул коробку обратно и уже собрался идти обратно к Чарли в постель, но меня остановил неожиданный звонок. Это звонили на ее мобильный. Не зря меня дернуло прихватить его с собой. Иначе девчонке не дали бы выспаться, а уж в том, что невыспавшаяся она была очень раздраженной, убедиться я, увы, успел. В прошлый раз в меня полетела какая-то толстая книга. Еле увернулся, честное слово.

Глянув на экран, я увидел имя ее младшего брата и его фото, располосанное со всех сторон, — несколькими днями ранее Чар убила свой телефон, тупо выранив его из руки в ванной. Экран покрылся трещинами повсюду, но на новый она не соглашалась. Упертая овечка, блять.

Взяв разъебанное устройство в руку, я ответил на звонок, смахнув стрелку внизу вправо.

— Фальверт, ты? — раздался с той стороны хрипловатый, немного ломаный голос парнишки.

— Как ты это понял?

— Чар всегда быстро отвечает, даже не разбираясь кому, — пояснил ребенок. — Где сестра?

— Спит, — коротко ответил ему.

— Ясно. Знаешь, отношения с тобой совершенно не идут ей на пользу, — съязвил Энди.

— Замолкни, мелкий. Мы и без тебя разберемся, — отправил его я. — Чего ты хотел?

— Хотел узнать, припрется она на свой день рождения вообще и когда? А еще хотел спросить — какого хера я все еще продолжаю жить в этом дурдоме?!

— Что, до сих пор отвратительно? — проигнорировав первый вопрос, поинтересовался у него.

— Блять, это гребаный ад. Чем ближе срок родов, тем невыносимей она. Я уже на чердаке прятаться начал, потому что больше негде укрыться. Беременная Эмма — это сущий дьявол, а беременная-одинокая Эмма — вообще самое страшное, что есть. Я представить боюсь, что тут начнется, когда отпрыск — не имеет значения чей: твой или Джоша, — появится на свет.

От этого тона измученного жизнью, самого несчастного в мире человека, которым мелкий жаловался мне, я усмехнулся. Нытье 15-ти летнего подростка — это что-то с чем-то. У всех. Я и со Стивсом этого наслушался. Когда он рассказывал об одной «фантастической девчонке, которая считает его никем, кроме хорошего друга». И этой девчонкой оказалась Чарли. Теперь уже моя Чарли, которую я и так заманил в свои сети еще тогда, в школе, на старой лестничной площадке.

— Блять, Крис, вытащите меня отсюда! Я больше не могу это выносить. Или Эмму заберите, но, прошу, избавьте меня от этого дерьма, — не унимался Вестман-младший.

— Я попробую, мелкий. Но пообещать ничего не могу. Твоя сестра сейчас…

— Живет у тебя, это я понял.

— Не живет. А ночует. Это несколько разные вещи.

— Нет. В них нет никакой разницы. Вы с Чар, сами того не понимая, съехались, — со всей серьёзностью вопроса заявил мелкий.

— Умолкни. Мы сами разберемся, — заткнул уже начал раздражаться я. Хотя бы потому, что доля правды в его словах была. — Кстати, ты собираешься что-то устроить на ее днюху в Лондоне?

— Да нет. Она не любит этого. Обычно Чарли прилетает, приезжает домой, побудет там полчаса — не больше, по-собачится с отцом, а потом подцепит меня и укатит. Мы обычно тупо гуляем, встречаем кого-то из ее дружков, а вечером она улетает назад.

— Да-м, так себе программка, честно говоря.